Толковая Библия. Том 7 - Александр Лопухин

7. Решено: она будет обнажена и отведена в плен, и рабыни ее будут стонать как голуби, ударяя себя в грудь.

7. Еще более трудным для толкования представляются начальные слова ст. 7, особенно первое слово: гюццав , которое, ввиду его неудобопонятности на еврейской собственно почве, некоторые новые библеисты (Ruben, Cheyne), готовы даже производить от ассирийского корня eteIIu , (жен. p. eteIIitu , великий, возвышенный). Все существующие опыты толкования данного слова могут быть сведены к трем следующим. По одному мнению (Кейля, Лянге-Клейнерта, Штрауса и др.), принятому и в русском синодальном переводе, слово это может быть передано безлично: «решено» , «постановлено», «определено», причем имеется в виду приговор неприятелей над Ниневией, который вместе есть и определение Божие о ней (ср. I: 14 ). Но в пользу такого понимания нельзя привести свидетельства ни одного из древних переводов; притом таким пониманием суживается содержание приговора над Ниневией, изреченного Иеговой ( I: 14 ). Древние переводы, напротив, более говорят за признание «гюццав» именем существительным (LXX: υπόκασις, Vulg; miles). При этом здесь два мнения. Раввины, Николай Лира, Лютер, а в новое время Ролинсон, Эвальд, Рюккерт, Цунц, Марти и пр. считали это слово собственным именем царицы ассирийской, - по предположению, плененной вавилонянами при взятии Ниневии. В этом смысле таргум Ионафана передает первую половину ст. 7: it regina currui insidens cum deportandis exit. Другие же толкователи (Шегг, Рейнке, Филиппсон, проф. Голубев, Симашкевич и др.), не находя в тексте опоры для этого мнения, а в истории никаких подтверждений его, видят гюццав символическое имя Ниневии (как Сесах - Вавилона, Иер XXV: 26; LI: 41, или Ариэл - для Иерусалима, Ис XXIX: 1–2), и такое мнение оправдывается как библейскими аналогиями (сейчас упомянутыми и другими), так и наиболее вероятным и принятым производством значением слова гюццав - (гофал от гл. нацав ) «прочно, устойчиво утвержденная», отсюда - почитающая себя вне опасностей. Наименование с таким значением вполне прилично Ниневии, городу чрезмерной самодеянности (Соф II: 15). Этот город, гордый своею силою, красотой и безопасностью, будет обесчещен неприятелями, которые поступят с этою царицею страны и всего востока, как с рабынею и блудницею: обнажат, ограбят и отведут в плен (ср. III: 4–6 ). Если, таким образом, мысль о Ниневии нераздельна у пророка с образом царицы плененной, то этот последний образ еще прямее предполагается во второй половине стиха 6–го: «и рабыни ее будут стонать, как голуби, ударяя себя в грудь» . Если под образом поруганной царицы символически представлена столица государства - Ниневия, то под рабынями, разделяющими скорбь своей госпожи, стонущими наподобие голубиц и предающимися лишь тайной печали из боязни врага, разумеются не только жители, население Ниневии, но и подчиненные ей города Ассирийского царства: «подвластные Ниневии города и селения будут разделять с нею плен, вздыхая сердцем, и подражая голосу голубиц» ( блаж. Феодорит , с. 13). «Под рабынями Ниневии должно метафорически понимать меньшие города, селения и деревни. Или, может быть, взятые в плен женщины подвергались угрозам пред глазами победителей, и столь сильный будет ужас, что печаль не будет выражаться даже в рыданиях и воплях, но безмолвно, про себя будут стонать и с глухим шепотом глотать слезы подобно воркующим голубям» ( блаж. Иероним , с. 279). Подобный образ встречается в Ис XXXVIII: 14; LIX: 11; Иез VIII: 16); биение в грудь ср. Лк XVIII: 18; XXIII: 27.

8. Ниневия со времени существования своего была как пруд, полный водою, а они бегут. «Стойте, стойте!» Но никто не оглядывается.

8–10. евр. 9–11. Теперь пророк переходит к изображению того бедственного состояния, в котором окажется Ниневия по вторжении в нее осаждающих врагов, - состояния, резко противоположного прежнему благосостоянию, могуществу и величию столицы Ассирии. Былое величие и могущество Ниневии пророк выражает прежде всего сравнением ее ст. «прудом полным водою» (евр. киарехат - майм ), чем обозначается полное процветание Ниневии во всех отношениях: многочисленность ее жителей (народы и племена в Библии не раз сравниваются с водами, напр. Откр XVIII: 15), а также обилие всех благ земных, материальных и духовных (таков в Библии смысл выражений «вода живая», «вода жизни», Иер II: 13 сл. Ин IV: 10–15; ср. также библейские символические изображения земного благополучия и будущего блаженства, напр. Пс I: 3; XIII: 13; Иер ХLVII: 1–13). Такою Ниневия была «со времени существования своего» (евр. мимеги ; таргум Ионафана мийомекедам «от дней древности»). Последнее выражение иначе прочитано и передано у LXX-ти и в Вульгате, читавших очевидно не миме , от дней, а меймейя , воды ее (LXX: ύδατα αυτής, Vulg. aquae ejus, слав. воды ее ). Общий смысл места, однако, одинаков: благополучие Ниневии было полное. Но теперь пришел ему конец: город покидают, предвидя его гибель, жители его многочисленными толпами, и никакие ободряющие крики начальников-защитников Ниневии не подействуют; панический ужас овладел жителями, никто из них не только не помышляет остановиться и стать на защиту города, но и не смеет просто оглянуться назад (ср. Иep XLVI: 5). «При таком множестве населявших этот город, что уподоблялась купели, наполненной водой и изливающей из себя избыток, все одно имели в виду - бежать, не останавливаясь даже и оглянуться назад» ( блаж. Феодорит с. 13–14).

9. Расхищайте серебро, расхищайте золото! нет конца запасам всякой драгоценной утвари.

9. (евр. 10). Оставляемый охваченными паническим ужасом жителями, город предается на разграбление неприятелям. Так как они убежали, то вавилонянам говорится: «расхищайте серебро, и через внезапное опустошение разграбьте богатства, собранные в течение долгого времени» ( блаж. Иероним , с. 81), причем призыв к опустошению города исходит как бы от Иеговы, т. е. все падение Ниневии имеет совершиться не случайно, а по определению суда Божия (ср. Иер L: 26–27; Иез VII: 19: Авв II: 5–13). «Что собираема было худо - замечает на ст. 9–ой блаж. Феодорит (с. 14), - то передано будет другим. Ибо на coкpoвища их нападет множество врагов. Говорит же пророк о будущем, как о совершившемся, по тому образу выражения, какой особенно свойствен Писанию» (LXX читали и поставили в начале ст. 9 не повелит, накл., а аорист: διήρπαςον, слав.: расхищаху ).

10. Разграблена, опустошена и разорена она, - и тает сердце, колени трясутся; у всех в чреслах сильная боль, и лица у всех потемнели.

10. (евр. 11). Ужасную картину полного запустения Ниневии пророк изображает с необыкновенною силою выразительности - через сочетание трех созвучных и синонимических, но заключающих в себе прогрессивное усиление и мысли и самой звуковой формы, слов еврейских: бука ( г ) мебука ( г ) , мебуллака ( г ). Но это - лишь одна, внешняя или объективная сторона гибели Ниневии. Не менее выразительно изображает пророк и внутреннюю, субъективную сторону события - панический ужас жителей, при котором как бы тает самое сердце их, расслабляются колена, и они готовы упасть, муки и содрогания их подобны мукам рождающей, искаженные ужасом лица их почернели как котлы. Подобные картины опустошения и ужаса можно находить напр. у прор. Исаии (XXIV: 1–3; XIII: 7–8). «Что бывает обыкновенно при землетрясениях, когда состав земной содрогается и колеблется, то же, говорит пророк, будет и при падении врагов, потому что, когда сердца будут поражены страхом и суставы колен ослабнут, будут все страдать, подобно рождающей жене, лица от сгущения крови примут свинцовый цвет и уподобятся той стороне котла, которая всегда обращена к огню» ( блаж. Феодорит. с . 14). «Опустошенная, разоренная и истерзанная Ниневия описывается под образом (sub metaphora) пленной женщины; ее сердце изнывает, колена расслаблены, чресла сокрушены и лица всех обитателей ее, истомленные и обезображенные, вследствие ужаса и сильного страха пред врагами, бледнотою, кажутся подобными обожженным горшкам» ( блаж. Феодорит , с. 284).

11. Где теперь логовище львов и то пастбище для львенков, по которому ходил лев, львица и львенок, и никто не пугал их, -

11–13. евр. 12–14. От страшного зрелища разрушения и опустошения пророк переносится мыслью к исчезнувшему величию древней Ниневии, и с чувством изумления и радости говорит о предстоящем исчезновении этого средоточия всевозможных сокровищ, добытых насилиями и неправдами, этого истинного логовища львов (ст. 11–12; ср. Соф III: 3). В заключительном стихе (13, евр. 14) пророк дает знать читателям, что изреченное и еще изрекаемое есть еще пророчество, а не событие, но пророчество непреложно имеющее осуществиться: историческая роль Ассирии, как мировой державы, по неотвратимому суду Божию, безвозвратно окончится; гибель ее полная неизбежна. Таким образом, в этой строфе, как затем и следующей (III-й) главе не столько сообщается новых штрихов фактической стороны ожидающей Ниневию катастрофы, сколько дается указание внутренних и внешних мотивов этой последней.