Слепец - Игорь Борисенко

– Эх, дружище! - только и смог вымолвить Слепец, но Фило, как обычно, не жаловался на жизнь, только улыбнулся и сказал, стараясь казаться бодрым:

– Что я пропустил?

– Угощение и девочек, - мрачно сострил Морин, чем привел в замешательство охотников - видно те стали соображать, когда это умудрились пропустить они? Потом все шестеро по-очереди прикладывались к щелям и разглядывали окрестности. Ни у кого не возникло ни одной полезной мысли… Охотник Хасс, бывший у давних сидельцев за главного, прополз к левой от двери стене и позвал туда остальных. Там тоже имелась щель, образованная выкрошившимся раствором, и через нее виднелся возвышающийся в полтораста шагах от тюрьмы бугор, голый, если не считать врытого в его верхушку столба. И хоть торчал он над низенькими крышами множества домишек достаточно высоко, разглядеть подробностей сквозь желтый туман никто не мог. Не мог - до тех пор, пока за дело не взялся Слепец, новые глаза которого, как оказалось, были намного зорче прежних, да и вообще человеческих. Приникнув к щели, Слепец стал пересказывать увиденное остальным:

– Пригорок этот весь зарос мхом, или это трава такая? Только одна тропинка к столбу идет. Столб вроде каменный, серо-желтый, кое-как обтесанный. К нему привязан этот ваш Банан.

– Банун! - строго поправил Хасс.

– Ему уже все равно, - равнодушно пожал плечами Слепец, и продолжил: - Так вот, привязан он ремнями к столбу, голый, измазанный не то зеленой грязью, не то краской. Вокруг стоят люди в черных плащах, желтых и зеленых шапках, а он на них смотрит с большим, как мне кажется, страхом.

– Испугаешься тут! - боязливо заметил Морин. - Они ж ему, поди, не пятки щекочут!

Действительно, люди в черных плащах свалили у ног привязанного охотника несколько охапок сухой на вид травы, а рядом поставили три горшка. Там же стоял низкий столик и валялись несколько больших кож. Какой-то коротышка с выпученными глазами на землистом лице, стоял поодаль и наблюдал за приготовлениями с важным видом. На груди его висел приплюснутый череп с громадными зубами, а в сложенных на заметном брюшке руках он держал нож с волнистым лезвием. Судя по мелькающим на склоне пригорка, у его подошвы, теням, вокруг ритуального столба собралась на зрелище толпа зевак.

– Будь уверен! - подтвердил эту догадку Хасс. - Их жрецы собирают туда всех, даже древних старцев и малых детей. Не идут только тяжело больные и занятые важными делами - вроде нашего сторожа. Мало того, Люди-Лягушки собираются сюда со всех окрестных болот, из маленьких поселений, разбросанных по дортлонским трясинам на многие, многие бурны вокруг.

– И что же это за ритуал? - спросил дрожащим голосом Приставала.

– Праздник посвящения. Дети, достигшие возраста шестнадцати зим, будут вдыхать в себя дух болот и становиться взрослыми. Мальчишки и девчонки - тут у них нет никакого различия. Увидишь Лягушку, и с первого взгляда не догадаешься, мужчина это, или женщина.

– Откуда ты все это знаешь? - полюбопытствовал Слепец.

– Банун сидел тут намного дольше нас, и видел уже несколько ритуалов. Теперь вот он в нем участвует.

– А нас ждет та же участь?

– Конечно! Зачем же, по-твоему, нас изловили и тащили сюда на собственных спинах их охотники?

– Тогда надо убираться отсюда, и немедленно, пока они увлечены своим праздником, - заключил Слепец. Хасс, а за ним остальные охотники, нервно рассмеялись.

– Какое глупое желание! Отсюда невозможно удрать. Ты сможешь избежать ритуала, только если раздерешь себе горло собственными крючками! - заявил Бралмер. Слепец взглянул на него с сожалением. Распрямившись, он уперся в потолок загривком. Обжигающе холодная влага немедленно просочилась ему за шиворот, доски же не сдвинулись ни на полмизинца. Он попробовал еще в нескольких местах, проверив каждую доску, ткнув крюком в каждую щель. Никакого результата. Тогда Слепец методично обстучал все стены, приналег на дверь… в конце концов он хитро ухмыльнулся и принялся разрывать земляной пол. Вскоре, отодрав слой подмерзшей грязи, крючки лязгнули по камню.

Охотники с грустными улыбками на грязных лицах следили за его манипуляциями.

– Ты думаешь, мы не перепробовали все это, когда только попали сюда? - безучастно вопросил Хасс. - Тоже носились между стен, как запертые в клетку волки, грызли камень зубами… А Банун сидел вот так же, как мы сейчас, и безнадежно улыбался. Помоги ему Создатель! Бануну сегодня любая помощь пригодится.

Слепец устало опустился на корточки и в последний раз огляделся. Неужели и вправду он отбегал свое? Как обидно погибнуть сейчас, после того, как он узнал столько важных вещей. Интересно только, насколько моя смерть подойдет к теориям Мездоса о божественности Джона Торби и присутствию части его личности внутри моей? - подумал Слепец, но никаких сильных чувств эта мысль не вызвала. Ему все равно не узнать и не понять.

Посреди всеобщего уныния уверенности в завтрашнем дне не потерял только один человек: вечно улыбающийся Фило. Тихим, робким голосом он сказал Слепцу:

– Подсадишь меня?

Тот взглянул на товарища непонимающе. Мышонок подошел к щели в левой стене, причем двигался он, почти что не сгибаясь. Просунув в щель ладонь, он удовлетворенно кивнул.

– В эту дырку. Понимаешь?

Охотники недоуменно переглядывались, Морин разом просветлел лицом, что было хорошо видно даже в темноте. Слепец тоже обо всем догадался, но он остался мрачным.

– Ты же еще очень слаб, Фило! - негромко воскликнул он. - А вдруг умрешь от перенапряжения?

Однако, Мышонок его уже не слышал: все его тело дрожало крупной дрожью. Нос сползал на верхнюю губу, а та убегала от него, вытягиваясь вперед вместе с челюстями. Уши увеличивались, сворачиваясь, как закрывающиеся на ночь цветы, волосы стремительно лезли из-под кожи на лице и руках. Тело Мышонка тоже быстро менялось, разбухая, поглощая под слоем серой, плотной шерсти одежду. Безмолвные охотники резво отползли в самый дальний угол и там, обнявшись, тряслись от ужаса. Фило менялся, менялся, отращивая хвост и когти на конечностях, пока наконец не превратился в стоявшую на задних лапах огромную мышь. Хлопок - и это чудовище уменьшается в размерах до мыши самой обычной. Пища, она выбежала на середину тюремного сарая и снова встала на дыбы. Розовый носик непрестанно шевелился, а передние лапки требовательно сучили. Морин опомнился первым: он осторожно подобрал мышь с полу и сунул головой в щель. Мышь взмахнула на прощание хвостом и исчезла.

– Что… это… было? - дрожащим голосом спросил Хасс.

– Разве не ясно? - презрительно ответил Приставала. - Наш приятель - оборотень!