Я и мой король. Шаг за горизонт - Ксения Никнова

— Ну что ты, Машенька. Не плачь, родная, — растерялся любимый.

Слезы в итоге разжалобили неприступную твердь королевских намерений, и мы решили частично посвятить в тайну одну-двух фрейлин.

Тем же вечером я намекнула графине Саэт, заступившей на дежурство, что хочу попытаться вернуть расположение мужа. Умница-графиня все поняла и уснула раньше меня, а я пошла ночевать на королевскую половину. Какое это счастье, засыпая, чувствовать руки мужа на своем животе и видеть бесконечную нежность в его глазах.

На следующий день мы праздновали знаменательную дату: десять лет со дня нашей первой встречи. Дэн таинственным голосом пообещал мне показать кое-что интересное, для чего завез в лесную чащу. Среди вековых дубов вилась звериная тропа, которая вывела нас к ручью. За ним возвышался гранитный утес, с первого взгляда ничем не примечательный.

— Видишь каменную осыпь? За ней я спасался от подземного дракона, а потом увидел Магические Врата и понял, что это мой единственный шанс. Спустя один долгий миг я встретил самую прекрасную девушку во всех мирах.

Позже мы предавались воспоминаниям в уютном охотничьем доме, находившемся неподалеку. Как признался любимый, нашим знакомством мы обязаны некоей леди Оэсте, за которой он в ту пору увивался и которая назначила ему свидание как раз в этом доме.

— И ты не постеснялся привести меня сюда?! — Во мне взыграла ревность.

— Так ведь свидание не состоялось, — смеясь, отбивался Дэн. — Вместо нее явился дракон.

— Это она показала свое истинное лицо!

— Точно подмечено. Дэйтон тогда даже вычислил основных участников заговора. Только было поздно, дроу начали действовать. Своих приспешников они потом сами же и уничтожили. Войну никто не пережил.

Нет, это ж какой дурой надо быть, чтобы такого мужчину: умного, обаятельного, красавца, наконец, своего короля — врагу сдать!

— Ну, за леди Оэсту, — подняла я бокал минеральной воды. Ничего крепче мне теперь нельзя. — Благодаря ей мы здесь, вместе и очень счастливы.

— За тебя. За женщину, которая наполнила смыслом мою жизнь.

— За тебя. За мужчину, каждый день с которым наполнен любовью и счастьем.

— За скорое будущее, в котором нас станет трое.

На ужин была дичь, а мне что-то так захотелось рыбы, я вспомнила, что в первую нашу трапезу мы ели омуля. Дэн улыбнулся:

— Наследник требует? Нельзя отказывать.

Нам принесли пять сортов рыбы из местных запасов, но все это было не то. У-у, как я хочу соленого омуля с картошкой, лучком и с маслом!

— Мы разбудили твою ностальгию. Скучаешь по дому? — обнял меня Дэн.

— Очень! В России сейчас зима, мороз…

— Неужели можно скучать по холоду?

— Можно, — грустно согласилась я. — Наверное, тебе как южному жителю этого не понять.

— Моя северная королева. Обещаю, в ближайшие дни тебе доставят омуля. Подумай, может, что-то еще захочется с родины…

Кабы знать наперед! Я грезила вкусом и запахом малосольной рыбы, каждый день по три раза спрашивала, не привезли ли омуля. Когда Дэн наконец ночью сообщил, что на обед мне подадут долгожданное блюдо, я только нетерпеливо спросила:

— А на завтрак нельзя?

— Если успеют привезти к завтраку, то можно. И не важно, что рыба — совсем не утренняя пища.

Это он так шутит любя. А сам меня гладит и улыбается.

Всю ночь мне снился омуль: соленый, горячего и холодного копчения, и даже расколотка с солью и перцем. Я сглатывала голодные слюни, но денег в кармане не было, и потому я с горя пошла на рыбалку. Оказавшись на берегу без снастей, смело забрела в воду и обнаружила вокруг косяки омуля. Он сам просился в руки, поэтому я тут же вытащила рыбину покрупнее и в предвкушении начала искать нож или хоть острый камень, чтобы разделать ее…

Когда утром меня разбудили, мне показалось, что руки пахнут рыбой. Первым делом я спросила, что на завтрак, и, услышав, что привезли мой долгожданный заказ с родины, еле дождалась окончания всех утренних процедур. Уже садясь за стол, я поняла, что что-то не так. Воображаемый запах, преследовавший меня последние дни, в реальности оказался вовсе не таким привлекательным. Дрожащей рукой я подцепила кусочек филе, но едва положила его в рот, к горлу подкатил комок тошноты, так что пришлось бросить приборы и бежать в уборную. Все переполошились, снова позвали господина Тиана, который только перед тем ушел, даже Дэн примчался, наплевав на конспирацию.

— Что случилось? — ворвался он.

— Обычная рвота беременных, — развел руками лекарь.

— Уфф! — перевел дух супруг. — Я пока сюда добрался, успел десяток вариантов вообразить, один страшнее другого. Мне ведь только и сказали, что с королевой плохо, а что именно, не уточнили.

— Присядьте-ка, ваше величество, да пожуйте вот это, а я вас поругаю. Что ж вы делаете! Нельзя так со своими сосудами.

— Не стоит так грозно взирать на меня, господин лекарь, вы прекрасно знаете, что для меня значит Машино здоровье.

— Знаю, однако маячок-с поставлю, вы уж не обессудьте. Приступ тошноты я снял, на какое-то время хватит. Как приспичит, зовите, — сказал, собирая свой чемоданчик, наш доктор.

Дэн взял меня за руку:

— Очень плохо? Мутит?

— Перестало, — отозвалась я. — Самое обидное, что омуля так и не съела.

— Успевай, — посоветовал он.

— Теперь не смогу, от одного воспоминания дурно.

— Бедная моя.

— Прости, — шмыгнула я носом.

— За что?

— Ты старался, всех на уши поднял из-за этой рыбы…

— Ерунда! Надо будет — пойдут нектар с цветов собирать.

— Нектара мне не надо. Вот мыло очень аппетитно выглядит!

С тех пор даже малейший намек на рыбу был приговором содержимому моего желудка, а вкусы в целом радикально поменялись. Запахи пищи раздражали и вызывали тошноту, зато затхлая влажность и плесень в погребе немедленно раздразнивали аппетит. Дэн очень сочувствовал, немножко подтрунивал надо мной, чтобы поддержать боевой дух, и изо всех сил старался удовлетворить мои странные запросы. Вот тут-то кухмистер узнал, что значит «нечто особое» в моем понимании. Господин Тиан с ног сбился, изыскивая альтернативное противорвотное средство. Его зелье уже на второй день я не смогла выпить. Тошнило постоянно — утром, днем и вечером. Даже ночью, если вдруг просыпалась. Блокировать тошноту магически удавалось лишь на короткое время, и в эти моменты меня старались хоть как-то накормить. Обострившееся обоняние протестовало против всего сильно пахнущего, я практически не могла есть мясо, супы, каши и вообще все горячее. Для меня готовили фруктово-овощные комбинации, изрядно проредили запасы сыров с плесенью. Смертельно хотелось пива, вместо него мне давали сырые дрожжи. Когда Дэн застукал меня в ремонтируемом помещении, где я жадно смотрела на свежеоштукатуренные стены, стали приносить мел. «Королеве — королевские выверты», — решила я. Потом мама написала, что, будучи беременна мной, втихаря жевала гудрон и вертелась поблизости от асфальтоукладчиков, ловя запахи. «Нет, наверное, все же наследственное», — задумчиво изрек Дэн, узнав об этом.