Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго - Андрэ Моруа

Два года спустя настроение у Леони д'Онэ изменилось, и, вместо того чтобы отказаться от своего намерения, она нанесла удар. 29 июня 1851 года в дом N_20 по улице Родье прибыл пакет с письмами, перевязанный лентой и запечатанный печаткой Виктора Гюго, с гербом, который он сам нарисовал, и с его девизом: "Ego Hugo". В жестоком смятении Жюльетта вскрыла пакет. То был почерк обожаемого и почитаемого человека. Она прочитала письма и с ужасом узнала, что в 1844 году ее любовник любил другую женщину, писал ей страстные письма, столь же очаровательные, как и те, которые в течение восемнадцати лет были для нее единственным счастьем и честью: "Ты мой ангел, и я целую твои ножки, целую твои глаза... Ты свет моих очей, ты жизнь моего сердца..." Те же самые выражения, которые были и в письмах к Жюльетте. Леони сама вложила в пакет короткую записку, сообщив в ней, что любовные отношения продолжаются и теперь, "что к ним относятся с уважением как в обществе, так и в доме Виктора Гюго, а посему госпожа Друэ, пожалуй, поступила бы разумно, если бы первая порвала узы дружбы, продолжать которую поэт больше не хочет и которая стала для него обузой...". Нельзя вообразить ничего более ужасного в жизни женщины, посвятившей себя единственной любви, нежели это доказательство постоянного предательства, скрываемого в течение семи лет! Жюльетта вышла из своего дома вся в слезах, близкая к помешательству, весь день она бродила по Парижу и возвратилась только вечером, разбитая спасительной усталостью. Она надеялась, что появится Виктор, и решила после необходимых объяснений уехать к своей сестре в Брест.

Гюго ничего не отрицал, умолял Жюльетту простить его и пообещал отвергнуть ее соперницу. Но при этом он расхваливал красоту и образованность госпожи д'Онэ и дал понять, что к ней уважительно относились и его жена, и сыновья; все это еще более усилило горе Жюльетты. Она была слишком горда для того, чтобы принять любовь, которая окажется жертвой с его стороны.

Жюльетта Друэ - Виктору Гюго, 28 июля 1851 года:

"Во имя всего самого святого для тебя, во имя моей глубокой скорби, друг мой, не проявляй ложного великодушия, не наноси рану собственному сердцу, желая избавить меня от страданий. Сколь бы ни была искренна твоя жертва, она не введет меня надолго в заблуждение, и я никогда не прощу себе, что поддалась иллюзии и пожертвовала твоим счастьем... Господи Боже, если ты считаешь, что я достаточно искупила то, что невольно совершила преступление, появившись на свет, сжалься надо мной, сжалься надо мной, Господи, избавь меня от последней капли горечи, не Дай мне увидеть, как по моей вине страдает человек, которого я люблю больше всего на свете, который мне дороже моего счастья, дороже даже райского блаженства; пусть он будет счастлив с другой, нежели несчастлив со мною. Господи, будь милостив, молю тебя, пусть он свободно решит, как ему поступить, вложи в его сердце истинное великодушие, истинное чувство долга, даруй ему истинное счастье, и я благословлю свою судьбу, безропотно приму свой удел".

Началось соперничество в великодушии. Когда Жюльетта после печальных размышлений заговорила о разрыве, Гюго, как и все мужчины в подобных случаях, попросил пожалеть его. Он сослался на бессонницу, на болезнь горла, его тревожила судьба сыновей, преследуемых правительством. Тень Леони, роковой женщины с детским лицом, витала над ним при этом состязании в самопожертвовании.

Жюльетта - Виктору Гюго, 30 июля 1857 года:

"Я благодарна этой женщине за то, что она была столь беспощадна, приведя доказательства твоей измены. Она по самую рукоятку вонзила в мое сердце кинжал, показав, какое чувство обожания ты питал к ней в течение семи лет. Это было цинично и жестоко с ее стороны, но вместе с тем и честно. Эта женщина успешно выполнила роль моего палача. Все удары отличались точностью..."

Две женщины, влюбленные в одного и того же мужчину, ненавидят, но и вместе с тем и уважают друг друга за фанатизм в любви.

Так как поэт и Жюльетта были и оставались романтиками, так как он провозглашал право на страсть, очень искусно придавая своим любовным утехам некий мистический характер, и так как он умел, когда хотел этого, быть "веселым, легким, ласковым и обаятельным". Жюльетта, вновь очарованная, согласилась, чтобы они втроем провели "испытательный срок", после которого Гюго должен определить свой выбор. На это отводилось четыре месяца (начиная с фатального дня 29 июня), что обеспечивало герою драмы приятный период отсрочки, в течение которого он мог свободно встречаться с обеими женщинами. Леони предъявляла свои права, Жюльетта "придавала значение только любви".

Жюльетта Друэ - Виктору Гюго, 9 сентября 1851 года:

"Я счастливее той особы, которая писала тебе вчера, мой любимый: я не предъявляю никаких прав на тебя, и девятнадцать лет моей жизни, которые я отдала тебе, не стоят даже капли твоего покоя, счастья, уважения".

22 сентября 1851 года:

"До сих пор не могу понять, что могло тебя заставить отказаться от женщины, которую ты находишь очаровательной, молодой, одухотворенной, возвышенной, женщины, любовь которой, верность и преданность не вызывают в тебе сомнения, отвергнуть ее из-за какого-то жалкого созданья, не идущего с нею ни в какое сравнение... Ради такого ничтожества ты, человек справедливый, добрый по натуре, великодушный, человек высокого ума, намерен отвергнуть бедную молодую женщину, которая любит тебя до смерти и за семь лет близости приобрела права на тебя, у которой есть и настоящее и будущее, - неужели ты можешь всем этим пренебречь ради несчастного существа, которое плачет горькими слезами, думая о своем прошлом, и удел которой - неизбывное отчаянье, в настоящем и в будущем".

Нужно было чувствовать себя еще достаточно сильной, чтобы так разговаривать с Гюго. Для Гюго же испытание состояло в том, что он должен был "провести обеих женщин по висячему мосту любви, чтобы испытать его прочность", - то было сладостное покаяние. По утрам он работал в своем кабинете, а в это время Жюльетта переписывала у себя дома "Жана Вальжана", затем она встречалась с Гюго на паперти собора Нотр-Дам-де-Лорет и сопровождала его, когда он ходил по своим делам. Обедал он дома в кругу семьи, вечер проводил с Леони, о чем на следующий день рассказывал Жюльетте с обидным для нее оживлением. Испытание должно было длиться четыре месяца, однако судьба распорядилась иначе, заставив Гюго принять решение ранее назначенного срока, оказав на него воздействие косвенным путем, подчинив его непредвиденным обстоятельствам.

Для Гюго наступил тогда исключительно трудный момент в его общественной деятельности. С февраля 1851 года он стал выступать в Законодательном собрании не только против правительства, но и против самого Луи-Наполеона. "Голосуя за Наполеона, мы не имели в виду былой славы Наполеона, мы голосовали за человека, зрелого политика, сидевшего в тюрьме, писавшего замечательные книги в защиту бедных классов... Мы возлагали на него надежды. Мы обманулись в своих надеждах..." [Виктор Гюго. Речь от 6 февраля 1851 г. ("Дела и речи", "До изгнания")]