Приключения-1988 - Павел Нилин

А пока что Петя мне отвечает, пожимая широченными плечами:

— Ничего я не хочу сказать. Просто напоминаю: была кража…

— И что взяли? — спрашивает Валя.

— Квартира академика какого-то. Взяли главным образом антиквариат, картины.

— Вот, кстати, — замечает до этого молчавший Кузьмич. — Надо будет посмотреть, что еще за эти дни в том районе произошло. Да не по сводкам. Туда надо поехать и на месте поговорить. Вот так, значит…

Как только кончается оперативка у Кузьмича, я поспешно направляюсь в свою комнату и звоню Егору Ивановичу Савельеву, участковому инспектору, доброму моему знакомому, который знает интересующий меня район как свои пять пальцев. И мы уславливаемся о встрече.

Я преподношу Егору Ивановичу малоприятную новость: на его территории, видимо, произошло убийство. Причем он об этом даже не знает, вот еще в чем заключается для Егора Ивановича дополнительная неприятность.

Я не успеваю со вкусом выкурить первую сигарету, как обеспокоенный Егор Иванович начинает уже меня теребить. Мы выбираемся из его теплой служебной комнаты и, продуваемые свирепым ледяным ветром, отправляемся «обходом» по заснеженным дворам и переулкам его путаного участка. При этом я даю Егору Ивановичу имеющиеся у меня ориентиры!

Мы заходим в один двор, второй, третий, скользим по обледенелым буграм, проваливаемся в наметенные ветром сугробы, чертыхаемся и бредем дальше. В некоторых дворах мы осматриваем сараи, дергаем замки, кое-где они срываются с петель, и Егор Иванович берет эти сараи на заметку. В застывших его пальцах карандаш еле пишет и выводит немыслимые каракули.

Выбираемся в узкий, заваленный снегом переулок с одной глубокой, разбитой колеей посередине. На кривом тротуаре, где вытоптана лишь скользкая тропка, идти рядом нельзя. Егор Иванович идет первым, я за ним. И говорю ему в спину, то и дело скользя и взмахивая для равновесия руками:

— Только не пропусти чего, Егор Иванович.

— Не бойся, не пропущу, — хрипит он, не оглядываясь.

— Остались еще подходящие дворы?

— А то. Их за неделю все не осмотришь. А мы с тобой и трех часов не ходим.

— Больше трех…

И вдруг мы одновременно останавливаемся и переглядываемся. Перед нами железные зеленые ворота. И краска как будто недавняя, затеки возле металлических выступов свеже поблескивают. За воротами темнеет короткий проем, и дальше виден двор. Ворота притворены и схвачены цепью. Пройти можно легко, даже очень полному человеку.

Мы медленно обходим двор. Я отмечаю про себя и старый пятиэтажный дом с его подъездом, и то, что с этого двора прекрасно виден купол Елоховской церкви, а так же… впрочем, к сараям надо подойти поближе.

Подходим ближе, и я убеждаюсь, что на всех сараях замки на месте и скобы тоже, и взламывать их никто как будто не собирался.

— М-да, — качает головой Егор Иванович. — Скажи на милость. Вроде бы все сошлось, а вот на тебе, замочки, видать, целы…

Но в тоне его я не улавливаю никакой досады, наоборот, в нем сквозит даже некоторое облегчение. Я Егора Ивановича, конечно, вполне понимаю. Но… Леха не мог придумать такой двор, с этими зелеными воротами, церковью, сараями… Не мог.

Я подхожу к крайнему из сараев и с силой дергаю замок. Еще раз. Потом пытаюсь его выкрутить, повернуть. Все напрасно. Замок держит надежно. Тогда я перехожу к следующему сараю. Хватаюсь за замок. То же самое. Как я ни стараюсь, замок остается на месте. И третий сарай оказывается запертым так же крепко. Но четвертый…

Тот самый громадный, поистине амбарный замок, который я заметил еще издали, вдруг щелкает в моих руках, и дужка выскакивает из него. Я на секунду даже застываю от неожиданности и стараюсь унять волнение. Егор Иванович за моей спиной тихо ойкает. Я оглядываюсь и как можно спокойнее говорю:

— Оставайся, Егор Иванович. Обожди тут. Поохраняй. А я, пожалуй, пойду позвоню.

…Через полчаса двор наполняется людьми. Дежурная оперативная группа нашего управления, следователь прокуратуры, ребята из отделения, понятые. Поодаль толпятся жильцы окружающих домов и, конечно, вездесущие мальчишки, которых загадочный телеграф созвал, кажется, со всей округи.

Тем временем мы раскрываем дверь сарая и, светя фонарями, начинаем осмотр. И наконец в углу, за грудой досок, я обнаруживаю чье-то тело.

Фотограф делает нужные снимки, затем тело выносят на середину сарая, над ним нагибается врач, потом безнадежно машет рукой и говорит следователю:

— Видите сами. Два удара ножом. И мгновенный летальный исход. Завтра получите подробное заключение. Можно увезти?

— Минуту еще, — говорит следователь и оборачивается ко мне: — Осмотрите, Виталий, его одежду. Внимательно только. Я сейчас протокол закончу.

Да, его не ограбили. Все оказывается на месте — бумажник, кошелек, часы, всякая карманная мелочь. Я все это передаю следователю.

— Какое странное имя, — говорит следователь, рассматривая документы убитого. — Гвимар. Слыхали такое имя когда-нибудь? Гвимар Иванович Семанский.

Действительно, странное имя. Испанское, что ли? Откуда оно у русского человека может взяться? Кто были родители, давшие такое странное имя? Кто был сам этот человек? Да, это сейчас главный вопрос.

И вот в конце концов мы снова остаемся вдвоем, Егор Иванович и я.

Проводив взглядом последнего из уходящих, Егор Иванович сокрушенно вздыхает, бросает недокуренную сигару в снег и машинально придавливает ее каблуком, потом обращается ко мне:

— Знаешь, чего скажу?

— Чего?

— На другой день, как его убили, — Егор Иванович кивает в сторону ворот, куда не так давно унесли труп, — вот тут крупнейшую кражу залепили. — Он указывает на окно стоящего во дворе дома.

— Какой этаж? — невольно настораживаясь, спрашиваю я.

— Третий. А что?

— И Семанский в тот вечер спустился с третьего этажа. Когда они его во дворе ждали. Леха сказал.

— Что ж, он, по-твоему, из той квартиры непременно шел?

— Кто его знает, — я пожимаю плечами и, в свою очередь, спрашиваю: — Кто там живет, в той квартире, знаешь?

— Само собой. Как не знать. Я уже после кражи раза два, считай, побывал там. Значит, так. Сам на фабрике работает. Начальник отдела. Солидный товарищ. Фамилия Купрейчик, зовут Виктор Арсентьевич. Ну а жена — доктор, молодая еще… А недавно их трое было. Батюшка ее еще. Его квартира-то. Знаменитый профессор, академик. Брюханов.

— Давай-ка уточним, — говорю я. — Кража, значит, когда была?

— Двадцать первого, в среду. А сегодня у нас пятница.

— Так, А убийство, по словам Лехи, произошло во вторник, вечером. Неужели одна и та же группа! Чем же им этот Гвимар Иванович помешал?

— Надо работать, — опять вздыхает Егор Иванович. — Так разве скажешь, чем да почему?

— Сейчас в ту квартиру идти, наверное, бесполезно? — спрашиваю я. — Небось на работе хозяева-то. Как думаешь?

— Кто их знает…

На всякий случай заходим в темный подъезд, и старенький лифт с усилием тащит нас на третий этаж. У высокой, тяжелой двери, аккуратно обитой квадратами красивого дерматина, с модной, слегка потемневшей от времени табличкой «Профессор Б. К. Брюханов» я кручу старинный звонок, и он надсадно, с усилием, верещит за дверью. Мы прислушиваемся. Я уже собираюсь снова приняться за работу, когда до нас доносятся чьи-то шаги и женский голос испуганно спрашивает:

— Кто там? Кого вам надо?

— Это я, Инна Борисовна, участковый ваш, Савельев, — говорит успокаивающим тоном Егор Иванович. — Откройте, пожалуйста.

Звякает замок, дверь приоткрывается, но она на цепочке. Из-за двери выглядывает настороженное женское лицо. Узнав Егора Ивановича, женщина кивает ему и, сбросив цепочку, распахивает дверь.

— Пожалуйста, — говорит она. — Входите.

Женщина проводит нас через переднюю в большую комнату. Старинная, громоздкая резная мебель вокруг — диван, стулья, шкаф, круглый стол, старинная бронзовая люстра низко над ним, картины на стенах.

— Уж извините, Инна Борисовна, — говорит Егор Иванович, когда мы усаживаемся возле стола. — Надоели мы вам, конечно. Но вот товарищ из уголовного розыска хочет вас кое о чем спросить.

— Пожалуйста, — она терпеливо и устало смотрит на меня.

— Вы знаете Гвимара Ивановича Семанского? — спрашиваю я.

— Да, конечно, — кивает Инна Борисовна. — Он бывает у нас. Он сослуживец мужа. Вернее, он приезжает в командировку на фабрику, где муж работает.

— Когда он последний раз был у вас?

— Последний раз?.. — Она задумывается. — Кажется… во вторник. Да, да. А на следующий день случилась та ужасная кража.

— Долго он у вас был?

— Как всегда, часов до одиннадцати. Сначала пили чай. Потом они с мужем перешли в кабинет. Какие-то служебные дела обсуждали.