Собрание сочинений в одном томе - Владимир Высоцкий

Очень молодой человек, как мяч, выскочил на поверхность, протер глаза, посмотрел на берег – направо, налево – ее нигде не было. Он вышел, тяжело дыша, немного одурев без воздуха и от того, что ее нет.

На песке было две пары следов: ее и еще чьи-то, и следы эти уходили вверх, и он долго стоял и не верил своим глазам. Такой прекрасный сон, и такое грустное пробуждение. Может быть, вернулся ее парень из армии, а может, за ней пришел другой, тот, другой, с усиками, только она ушла, значит, ей так было надо. Темнело, он оделся и медленно пошел к порту, мимо разрушенного города и витрины с рисунками и с елкой.

– Почему ты ушел и не ждал меня и не искал? – послышался голос девушки.

– Я подумал, что тебе так нужно!

– Может быть! Но я вернулась, а ты слишком долго был под водой, слишком долго!

Потом он совсем не к месту спросил ее:

– Ты не получила писем сегодня?

Она <...> сказала, вздохнув:

– Нет, не получила. – Она все еще играла свою роль.

Тогда он спросил:

– Тебя встретил <...> тот, второй? Он тоже хороший парень, но мне больше нравится первый!

И она не могла больше сдерживаться и заговорила резко и торопливо:

– Послушай, зачем ты меня придумал, зачем ты не со мной. Ты похож на лунатика! Как будто ты ходишь с закрытыми глазами и ничего не видишь.

А потом у нее тоже не хватило слов, и она стала петь – и это были печаль и ирония, тоска и смех и еще всякое, чего он, конечно, не понял. Но он понял главное – что не надо больше спрашивать про тех двоих, а она сказала:

– Не бойся, я пошутила! Все так, как ты говоришь! А теперь тебе надо снова на корабль! И завтра ты уже не придешь. А я приду и буду приходить сюда, пока это все не сломают, и смотреть на твои рисунки.

Они пошли к порту, и видны были их уходящие силуэты через стекло, на котором остались разведенные мосты и корабли, и Нева, и Адмиралтейство, и Петропавловка, и все места, где они были вместе. Они прощались на берегу, и он сказал:

– Я, наверное, скоро приеду снова. Ты будешь ждать? Правда, тебе трудно будет ждать теперь двоих!

Но она закрыла ему губы рукой и, может быть, поцеловала его, а может быть – нет, и он что-то написал на листке – должно быть, адрес, а потом быстро пошел к кораблю, не оглядываясь, и она долго стояла, смотрела даже тогда, когда корабль скрылся из вида.

А он на корабле говорил другу:

– Ты помнишь, я видел в день отплытия фильм. Я не досмотрел тогда. Эти два дня я был с той девушкой! Она оказалась еще лучше.

Друг не верил, друг говорил, что он сошел с ума, а потом совсем рассердился и закричал:

– Да ты знаешь, что было дальше! У нее родится ребенок, она вышла замуж за того, с усиками, а первый тоже женился и тоже – с ребенком, и у него заправочная станция, а ты – фантазер и лунатик!

– Она тоже так говорила, – вздохнул очень молодой человек. И он почти поверил другу и вспомнил: «Послушай, зачем ты меня придумал! Зачем ходишь с закрытыми глазами?»

И снова Ленинград, и в каком-то зале – снова фильм. И теперь он досмотрел его до конца, и вышел на улицу, и улыбался. Наверное, был очень рад, что в кино совсем другая белокурая девушка с синими глазами. А его девушка показалась ему еще больше белокурой и глаза у нее еще синее. И он улыбался, потому что видел ее и слышал ее мелодию. А навстречу ему шли люди и тоже улыбались – такое у него счастливое лицо.

Зажгли свет в зале, а зрители сидели притихшие, немного грустные, некоторые с заплаканными глазами, а некоторые – с улыбкой, и все вдруг стали аплодировать, потому что на сцену перед экраном вышли люди, и среди них – девушка из кинофильма. Замелькали вспышки блицев, зашептали зрители.

Потом представляли режиссера, оператора, актрису, говорили слова, и молодой человек смотрел во все глаза на сцену, на девушку с белыми волосами и счастливо улыбался. Он знал теперь, чего знакомая из Шербурга никого не ждет, нет, ждет – его, а не тех двоих, но она так похожа на эту, которая теперь на сцене.

Когда актриса шла к машине в окружении корреспондентов и еще каких-то людей, к ней подошел молодой человек и сказал на французском языке:

– Мне очень нужно поговорить с вами, я хочу вам кое-что рассказать. Поверьте, что это не просто ловкий трюк, чтобы познакомиться с вами! Хотите завтра поехать за город со мной и с моим другом? Это очень важно для меня!

Она ответила, что у нее очень насыщенная программа, и что Неделя французских фильмов в Ленинграде подходит к концу, и что она скоро уезжает. А потом вдруг подумала и сказала:

– Хорошо! Поедем! И еще пусть с нами поедет мой ленинградский друг! Познакомьтесь!

Ленинградский друг был улыбающийся короткий человечек, взглянув на которого сразу понятно – журналист. Он мило пошутил, пожал протянутую руку, и машина отъехала.

А утром они вчетвером ехали по заснеженным окраинам Ленинграда. Был прекрасный морозный день, солнце. Девушка сидела впереди и задумчиво смотрела перед собой. За рулем был тот самый парень, который рассказывал нашему молодому человеку конец фильма – там, на корабле, в Шербурге. Он краснел, стеснялся и молчал. Молчали все, кроме журналиста, который без умолку говорил – о местах, по которым они ехали, рассказывал анекдоты и просто говорил, не останавливаясь.

А молодой человек думал о своей девушке из Шербурга и немного грустил, что это не она сейчас с ним. Машина остановилась на берегу залива. Море замерзло, всюду громоздились ледяные торосы, замерзшие волны, которые сверкали на солнце.

Они вышли на лед и пошли прямо на море.

– Почему такие глыбы? Как они получаются, – спросила она. Ей все было интересно и все нравилось, и ей было совсем безразлично, кто с ней. Сегодня – это довольно милый парень, который показал ей замерзшее море, и только. Она была вежлива, держала себя просто, но не больше. А молодому человеку и не надо было больше. Он отвечал ей, немного внимательно смотрел на нее и думал о чем-то своем.

– Вы что-то хотели рассказать мне? – спросила она, скорее из вежливости.

– Это потом, когда мы приедем назад! Пока все идет хорошо. Вам нравится здесь?

– Да! Очень! Я никогда не видела так много льда и таких замерзших глыб. Здесь красиво! Спасибо вам!

И ему на миг показалось, что он говорит со своей девушкой из Шербурга. Он сказал даже:

– Наконец-то вы здесь. Я очень долго ждал!

Но она удивленно посмотрела на него, и иллюзия кончилась. Сзади их спутники валялись на снегу и кидали ледяные куски, которые со звоном рассыпались на тысячи сверкающих осколков.

– Жаль, что я не могу увезти с собой кусок этого голубого льда. Это был бы лучший сувенир! – сказала она.

– Зато вы увезете воспоминание. Это долговечнее!

Нет! Конечно – она, наверное, замечательная девушка, красивая и талантливая, но ему с ней совсем по-другому, чем там, в Шербурге. И очень обрадовался этому, потому что ведь влюбился он в эту.

Но... все равно замечательно, что он показал ей такие красивее места, что ей нравится здесь, что она довольна, ведь это ей он обязан своими двумя днями в Шербурге, может, не только двумя.

Потом они сидели в ресторане «Олень», ели вкусное лосиное мясо, и журналист произносил тосты. Рядом пылал камин. Стол был из пня громадного дерева, а стулья из пней деревьев поменьше.

– Что такое лосина? – спросила она.

Молодой человек начал объяснять ей что-то про лосей, но вдруг обнаружил, что ему не хватает слов, и он мучился и показывал жестами рога и голову. А она не понимала. Странно, ведь там, в Шербурге, ему было так легко, когда не хватало слов – помогали жесты, начиналась музыка, и он пел. Он даже вспомнил, как он пел о Ленинграде на мелодию уплывающего назад города, а ведь это трудней, чем рассказывать про лося. Но ему было легко. Его понимали. Просто его немного больше хотели понять.

А здесь у камина все трое с трудом объяснили девушке, что такое лось, – и она расстроилась и перестала есть.

– Мне никогда не надо представлять животных живыми, я сразу кажусь себе хищником, – улыбнулась девушка.

Ее узнавали, подходили какие-то лыжники и лыжницы, просили автографы и говорили: «Приезжайте к нам еще». Потом ей предложили проехать на лыжах, и она съехала с большой горы и улыбалась. Ей все нравилось. А молодой человек смотрел на нее и опять жалел, что это не она, не девушка из Шербурга, и опять на минуту какое-то воспоминание нахлынуло на него и зазвучала музыка, которая слышалась им, когда они сидели у витрины около елки.

Они прощались перед входом в отель. Сзади высился Исаакиевский собор и вечерний, зимний Ленинград был очень красив сегодня.

– Ну, теперь, – сказала она, – расскажите мне вашу интересную историю – зачем вам понадобилось устроить для меня сегодня такой чудесный день?

– Понимаете! Как-то полгода назад я влюбился в вас, вернее, нет... я смотрел фильм и влюбился в вашу героиню, а потом встретил ее в Шербурге и, надеюсь, увижу снова. И сегодня мне просто захотелось сделать для вас что-то, ведь вам я обязан своей встречей. Вы не верите мне?