Для тебя - Кристен Эшли

— В чём дело? — спросил Колт. Я поставила тарелку с кексом на столешницу.

— Семейный совет, — ответил папа. Мама зашла на кухню и направилась прямиком к шкафчику с кружками. Морри встал позади Джесси.

— Мне, наверное, лучше уйти, — пробормотала Джози.

— Всё нормально, милая, — сказала ей мама. Джози посмотрела на меня, чтобы удостовериться в моём согласии, и я кивнула ей, хотя и не была уверена, что следует.

— Джек, мне нужно ехать в участок, — сказал Колт. Папа остановился точно в центре гостиной, прямо напротив барной стойки, и посмотрел на Колта.

— Сынок, — тихо сказал он, — я сказал «семейный совет». Твоя работа важна, но нет ничего важнее семьи.

Котл стоял позади меня, и я не видела его реакции, в основном потому, что он придвинулся ближе. Я стояла возле стойки, чуть развернувшись и положив на неё ладонь. Колт подошел ближе и положил свою руку рядом с моей, так что наши пальцы соприкасались, перенеся на неё свой вес. Я сделала вывод, что он согласен с папой, раз остановился.

— Я думаю, — начал папа, — поскольку всё сложилось таким образом, что это к лучшему. — Он кивнул на наши с Колтом ладони на столешнице. — Но хочу сказать, что мне не нравится, что ты подначиваешь парней в баре, — сказал он Колту.

О боже, так папа разговаривал с Колтом в то время, когда тому было пятнадцать. Я уже сто лет не слышала такого тона и подумала, что это не к добру. На самом деле я подумала, поскольку Колту уже давно не пятнадцать и он вполне самостоятельный мужчина, что это плохо.

— Джек, всё было под контролем, — ответил Колт.

— В прошлом много парней говорили про Феб всякую чушь, ты собираешься наезжать на всех?

Это заявление меня потрясло. Я вглядывалась в папино лицо, стараясь определить: считал ли он это чушью сейчас или уже тогда знал, что это неправда. И тут меня осенило: он уже тогда знал, что все эти разговоры неправда, и он потерял уважение ко мне не потому, что думал, что я вела распутную жизнь, а потому что я не защищалась. Вместо этого я позволила похоронить себя под слухами, принимая ещё больше глупых решений: вышла замуж за Пита, терпела его избиения, а потом уехала, вместо того чтобы выяснить всё с Колтом, и в процессе потеряла себя. Ни папа, ни мама практически никогда не вмешивались. Они советовали, если ты просил совета, но позволяли нам идти собственной дорогой, совершать собственные ошибки и надеялись, что мы научимся на них. Должно быть, последние двадцать лет были для них настоящим адом, и, наверное, не только из-за меня и пути, который я выбрала, но и из-за Колта, потому что он решил не стаскивать меня с него.

— Если они придут в бар и задумают пакостить мне или Феб, то абсолютно, — ответил Колт. Его голос звучал твёрдо, но был близок к раздражённому. У него не было времени на этот разговор, но даже если бы и было, он всё равно его не хотел.

— Папа, единственный мудак, который так поступил бы, это Стью, и вчера вечером Колт всё ему разъяснил, — вставил Морри.

Папа сменил тему и прямо спросил:

— Насколько всё серьёзно между вами?

Моя голова непроизвольно дёрнулась, а тело напряглось.

Отношения с Колтом становились всё прочнее и прочнее, и из-за этого мне хотелось ходить колесом и прыгать, размахивая помпонами, но только у себя в голове. Вслух же, на глазах у своей семьи, Джесси, Джози, Чипа и Брэда, не говоря уже о Колте, я не хотела вести подобные разговоры.

Колт положил ладонь на моё бедро и сказал:

— Джек, со всем уважением, но дай нам с Феб самим разобраться.

— Колт, со всем уважением, но вы оба втянуты в весьма напряжённую ситуацию. Я хочу знать: когда эта ситуация разрешится, что будет с вами двумя?

— Папа, прошу, — сказала я.

— Говорю ещё раз, Джек, мы сами разберемся, — ответил Колт.

— А я спрашиваю ещё раз, Колт, насколько у вас всё серьезно?

— Джек... — начал Колт.

— Двадцать лет назад я смотрел, как двое из четверых моих самых любимых людей расстались, и не вмешивался. Теперь я спрашиваю: насколько у вас серьёзно?

Колт сильно сжал моё бедро и заявил:

— Что касается меня, то железно.

Я крепко зажмурилась и медленно задышала, чтобы всё-таки не сделать колесо и не запрыгать на месте.

— Феб, — позвал папа, и я открыла глаза.

Я даже с Колтом не говорила об этом, а теперь...

— Феб, — снова позвал папа.

— Папа...

— Феб...

Прямо глядя в глаза своему отцу, я перебила его и повторила слова Колта:

— Железно.

Папа улыбнулся. Я почувствовала, как тело Колта прижалось к моему, когда он встал ещё ближе, но я ещё не закончила.

— О чём я бы хотела рассказать Колту без аудитории, предпочтительно в «Коста» или если не в каком-нибудь романтическом месте, то по меньшей мере в один из моментов, когда мы на самом деле одни, что бывает очень редко, так что сейчас, со всем уважением и прочим, ты меня разозлил.

— Переживу как-нибудь, — незамедлительно ответил папа, продолжая улыбаться. Он подошёл и втиснулся между такими же улыбающимися Джесси и Джози. — Джеки, женщина, мне нужен кофе.

— Ага, а я похожа на служанку, — буркнула мама, но подала папе кофе. В её действиях я увидела своё будущее, и это одновременно напугало меня и привело в восторг. Колт ещё раз сжал моё бедро и накрыл своей ладонью мою, лежащую на столешнице.

Это было приятно, безмерно хорошо, но я ещё не закончила сердиться, так что продолжала стоять, не двигаясь, и сверлить папу убийственным взглядом, который оттачивала с самого начала жизни.

— Прекращай, Фебрари, и смирись, совет ещё не закончен, — сказал мне папа.

— Что ещё? У меня больше не осталось проникновенных заявлений на сегодня, — ответила я.

— Тогда замолкни и слушай, — ответил папа, и я услышала, как Колт тихонько засмеялся у меня за спиной, отчего напряглась ещё больше, несмотря на то, что он только что заявил, что у нас всё железно серьёзно. В обычном случае эта новость заслуживала быть занесённой в мой дневник ручкой с золотым пером.

Прикоснувшись губами к моему уху, Колт спросил:

— В романтическом месте?

Я закатила глаза.

— Феб только что закатила глаза, — с готовностью сообщила Джесси Колту, и я перевела свой убийственный взгляд на неё.

Колт обвил мою талию одной рукой, и я больше не слышала его смех, зато очень хорошо чувствовала.

— Может, у нас всё и не так уж серьёзно, — объявила я на всю комнату. — Может, всё очень, очень неустойчиво.

Тут Колт снова засмеялся.

— Прямо землетрясение! — заявила я громко и, что нельзя было не заметить, сердито. Но несмотря на это, Колт — и все остальные в комнате — расхохотались.

— Феб, хватит придуриваться, Колту нужно ехать в участок, — сказал папа, отсмеявшись.