Стальные пещеры - Айзек Азимов

Бейли посмотрел на свой портрет.

— А если я пойду, вы уберёте это серое?

— Посмотрим на ваше поведение, — улыбнулась она.

И портрет остался в комнате, продолжая держать пленную душу Бейли в серых стенах Города.

Бейли вздрогнул. Его коснулся ветерок, в котором была прохлада.

— Замёрзли? — спросила Глэдия.

— Раньше так не было.

— Близится вечер, но ведь пока не холодно. Хотите одеться потеплее? Робот принесет пальто.

— Нет, не надо. — Они пошли вперёд по узкой мощеной дорожке. — Это здесь вы гуляли с доктором Либичем?

— О нет. Мы с ним гуляли в полях, где лишь изредка встречаются одинокие роботы и можно слушать природу. Сейчас мы будем держаться поближе к дому, на всякий случай.

— На случай чего?

— Вдруг вы захотите вернуться.

— Или вам надоест моё общество.

— Оно меня не беспокоит, — нервно сказала Глэдия.

Вверху тихо шелестела листва, всё кругом заливали желтизна и зелень. Слышались чьи-то тонкие резкие крики, жужжание, и всюду были тени.

Тени особенно занимали Бейли. Одна упала прямо перед ним, точь-в-точь как человек, и принялась жутко подергиваться в такт его шагам, словно передразнивая. Бейли, конечно, слышал о тенях и знал, что это такое, но в ровном, рассеянном свете Городов как-то никогда их не наблюдал.

Он знал, что позади светит солярианское солнце. Он избегал смотреть на него, но знал, что оно там.

Пространство было огромным, пустынным, но Бейли почувствовал, что его тянет туда. Он представил себе, как идёт по планете, а вокруг — простор на тысячи миль и световых лет.

Почему мысль об одиночестве так привлекала его? Он не стремился к одиночеству. Ему хотелось на Землю, в тепло и многолюдие Городов.

Но образ Города ускользал от него. Он рисовал себе Нью- Йорк, шум и толпу, но видел мысленным взором тихую, веющую прохладой Солярию.

Бейли невольно сделал несколько шагов к Глэдии и оказался в двух футах от неё, но испуг женщины заставил его опомниться.

— Прошу прощения, — сказал он и попятился.

— Ничего. Пойдёмте сюда? Думаю, вам понравится наш цветник.

Она указывала в сторону, противоположную солнцу, и Бейли молча последовал за ней.

— Чуть попозже летом здесь будет чудесно, — говорила Глэдия. — Когда тепло, я купаюсь в озере или просто бегаю по полям так быстро, как только могу, а потом валюсь в траву и лежу в ней. Правда, сейчас я не так одета. В этом платье только и остаётся, что гулять степенным шагом.

— А как вы обычно одеваетесь для прогулок?

— Самое большее, что на мне бывает надето, это купальный костюм. — Глэдия простерла руки, словно предвкушая свободу. — А то и того нет. Иногда я только надеваю сандалии, чтобы ощущать воздух каждым дюймом… Ох, извините. Я вас шокирую.

— Нет, вовсе нет. Вы так одевались и для прогулок с доктором Либичем?

— Когда как. Смотря какая была погода. Иногда на мне было надето всего ничего, но ведь это видеосеансы. Надеюсь, вы понимаете.

— Я-то понимаю. А доктор Либич? Он тоже легко одевался?

— Кто, Джотан? — усмехнулась Глэдия. — О нет. Он всегда такой чопорный. — Она сделала серьёзное лицо и опустила одно веко — точно как Либич. Бейли одобрительно хмыкнул. — Вот как он говорит: «Дорогая Глэдия, что касается влияния первостепенного потенциала в потоке позитронов…»

— Он об этом с вами беседовал? О роботехнике?

— В основном да. Он ведь так серьёзно к ней относится. Всё пытался меня просвещать — до последнего.

— И как вы — усвоили хоть что-нибудь?

— Ничего. Ровным счётом ничего. Для меня это — тёмный лес. Иногда он сердился на меня, но как только он начинал ругаться, я ныряла в воду, если была у озера, и брызгала на него.

— Брызгали? Но ведь его там не было.

— Какой же вы всё-таки, землянин, — засмеялась она. — Я брызгала на изображение, он был в своем собственном поместье, и вода не могла на него попасть, но он всё равно отскакивал. Посмотрите-ка сюда.

Они вышли из-под деревьев на лужайку, в середине которой располагался декоративный пруд. Лужайку пересекали выло- женные кирпичом дорожки, и повсюду пышно, но в строгом порядке росли цветы. О том, что такое цветы, Бейли знал по книгофильмам.

Цветы чем-то напоминали световые картины, которые создавала Глэдия, и Бейли подумалось, что она берёт цветы за образец. Он осторожно потрогал один цветок и посмотрел вокруг. Преобладали красные и желтые тона.

Оглядываясь, Бейли случайно взглянул на солнце.

— Как оно низко, — обеспокоился он.

— Скоро вечер. — Глэдия убежала к пруду и сидела на каменной скамье у воды. — Идите сюда, — помахала она Бейли. — Можете постоять, если не хотите сидеть на камне.

Бейли медленно подошёл.

— Оно каждый день опускается так низко? — спросил он и тут же прикусил язык. Раз планета вертится, значит, солнце по утрам и вечерам должно стоять низко — только в полдень оно стоит высоко.

Но образ, который запечатлелся у него в мозгу, было не так легко изменить. Инспектор знал, что бывает ночь, он уже испытал её. Ночью вся толща планеты надёжно заслоняет человека от солнца. Знал, что бывают облака и что их серый слой скрывает самое страшное. Но в мозгу держалась картина солнца, пылающего высоко в небе.

Он оглянулся через плечо, и в глазах на миг вспыхнуло. Интересно, далеко ли дом, если он решит вернуться.

Глэдия показала ему на другой конец скамейки.

— Не близко ли? — спросил он.

Она вытянула руки ладонями вверх.

— Я начинаю привыкать. Правда.

Он сел к ней лицом, чтобы не видеть солнца.

Глэдия перегнулась назад, к воде, и сорвала маленький цветок в форме чаши, желтый снаружи и белый внутри, совсем неяркий.

— Это местное растение, а большинство цветов родом с Земли.

Когда Глэдия осторожно протянула цветок Бейли, с оторванного стебелька закапала вода. Бейли, тоже осторожно, подставил ладонь.

— Вы его убили, — сказал он.

— Это же только цветок. Их здесь тысячи. — Вдруг Глэдия выдернула цветок прямо из-под пальцев Бейли, глаза её сверкнули. — Или вы думаете, что если я сорвала цветок, то могу убить и человека?

— Ничего такого я не думаю, — примирительно сказал Бейли. — Можно посмотреть?

Вообще-то Бейли не хотелось трогать цветок. Он рос в мокром грунте, и на нём ещё осталось немного грязи. И как только эти люди, так старательно избегающие контактов с землянами и даже друг с другом, спокойно берут в руки обыкновенную грязь? Но он всё-таки взял цветок, двумя пальцами, и рассмотрел его. Чашечка состояла из нескольких лепестков, тонких и почти прозрачных, которые крепились к общему центру. Внутри чашечки имелось белое вздутие, влажное, с каймой из чёрных волосков, которые чуть трепетали на ветру.