Курская битва, которую мы начали - Петр Букейханов

На направлении главного удара немцев на участке Поныри – Ольховатка заняли оборону 3-й и 16-й танковые корпуса 2-й танковой армии, которые эшелонировали свои боевые порядки – по две танковые и мотострелковая бригады в первом эшелоне и по одной танковой бригаде во втором, а стык 13-й и 70-й армий прикрыл 19-й танковый корпус. В течение 6 июля немцы не смогли осуществить прорыв второй полосы обороны, их общее продвижение за день составило 2 – 3 км, максимальное за два дня – около 10 км, что противоречило планам быстрого окружения противника. Вместе с тем немецкое командование пока еще не использовало все свои силы: в оперативном резерве 9-й армии оставалась группа генерала Эзебека – 4-я и 12-я танковые дивизии (110 и 86 танков, соответственно[980]), 10-я моторизованная дивизия, а также 36-я пехотная дивизия в резерве группы армий «Центр» в районе Орла.

По советским данным[981], за 6 июля общие потери 9-й армии составили свыше 10 тыс. солдат и офицеров, более 110 танков и 113 самолетов; за два дня наступления – более 25 тыс. человек убитыми и ранеными, около 200 танков и САУ, более 200 самолетов. С другой стороны, по данным С. Ньютона[982], общие потери 9-й армии по сравнению с первым днем операции сократились почти вдвое, составив 2 996 солдат и офицеров, что объясняет неудачные действия немцев 6 июля, поскольку после больших первоначальных потерь гренадеров и моторизованной пехоты германские полевые командиры стали проявлять осторожность и экономить силы.

Фактически, командование 9-й армии оказалось перед необходимостью оптимизировать проведение операции с учетом структуры потерь, то есть сделать выбор, что лучше – терять танки и САУ или пехотинцев. Поскольку танки и САУ по большей части подлежали ремонту, а пехота выбывала из строя навсегда или надолго, то выбор, вероятно, был сделан в пользу продолжения атак танками. В связи с этим следует отметить, что командование группы армий «Юг», напротив, с самого начала проведения операции «Цитадель» на южном фасе Курского выступа выбрало схему наступления с использованием максимального количества бронетехники и в целом придерживалось ее по ходу операции.

Советские войска за 6 июля также понесли большие потери, поэтому, например, 81-ю и 15-ю стрелковые дивизии пришлось в ночь на 7 июля вывести в армейский резерв (только учтенные потери боевых частей 81-й дивизии к исходу 6 июля составляли свыше 2,5 тысяч человек, а 15-й стрелковой дивизии – около 1 тысячи)[983]. Соответственно, в распоряжении командующего 29-го стрелкового корпуса генерала Афанасия Слышкина фактически осталась только одна 307-я стрелковая дивизия, оборонявшая район станции Поныри.

132-я стрелковая дивизия генерала Шкрылева в течение двух дней боев понесла аналогичные потери, поэтому в 20 часов 6 июля 1943 года приказом командующего 70-й армией на ее направление было перегруппировано еще два соединения: 140-я стрелковая дивизия к 2 часам ночи 7 июля двумя полками сосредоточилась в районе Самодуровка, Теплое (третий стрелковый полк дивизии занял позиции на высотах во втором эшелоне к 11 часам утра 7 июля); 162-я стрелковая дивизия заняла оборону на рубеже Петроселки, Сергеевка, Новая Головинка. Таким образом, в ночь с 6 на 7 и 7 июля 140-я Сибирская стрелковая дивизия заняла ключевой район от рубежа Самодуровка – Кашара до дороги Ольховатка – Становое – с севера на юг, и от Кашарского лога и яра реки Брусовец до Ольховатской гряды – с востока на запад. Части этой же дивизии прикрыли и командующую высоту 274.5, заняв позиции в районе хутора Становое. Это позволило 132-й стрелковой дивизии уплотнить боевые порядки к западу.

С точки зрения оценки обстановки советским командованием, генерал Пухов замечает, что хотя контрудар 2-й танковой армии 6 июля и не достиг намеченных целей, он позволил выиграть время для сосредоточения резервов Центрального фронта[984]. Действительно, германские войска оказались не в состоянии осуществить быстрый прорыв советской обороны, упредить выдвижение оперативных резервов противника и получить таким образом возможность атаковать их по частям на подходе к району вклинения, не позволяя развернуться и закрепиться на позициях.

В исследовании Генерального штаба Красной Армии констатируется[985], что уже 6 июля противник был вынужден значительно сократить фронт активных действий, отказавшись от продолжения наступления в направлениях на Малоархангельск и Гнилец.

С другой стороны, командование Центрального фронта израсходовало большую часть своих резервных танковых соединений, связав их выполнением оборонительных задач. Теперь в случае изменения немцами направления главного удара советскому командованию стало затруднительно блокировать его с помощью маневра бронетанковых соединений, причем крупных подвижных сил, которые можно выдвинуть из глубины обороны, также практически не оставалось, за исключением 9-го танкового корпуса. Истребительно-противотанковые части фронтового резерва были в основном исчерпаны, поэтому командование Центрального фронта начало изымать артиллерийские части и соединения из состава 70-й и 48-й армий. Следовательно, для дальнейшего усиления обороны Рокоссовскому было необходимо перегруппировывать войска с других участков Центрального фронта, пользуясь пассивностью войск 2-й танковой и 2-й армий группы «Центр», но такие перегруппировки требовали времени.

В этой ситуации германское командование не решилось кардинально изменить направление главного удара. Оперативные резервы были использованы для наращивания наступательных усилий 47-го и 41-го танковых корпусов, против которых к исходу 6 июля оказалась сосредоточена основная масса бронетанковых войск Центрального фронта. Таким образом, превосходство по оперативной плотности бронетехники, созданное немцами в начале операции, было фактически полностью утрачено к исходу второго дня ее проведения. Однако, как отмечает исследование Генерального штаба Красной Армии[986], немцы, располагавшие широкими возможностями для маневра, продолжали упорно наступать в одном и том же направлении, что значительно облегчило советским войскам борьбу с врагом.

По-видимому, генерал Модель предпочел следовать первоначальному оперативному плану и вводить резервы там, где это было намечено, несмотря на то, что резервные танковые и моторизованные соединения по плану предназначались не для создания прорыва, а для его развития в глубину и действий на оперативном просторе. Неудачные результаты операции на вспомогательных направлениях существенно ограничили для командования 9-й армии выбор альтернативных вариантов ввода в сражение бронетанковых резервов. Выводить танковые дивизии из боя, чтобы сосредоточить их на совершенно ином направлении удара, не имело оперативного смысла в связи с уже понесенными потерями, утратой внезапности и инициативы, а перегруппировать их на одно из вспомогательных направлений выглядело бесперспективным. Возможность повернуть ударные соединения для расширения участка вклинения в сторону флангов была оставлена без внимания в связи с задачей как можно быстрее добиться глубокого прорыва. Поэтому Модель и начальник штаба 9-й армии полковник Харальд Эльверфельдт, вероятно, посчитали, что целесообразнее не терять темпа и бросить все силы в атаку, чтобы пробить оборону противника там, где достигнута наибольшая глубина продвижения. По утверждению генерала Гребена[987], в начале наступления танковый клин 47-го танкового корпуса при поддержке мощных атак с воздуха пробил в обороне русских брешь глубиной четырнадцать и шириной по фронту тридцать километров; 7 июля главный удар был сконцентрирован на узком участке Теплое – Ольховатка – Поныри, протяженностью десять километров.

Соответственно, генерал Модель приказал в ночь на 7 июля перегруппировать 4-ю танковую дивизию в полосу действий 47-го танкового корпуса для использования на участке 2-й танковой дивизии, хотя первоначально планировалось ввести это соединение в бой для удара восточнее Ольховатки совместно с 9-й танковой дивизией[988]. В первом эшелоне на направлении главного удара 9-й армии теперь были сосредоточены боевые группы пяти танковых и четырех пехотных дивизий: 20-й, 2-й, 4-й и 9-й танковых, 31-й и 6-й пехотных дивизий на участке 47-го танкового корпуса; 18-й танковой, 292-й и 86-й пехотных дивизий на участке 41-го танкового корпуса. Фланги ударных группировок прикрывали активными действиями 7-я пехотная и 78-я штурмовая дивизии. Штаб 9-й армии передал командиру 1-й авиационной дивизии генералу Дойчману запрос на авиационную поддержку, согласно которому до 7 часов утра (по берлинскому времени) 7 июля следовало произвести авиационную подготовку в полосе 47-го танкового корпуса, а затем вплоть до 12 часов поддерживать атаки 41-го танкового корпуса[989]. Кроме этого, вечером 6 июля Модель договорился с командиром 12-й зенитной артиллерийской дивизии генералом Эрнстом Буффа (Ernst Bufa) по поводу усиления артиллерийской поддержки наступления за счет выдвижения на передний край зенитных орудий. В ночь с 6 на 7 июля германская авиация резко увеличила количество ночных самолето-вылетов, нанося тревожащие удары по позициям противника.