Начало - Юлия Фирсанова

— Мы чтим твой долг, магева, — уважительно закивали балаганщики и облегченно заулыбались. Они чего же, не верили, что я возьмусь за эту халтурку? Так может, стоило отказаться или поторговаться? Впрочем, уже поздно пить боржоми, почки отлетели.

Один за другим члены делегации выходили из трактира, последний, тот самый усач, поклонился и оставил на столе тугой на вид кошель. Герг не пошел вслед за трюкачами. Кейр и Лакс из любопытства вышли следом, поглядеть, как балаганщики будут отчаливать. Поэт удивленно фыркнул и проговорил, машинально ероша волосы:

— Ты умеешь торговаться с балаганщиками, магева.

— А я торговалась? — удивилась я.

— Ну конечно, ты ни слова не сказала о плате, значит, их долгом было заплатить тебе самую большую цену. Так принято, — ответил поэт, и тут же его осенило: — Или ты и правда не знала?

— Не-а, я вообще решила, что они не собираются платить, оформят мою помощь как благотворительность сословию балаганщиков. Но раз деньги оставили, догонять и возвращать не побегу, — изложила я свои выводы. — Вообще, помощь, оказанная на халяву, ценится почему-то куда меньше той, за которую было уплачено сполна.

— Мудро, — задумчиво согласился Герг, — даже в неведении своем ты поступаешь наилучшим образом, магева Оса.

— Просто везет, — тихо засмеялась я, сама удивляясь тому, как легко и просто получалось все у меня в этом мире, где имела власть магия. — Надеюсь, и тебе перепал кусочек везения за компанию. Как добрался? Нашел своих покровителей?

— К ночи вчера доехали, — признался Герг, — а что до покровителей, я пока и не искал, решил немного среди балаганщиков потереться.

— Самобытная культура бродящих артистов, поиск вдохновения поэта, уставшего от интриг и суеты кругов власть предержащих, — подсказала я, сдерживая смех.

— Э-э да, — "почему-то" чуть зарозовев, подтвердил Птица.

— И пышный бюст красавицы из труппы дядюшки Каро, — цинично встрял Лакс, ничуть не стесняясь моего присутствия.

— Не без этого, — улыбка Герга стала весьма самодовольной. — Но если вы не против, я бы еще к вам заглянул, может, проводил к балаганщикам. Страсть как интересно, каким образом ты из их кукол чего-то незримое нам, простым смертным, изгонять будешь.

Дав разрешение Птице поразвлечься за мой счет, я позавтракала в компании друзей и вернулась наверх. А мужчины еще не прощались, могу спорить, решили почесать языками о прелестях балаганщицы. И эти создания называют сплетницами женщин? Да любой парень по части перемывания костей даст сто очков вперед подружкам.

Отправив восвояси балаганщиков, я все-таки, наконец, примерила один комплект из присланной Гирцено одежды, тот самый золотой, да так в нем и осталась, поскольку из-за окна раздались вопли: "Хей-а! Дорогу карете лорда Фелика!". Вместо зеркала у меня была довольная физиономия Фаля, впечатленного новым нарядом настолько, что моментально пристроился в складках гофрированного шарфа на плече, я лишь чесанула распушившийся после мытья хвост волос, все-таки на помолвке знатных персон не каждый день бывать доводится, и чинно спустилась во двор. Фелик как раз успел вылезти из кареты.

Прекрасный Фелик в шляпе с длинным и ощипанным, явно по моде, а не из-за того, что его выдрали из хвоста у несчастного петуха из ближайшей подворотни, голубовато-зеленым пером напустил на себя радостно-смущенный вид, едва завидел меня. Хотя, может, зря я парня в двуличности подозревала, вдруг юный щеголь был искренне рад меня лицезреть, если не столько из-за обаяния и красы магевы, так из-за того, что видел во мне ключ к разрешению серьезной проблемы. Только я могла сказать, чокнулся его господин от любви сам по себе, что иногда случается даже с самыми трезвомыслящими личностями, или был околдован самым наглым образом не с помощью женских чар, а менее естественным путем.

Сдернув с головы шляпу, Фелик отвесил мне замысловатый поклон, выглядевший в его исполнении как изящный танец. Я же, разучившая перед школьным балом лишь простейшие вальсовые па и затвердившая в далекую пору детства шажки и повороты барыни, могла лишь пялиться на все эти подскоки и выверты. Лорд так управлялся с собственным телом, что мог дать сто очков вперед гимнастам и даже верткой Шакире — любимой певице моей подружки. Правда, насчет Шакиры все-таки не знаю, крутить попой это как-то не по мужской части, вернее не по части правильно ориентированных мужчин.

Лакс зафыркал за моей спиной, но больше от зависти, чем в насмешку над расфранченным лордом. А по мне природная, унаследованная от эльфов грация, сквозившая в каждом движении рыжего вора, была куда более привлекательная, но если парню хотелось малость понегодовать и заодно поревновать меня к аристократу, я ничуть не возражала. Это только очень высокоморальные и духовные люди утверждают, будто ревность унижает и вредит истинно чистым любовным отношениям, мне же казалось, что малая толика этой зеленоглазой змеи (где-то вычитала красивый эпитет) лишь добавляет перчику и тонизирует.

Позориться, пытаясь воспроизвести чего-нибудь в поклонно-танцевальном духе, я не стала, а реверансы в штанах выглядели бы по меньшей мере странно, поэтому я просто кивнула Фелику со всем возможным магевским достоинством и сказала:

— Привет. Пора ехать?

— Если почтенная магева изволит, — волнуясь, юный аристократ попытался утопить меня в глазищах-озерах. Его грудь бурно вздымалась.

Я выплыла, отплевываясь, и недоуменно нахмурилась:

— Вчера же обо всем договорились.

— Я много думал о своем поступке этой ночью, — покусывая враз заалевшие губы, пояснил Фелик, снова потупившись, — и решил, что не имел права просить об обмене услугой, потому что сам вызвался вашим провожатым. Если магева откажет мне в помощи, я не буду настаивать.

— Поехали, хватит сопли жевать, — чтоб не растрогаться, нарочито грубо бросила я, под гомерический хохот Кейра и Лакса. Впрочем, грех было не посмеяться, уж больно растерянной стала мордочка Фелика, в жизни не слыхавшего такого рода высказываний, тем более от лиц женского пола, претендующих на какое никакое образования и воспитание.

Изукрашенная снаружи как коробочка для побрякушек всякими завитушками, резьбой и блестящими накладками, изнутри карета оказалась обита гладкой бледно-желтой тканью с вышитыми скорее всего вручную мелкими букетиками цветочков. Кремовый, чрезвычайно непрактичный бархат сидений то ли меняли каждую неделю, то ли очищали каким-то супер средством, которому несчастные комето-ариэли не годились и в подметки. Но поскольку наводить порядок в транспортном средстве Фелика никто из нас не собирался, мы развалились на сидениях по-хозяйски, с максимальным комфортом, даже Фаль бросил мое плечо и разлегся на спинке сидения, посверкивая зеленым оком в сторону занавешенного легкой кисеей окошка. Лакс, пусть места было в избытке, постарался сесть поближе ко мне.