Солнце в кармане - Вячеслав Перекальский

И это есть война. И он не в силах, ни в праве им ничего объяснить. Осталось только вот, — Кейн сплюнул и молча, вытер кровь из носа и с губ.

Глава Девятнадцатая

Берлин.

Казус

Егор дремал, когда они вернулись. Радостные и оживленные. Мальцев подсуетился и открыл свежую бутылку грузинского вина. Они попивали грузинское вино, с добрыми усмешками поглядывая на протирающего глаза Егора. И вино, и смешной, спросонья, Егор, видно стали поводом для рождения очередного спича Михаила Фёдоровича. Довольного, только что встретившего старого врага и коллегу. И видно, чего-то обредшего от той встречи. Чего-то победительного.

— …Нам в Европе весь основной "respect" кавказцы сделали, — сказал он, отхлебывая винцо из фужера. — Некоторые считают, что подгадили чистый рассейский образ, а я — так нет. Кавказцы наоборот, пусть своеобразно, облагородили образ россиянина. Пусть дико, но заставили уважать и помнить не как свиней хамских только… Это Божий промысел, и кавказцам мы должны быть благодарны. И за это, и вопреки этому…

Кто отомстил, даже сам, как он уверяет, не хотя этого, за убиенных детей, зарезав диспетчера аэропорта? Кавказец.

Европейцы ужаснулись, но подавляющее большинство его поступок подсознательно одобрило. И если хают, то от зависти, от осознания не способности совершить подобное. Мстят и клевещут, покрывая законами, этикой, цивилизованностью, банальную трусость, мелкотравчатость… И не Национальные характеры у них такие стали — испорченные. Западная цивилизаторская, с младых ногтей, ложь их испортила. Воспитанные в других условиях их соплеменники: и немцы, и французы, и испанцы, поступают значительно бойчее, пусть кровавей, но душевно чище, — есть примеры…

Но все-таки, кто он для них, господин К.? Они возопят: "Русский"! Вы возразите — "Осетин"! А вас спросят: он гражданин России? Его папа, дедушка родились на территории России? И честно отвечая, вы согласитесь, — да, и папа, и дедушка, и вообще, — они там две тысячи лет уж как живут! Так в чем ваше не согласие? Вы сами сказали, фактически подтвердили — он Русский!

И хрен вывернешься, хрен докажешь, даже если они согласятся что он еще и "осетин", — ведь он " русский осетин"! Сыграл, сыграл господь Бог шутку с нашими тупоголовыми фашистиками! Дал национальности название, самоназвание, — ведь тысячу лет себя сами наши предки именовали Прилагательным — "Русский"!

А и, правда: "Русский" это имя суперэтноса, а этносы его составляющие: суть — стержни его держащие. Ранее этносами, субэтносами были и Московиты, Вятичи, Тверяне, Рязанцы…, да со своим говором, словечками. Русские в семнадцатом веке еще очень плохо понимали друг друга, и порой предпочитали говорить коротко, но понятно — по-татарски! На своеобразном, средневековом "английском" — языке, международным в Евразии.

И это нормально. Но на каком языке говорить мне с тупоголовыми соратниками? Порой такими, что как один французский король хочется воскликнуть: "Избави меня Бог от союзников! От врагов я сам избавлюсь!"

Получается, что чисто русский: "русский русский"? Масло масленое? Масло масленое, — бесформенность расхлябанность жирно безвкусно, порой тягуче сладко — приторно липко а, чаще, — просто говно! Нет этнического стержня и надо быть психобольным, что бы возрождать. А некоторые, больные, так и делают, — "Возрождают". Псковичей, смолян, "казачков" ряженных. Ушло то, растворилось, что само, а что выжжено, кровью в землю ушло, как при разказачиваньи!

И, если не сыскать некоторым этнического субэтнического стержня, найди себе суть, стержень в деле своем, призвании, увлечении, хобби — если профессия для тебя на прокорм только. И человек сам зазвучит, зазвенит во много крат круче, чище, звонче: Русский Инженер, Русский Адвокат, Русский Хирург, пусть, а куда в нашем мире без них — Русский Бандит, а пролетарии, если умелец не пролетарием обзывается, а мастером — Русский Мастер! И профессия сама обретет столько дополнительных граней, столько свойств, особенностей. Уплотняется былая широкая, но бесформенность, до алмазной твердости. Остаётся только шлифануть высокой целью, смыслом! И россыпи бриллиантов по России засверкают, — Самураи обзавидуются!

— И меня тоже шлифанули? Вы меня практически предали!

Михаил Федорович на реплику Егора аж руками всплеснул:

— Ну и что, что предали, ты же пережил! Тебя предали, а ты все равно сделал! Молодец, вот такие люди нам нужны, — сумел наступить на горло собственной песни и переступить через себя! А ведь каждый сотрудник наш должен знать, что предательство не смертный грех для нас, а инструмент, и люди не носители душ вечных, а объекты.

А то, даже некоторых опытных офицеров гордыня съела. Их предали, предали руководители, предало государство — ради дела может, предали. Им бы утереться, а они в отместку — Родину предают. Тебя, полковника, человек предал, пусть — система, а ты — Родину! А иначе у нас ни как. За нас сразу по высшему счету! А мы, мелкие, сразу шмыг — и за величие, за Родину спрятались.

Михаил Федорович, видно было, говорил о наболевшем, будто отчитывал кого-то, Егору незнакомого.

— И еще мерзко, когда индивид чьё единственное достоинство, это язык шириной в туалетную бумагу, пролазает наверх, по пути обвешавшись регалиями и званиями, начинает всех учить жить, а от его речей натурально говном разит. Но, ни из-за него же, скота, Родину предавать!

— Значит, у вас все под контролем было?

— Ну, всё не всё, — мы тоже изрядно поволновались, пока ты не вышел на контакт с одним из каналов переправки на запад. Они, дурачки, так усложнили дело с визами, что кому только не приходится этими каналами пользоваться, — большинство приличные люди. Но ты — исключение.

— Фу-у. Слава Богу. Спасибо, что я — "Исключение"…. Значит оно у вас?

— Что у нас?

— А я всё названиваю: что только не говорю, как только не объясняю — в ответ только: "посылка передана назначенному адресату". Вот и весь ответ…

— Погоди, ты это о чём?

— Об оригинале Изделия! Вы что не поняли, что взяли? Мне передала письма деда баба Надежда, и я понял, где Маслов спрятал оригинал Изделия.

Вы ж для этого меня и выбрали! Нет? Очень смешно!

Да я сам его из омута вытащил — метров тридцать было глубины! Ну, что вы так смотрите! Да это — я. А…. что — Изделие не у Вас?

Молчание, наполненное ощущением катастрофы, было прервано треском сломанного карандаша и невнятной матерщиной М.Ф.:

— А я сегодня яблок обожрался.

Думал — с чего меня на сей неоднозначный фрукт потянуло.

Теперь нахлебаемся… х… г… д… познаний.