Дитя Феникса. Часть 1 - Барбара Эрскин

Он повернулся к толпе, с ужасом ловившей каждое его слово.

– Это зелье отравлено! Ваша графиня – убийца!

Глава двенадцатая

Дорнхолл. Лето 1237

Ронвен достала полпенса из кошелька Элейн и протянула деревенскому мальчишке. Он прибежал к ней, неслышно ступая босыми ногами по мягкой траве, когда в аббатстве зазвонили колокола.

– Ну вот, – выдохнула она, – наконец-то она свободна.

Она проводила взглядом мальчишку, который через минуту скрылся за деревьями, затем наклонилась, собрала свои пожитки и привязала их к седлу. До поместья было недалеко, и теперь ей нечего было бояться. Ее враг умер, власть перешла в руки Элейн.

В имении царила суматоха. Телеги и повозки, заранее подготовленные к отъезду, теперь разгружались. Лошади и мулы стояли рядами, слуги и стражники бесцельно прогуливались вокруг, то и дело заходили в большой зал, сливаясь с нескончаемым потоком людей.

Сэра Робина перехватил отправленный за ним всадник; он вернулся в имение незадолго до приезда Ронвен и тут же бросился в спальню, где Элейн все еще сидела, склонившись над телом мужа. Комната почти опустела. Тело графа положили на постель, обмыли, облачили в бархат, вложили распятие в бледные руки. У изголовья горели свечи. Перепачканную кровью одежду Элейн сменила на черное платье и встала на колени рядом с Джоном. Священник все еще бормотал молитвы, а Робин в это время стоял у двери рядом с управляющим, который что-то рассказывал ему взволнованным шепотом.

Войдя в дом, Ронвен остановилась и огляделась вокруг. Слуга поклонился ей и исчез. Она поднялась по лестнице, прошла в спальню и позвала Элейн. Графиня поднялась на ноги.

– Ты! Это все ты! Ты дала мне эти травы. Ты убила его!

Ронвен уверенно встретила ее взгляд.

– Как ты можешь думать так обо мне, милая?

– Они обвинили меня в убийстве! – Голос Элейн дрожал. – Доктор говорит, что в тех травах, которые ты дала мне для него, был яд!

– Если бы я добавила яд в эту смесь, разве я пришла бы к тебе сейчас? Кто обвинил тебя в этом? Шарлатан лекарь? Тот самый человек, который сотни раз был готов погубить графа своими пиявками и ножами?

Управляющий откашлялся, прочищая горло.

– Я уже объяснил, что об убийстве не может быть и речи, – тихо сказал он. – Это нелепое предположение. Граф был болен на протяжении многих лет. Мы все предполагали, что его смерть – только вопрос времени. С каждым приступом он терял все больше и больше сил. И только графине своей любовью и заботой удавалось так долго поддерживать в нем волю к жизни.

– А еще моими лекарствами! – Ронвен сверкнула глазами. – Если врач был так уверен в том, что графа отравили, почему же он не дал ему противоядие, чтобы обезвредить яд? Наоборот, во всем надо винить его самого. Он ускорил смерть графа своим лечением: серой, купоросом и селитрой!

– Ронвен! – Элейн сделала шаг вперед, солнце осветило ее бледное усталое лицо. – Прошу тебя, прекрати.

– Все в порядке, дорогая. – Ронвен взяла ее за руки. – Ты обезумела от горя. Вот почему я приехала, как только узнала, что произошло. Я знала, что должна быть с тобой, несмотря на опасность.

Управляющий недоверчиво взглянул на нее.

– В таких обстоятельствах, я уверен…

– В таких обстоятельствах Ронвен остается со мной. Она нужна мне. – Глаза Элейн все еще оставались сухими. Потрясенное случившимся, ее сердце молчало. Когда им все же удалось отобрать у нее Джона и уложить его на подушки, она впервые взглянула на него. Впервые с тех пор, как он умер.

Его больше не было. Он ушел. Ей казалось, что она смотрит на незнакомца.

Лунед омыла ее лицо и руки, помогла снять запачканную кровью одежду, а затем снова проводила в комнату, где лежал Джон. Элейн опустилась на колени возле постели; разум ее был пуст. Она не молилась за спасение его души. Она не шептала ему слов любви и печали, не укоряла его за то, что он так внезапно покинул ее. Его больше нет. К чему говорить с пустой раковиной, которая уже потеряла свою жемчужину.

Элейн не обращала внимания на людей, которые входили и выходили за ее спиной. Она не видела Робина, не слышала его взволнованной беседы с управляющим. До появления Ронвен она так ничего и не заметила.

Похороны должны были состояться в Честере. Длинный кортеж медленно проследовал к аббатству святого Вербурга, где Джон Шотландский, граф Честер и Хантингтон, нашел свой последний приют у подножия высокого алтаря.

На похороны приехал Граффид. После церемонии он объявил, что забирает Элейн назад в Абер.

– Нет! – Ронвен загнала Элейн в угол, как только они вернулись в Честерский замок и поднялись в спальню. Ее глаза злобно сузились. – Нет! Неужели ты не понимаешь? Ты должна ехать в Шотландию. Ты ведь сама сказала мне, что перед смертью граф просил тебя ехать к Александру.

– Я не могу! – набросилась на нее Элейн. – Это было бы неправильно.

Сейчас она не могла, не хотела даже думать об Александре.

– Почему неправильно?

– Я должна чтить память Джона. Я не могу отправиться к Александру! Это будет выглядеть, как будто…

– Это будет выглядеть, как будто ты исполняешь последнюю волю своего покойного мужа, – язвительно заметила Ронвен.

– Ронвен, не сердись на меня. – Элейн присела. Грубый белый платок обрамлял ее бледное лицо. – Я знаю, что ты не можешь поехать со мной. Ты нужна мне, но еще больше мне нужно увидеть отца. Граффид говорит, что ему нездоровится. Он все больше и больше времени проводит с монахами в молитвах, как будто знает, что ему недолго осталось. Он хочет видеть меня, а я должна увидеть его. Мне нужно ехать в Абер. Я отправлюсь в Шотландию, но не сейчас. Позже.

Абер. Июль 1237

Изабелла восседала на помосте, окруженная стайкой милых камеристок. За время, прошедшее после смерти Джоанны, она сильно располнела.

– Разумеется, ты понимаешь, почему папа хотел, чтобы ты вернулась в Абер.

– Папа? – брови Элейн поползли вверх. Ее невестка вела себя так, как будто имела полное право произносить это слово.

– Он попросил меня называть его так, – улыбнулась Изабелла. – Ведь все его дочери покинули дом. Он хотел, чтобы ты вернулась, потому что теперь он может выдать тебя замуж за кого-нибудь еще. Гвинеду нужны союзники; правда, не думаю, что отец сможет найти тебе такую же хорошую партию, какой был граф Честер. Интересно, как ты это переживешь? Быть женой всего лишь какого-нибудь лорда?

Элейн содрогнулась, как будто боль потери еще раз нанесла ей жестокий удар. Совладав с собой, она прикрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Я не думаю, что папа собирается искать мне мужа. Кроме того, – она знала, что сидевшие вокруг девушки внимательно слушали их, но не могла больше скрывать своих надежд и продолжила: – Судя по всему я жду ребенка, и у Джона появится наследник. Моим долгом будет воспитать его и помогать ему до тех пор, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы вступить в свои права и принять власть над графством.