Пифагореец - Александр Морфей

но совершенно спокойно рассматривал все, что видел вокруг. Тео не нарушал его молчания и посчитал, что пусть тот сначала осмотрится и сам наберется нужного количества ужаса. И через некоторое время Алкей действительно прервал молчание и вежливо и дружелюбно представился «жестокому и ужасному каннибалу Лектору». Тео с большим удивлением заметил, что на лице Алкея нет никаких признаков ни ужаса, ни паники, ни даже намека на страх. Единственное, что явно читалось у того на лице, – любопытство.

«Да что же это такое!? – думал Тео, вне себя от ярости. – Он что, не знает, кто это такой? Он что, фильмы не смотрит? – И тут его осенило. Алкей действительно не знает, кто это, потому что не видел всех этих страшных фильмов, которые для поколения Тео уже стали классикой, и Тео даже не подумал, что могут быть живые люди, которые этих фильмов не видели. – Вот так засада! – растерянно подумал Тео. Он зашел в тупик и уже не представлял, чем можно напугать.

– Эх, а мы ведь из совершенно разной культурной среды! И наверняка Алкей не знает ни одного образа, который мог бы навеять страх и ужас на меня, а я наверняка не знаю, что именно может вызвать ужас у Алкея и как этот ужас должен выглядеть!

В общем, Тео решил, что первая, но не последняя попытка провалилась, теперь нужно «сделать домашнее задание» – выяснить, какие есть страшные образы у жителей древних Афин.

Бить или не бить? Вот в чем вопрос.

Утром, после созерцания солнца и медитации, Тео аккуратно поинтересовался у Пифагора, а какие образы могут навеять страх на жителей древних Афин?

– Ну, наверное, это довольно индивидуально, – ответил задумчиво Учитель, – у кого-то и образ собственной жены или тещи вызывает панический ужас. Но, наверное, я бы предположил, что для жителя Древней Греции наиболее очевидные ужасные и страшные образы – из мифов. К примеру, Минотавр или Медуза Горгона.

– А как они точно выглядели? – не унимаясь, выспрашивал Тео.

Пифагор на мгновение задумался.

– Ты, наверное, решил во сне напугать Алкея? – спросил он, улыбаясь. Его улыбка была похожа на ту, которая бывает у доброго учителя в школе, когда любимый ученик делает какую-то безобидную шкоду, а учитель по-хорошему и без нервов наставляет этого ученика на верный путь. Тео ничего не оставалось, как рассказать во всех красках и подробностях о своих приключениях прошлой ночью. Да, это очень хорошо, что у Тео было здоровое чувство самоиронии. Такой длительный смех своего наставника выдержал бы не каждый. Пришлось терпеливо ждать несколько минут, прежде чем можно было продолжать беседу. К счастью, Тео не нашел в этом ничего обидного, и комичность ситуации только внесла положительную нотку в атмосферу беседы. Наверное, Тео уже и сам понемногу учился у Наставника не обижаться по мелочам, особенно если знаешь, что твой собеседник не желает тебе ничего плохого.

– Teo, я, конечно, понимаю, что тобой двигает, но посмотри на себя со стороны – мысли о мести совершенно вытеснили из твоего разума все остальное, ты думаешь не о своем обучении, не о том, как вернуться обратно, а лишь о мелкой мести! Тео, твоя месть съедает тебя изнутри. Она объективно не несет ничего хорошего, кроме саморазрушения. Вспомни известную японскую поговорку: «Зло пожирает само себя». А месть – это зло.

– Да как же так можно? Ведь вы всегда выступаете за справедливость, но где же она? Знаете, почему все лучшее всегда достается мерзавцам? Да потому, что всем «добрым и покладистым» недостойно отстаивать свои интересы! Нас можно обобрать, обокрасть, а мы все подставляем другую щеку, пока из нашего кармана утаскивают то немногое, что там осталось! И разве это справедливо? – Тео эмоционально взорвался, и его уже несло бурным и неуправляемым потоком эмоций. – Разве не в ваше время действовал принцип «Око за око, зуб за зуб»? Разве не в ваше время уважающий себя мужчина должен был убить того, кто убил его родственника? А с другой стороны, нам говорят: «Не убей!», «Получил по одной щеке – сразу подставляй другую!» И в итоге ты или себя уважаешь и исполняешь свой долг, или исполняешь требования верующих, но одновременно уже не исполняешь свой долг защиты ни перед своей семьей, ни перед своей страной? Но ведь добро должно быть с кулаками! Разве не так?

– Тео, остановись. Твои эмоции и мысли мне понятны, но ты уже ушел не туда, –строгим, но спокойным тоном остановил его Пифагор.

– Почему не туда? В чем же я не прав?

– Да, убийство любого живого существа – это священный запрет. В любой религии. Но я всегда учил своих учеников, что во всем важна разумность. Это значит, что нельзя убивать никакое живое существо, если оно не угрожает твоей жизни, здоровью или свободе, или твоим близким, или другим людям. Каждый уважающий себя мужчина должен отстаивать свое, если кто-то неправедно и несправедливо пытается у него это отобрать. Если на человека нападает зверь или другой человек и угрожает его жизни или здоровью, то у любого есть священное право защищать себя и свою жизнь. Но при этом никто не должен убивать муху, если она не угрожает его жизни и здоровью. Если на твою семью нападет злодей с намерением кого-то убить, то твоя обязанность – защитить близких. И то же самое с защитой твоей страны и твоего народа. Честь и слава тому, кто защищал свое Отечество и погиб со стрелой в груди. Но позор тому, кто проявил слабость или трусость и погиб со стрелой в спине. Поэтому я подтверждаю истинность священной заповеди «не убей», но только если