Черта прикрытия - Иэн Бэнкс

Ну что ж, потери так потери. Но до нее им не добраться. Они могут потерять больше одного человека, да, но ей никак не хотелось открывать этот мартиролог. Бля, пусть даже им всем суждено погибнуть, но она-то выживет, или, в крайнем случае, продержится дольше остальных. Свирепое воодушевление, которого Аппи в себе доселе никогда не замечала, поселилось в ней, раскрасило нервическим румянцем щеки, бурлило и горело в груди и по ту сторону глаз, когда ей на ум являлись подобные мысли. Да, она рождена для боя. Это ее стихия. Она почти слышала, как Ланьярес насмешливо хихикает на другом конце комм-линии. Ты-де насосалась слишком много крайка, рукоблуда, ускорителя, фокали, дырокола и втыка, девочка моя. Пускай себе острит. Дыхание разрушения, битвы, славы — может быть, даже смерти во славе — само по себе опьяняло, оно было как похоть, как лучший из наркотиков. Оно вызывало к жизни нечто, чему даже не было имени, что-то, давно погребенное под спудом культурных наслоений, заброшенное за ненадобностью, но так и не искорененное окончательно из панчеловеческого бионаследия.

Она облачилась в доспехокостюм, заковала себя в ощетинившийся спешно накрученными орудиями внешний панцирь Скоростного Модуля Флота Поддержки — четырехметровой толщины, с гелепенными прослойками, отделявший ее от вакуума. Если измерять с хищно заостренного передка, то длиной этот панцирь был двенадцать метров. У нее было дохера оружия: один основной боевой лазер, четыре вторичных, восемь третичных, шесть точечных оборонительных орудий с лазерной накачкой, умевших вести сверхбыстрый серийно-залповый огонь шрапнелью, а еще несколько нано-пушек — их боезапас исчерпался на семь восьмых, так что в скором времени придется отступить на базу и пополнить его; был у нее и тормозивший полет, тяжелый, объемистый, но полезный контейнер ракет — полное лукошко сладких смертоносных приветиков. Этот контейнер опустел только наполовину: корабль полагал, что она слишком жадничает, расходуя ракеты. Она же рассматривала это как разумную меру предосторожности. В ее распоряжении имелся только один неисчерпаемый боевой ресурс: ее собственное желание сражаться и уничтожать, испепелять в прах и повергать в небытие.

Она с отвращением подвергала себя РКЛ. Настоящий воин не должен тратить время на эти телячьи нежности. Истинный воин обязан встретить смерть и небытие лицом к лицу и не устрашиться их, но сохранять совершенное спокойствие и хладнокровие, бросая свою жизнь на чаши весов судьбы затем лишь, чтобы с максимальной эффективностью израсходовать ее.

Ну и хер с ним. Великие воины древности в каком-то смысле тоже полагались на РКЛ. Они ведь верили, что, погибнув на поле боя, попадут прямиком на особенные воинские небеса, куда открыт доступ только самым славным и смелым. В этом был свой резон. Некоторых наверняка глодал червяк сомнения на сей счет, но они предпочитали вести себя так, словно тоже верят в посмертное воздаяние истинным храбрецам, етить их мать. Это всего лишь полезный прием, чтобы всегда оставаться в форме. (А может, глупость, доверчивость или нарциссизм — кто знает? Точная характеристика зависит от твоего собственного личностного склада, от того, как ты себя поведешь и проявишь в аналогичной критической ситуации.) Если бы им пообещали РКЛ, настоящее, технически гарантированное РКЛ, воспользовались бы они этим шансом? Готова ручаться, что они бы с радостью ухватились за такую возможность. Никогда нельзя забывать, что те люди убивали себе подобных, представителей своего же вида, а не разлагали тупую материю, которой повезло поумнеть до стадии, на которой она уже способна кого-то вывести из себя. Под таким углом аналогия с играми проступала еще рельефнее; дилетантскую инфекцию можно истреблять без каких бы то ни было угрызений совести, как и порождения симулятора для стрелялок.

И все же она не забывала сохраняться каждые четыре часа. Так же поступали и другие, когда им выпадало наконец перевести дух в безопасном месте. Прослушав последние новости, она записывала свежайшую версию своей слишком смертной души и отправляла ее на ресторианский хабитат у внутренней кромки Диска, всего в тысяче кликов над верхушками самых высоких облаков газового гиганта Ражир. Туда вскоре предстояло направиться и ей самой, чтобы немного отдохнуть и пополнить боезапас. Вне сомнения, ее дополнительные личностные слепки уже перенаправлены по лучу на ближайший корабль Рестории, где бы он сейчас ни находился, и, вероятно, переброшены дальше, в субстраты, подконтрольные различным Разумам по всей необъятной Галактике… или даже за ее пределами.

Сохранена, снаряжена для боя, рассержена вусмерть. Пора подъистощить боезапас.

Она навела фокус и поигралась с масштабом обзорной картинки, приближая целое облако валунов, вылетевших из фабрикатора на Уровне Семь, на среднем ярусе Диска. Фронт облака был меньше чем в минуте полета, большая часть его продолжала извергаться из недр невероятно древней космофабрики через круглые, проделанные на равном расстоянии друг от друга отверстия в темном корпусе фабрикатора. Ей подумалось, что это очень похоже на выброс семян из огромного стручка, и такую аналогию она сочла вполне удачной.

— Две целых восемь десятых минуты, — сказала она. Проверяя, в какой форме усиленная сенсорика, она просканировала пространство вокруг себя справа налево, потом начала позади и двинулась вперед, а затем, напоследок, во всех направлениях одновременно и независимо. (Она помнила, какие чувства испытала, когда ей впервые показали, как это делается. У нее помутилось в голове. Смотреть в двух противоположных направлениях вращения одновременно, а потом, того круче, во всех направлениях одновременно — задача не из легких для древней зрительной коры головного мозга панчеловека. Обработка результатов повергла лобную кору в замешательство, чтобы не сказать больше. Ей казалось, что она никогда не придет в себя, но в конце концов она очухалась. А теперь это стало рутинной процедурой.) — Есть еще ближе эти маленькие поганцы? Или дальше, но те, что опасней? Если и есть, я их не вижу.

— Согласен, — ответил корабль. Он уже начал накачку орудий, нацеливая их на зараженный фабрикатор и облако разумных валунов, вылетавшее оттуда.

— Сколько их?

— Двадцать шесть тысяч, и они прибывают; скорость пополнения облака составляет по меньшей мере четыреста единиц в секунду, судя по этим отверстиям. Эта скорость остается более или менее постоянной. Когда мы туда доберемся, их будет сто тысяч, и еще по меньшей мере столько же в проекте.

— Где шляются гребаные спецы из отрядов внутрифабрикаторной зачистки ГФКФ?

— Вряд ли они орудуют в этом фабрикаторе, — резонно заметил корабль. — Я пошлю его идент-код на Первичную Контактную Площадку, чтобы они пометили этот фаб как подлежащий стерилизации.

— Даже не думай. Мы сами с ними справимся.

Корабль, казалось, хмыкнул вокруг нее: это увеличилось ускорение. Она почувствовала, как ее тело отвечает на возросшую нагрузку. Большую часть перегрузок, которым подвергался корабль, удавалось смягчить так, что от них не оставалось и следа, но, если на некоторые аспекты гравии-золяции закрывали глаза, им удавалось перемещаться куда быстрее. Корабль ворвался в поле высвобожденных компонентов Диска, устремившись в самую середку тороидальной структуры, пронесся мимо темной громады фабрикатора. Она задумалась, сколько еще проявлений у этой дилетантской инфекции, как долго они еще смогут бороться с распространением Вспышки.

Был и другой выход. Выход есть всегда. И это решение позволяло сохранить жизни Лану и остальным; они просто могли выйти из драки и всецело поручить усмирение инфекции машинам. Кроме того, в котором она летела, у них имелось еще двадцать дроно- или самоуправляемых кораблей, и все они сейчас пытались прижечь Рой, по большей части тщетно. Если бы люди бросили операцию и отошли покурить, корабли бы продолжали сражаться до тех пор, пока оставался активен и боеспособен единственный выгруженный член команды каждого судна, он же и командир. Без биологических компонентов на борту кораблям было бы легче разгоняться и маневрировать на высоких скоростях. В пылу сечи они бы вряд ли существенно пострадали. Корабли отдавали должное преимуществам некоторых полезных аспектов человеческого мышления, как то: распознавание сложных образов, самоконцентрация на цели и реакция на болевые раздражители. Безусловно, человеческие компоненты кораблей выполняли некоторую полезную и важную работу наряду с искусственными интеллектами, но в глубине души любой сотрудник миссии понимал, что войну эту ведут машины против машин, а люди в нее влезли просто затем, чтобы потешить самолюбие. Участники-наблюдатели: они вмешались, потому что не вмешаться почиталось за позор и бесчестье. В долгосрочной, крупномасштабной перспективе это был просто небольшой показательный пример для всех, кто интересовался ответом на вопрос, а сводится ли Культура к одним машинам или за ними есть кто живой.