История рыжего демона - Роджер Желязны

— Я тоже, — сказал Одиссей. — Сегодня, видимо, один из тех дней, когда мудрый Одиссей обедает не так, как подобает обедать мудрецу. Ох, и вкусна же эта сельдь в винном соусе!

— Мне больше понравился паштет, — задумчиво произнес Ахиллес, тяжело поворачиваясь на бок и поглаживая себя по раздувшемуся животу. — Паштет из печени — вот настоящее искусство! Вряд ли они сумели придумать что-нибудь лучшее за сколько-то там веков, прошедших с тех пор, как мы покинули этот мир. В наш век печень просто жарили над очагом, добавляя лук. И к тому же мы не знали, что такое соевый соус… Ну, как тебе это понравилось, Одиссей?

— Бесподобно. После того, что мы ели во время осады Трои… Кстати, мы вряд ли сможем вернуться туда сейчас.

— Да, вряд ли… А все-таки это была славная война. Правда, Одиссей?

— Величайшая из тех, в которых я принимал участие, — ответил Одиссей. — Лучшей уже не будет. Помнишь, как я одолел Аякса?

— Я не могу этого помнить, — сказал Ахиллес, — я был убит раньше. Вы боролись из-за моих доспехов.

— Да, причем я победил, — прибавил Одиссей с гордостью.

— Отличные были доспехи, — вздохнув, произнес Ахиллес. — И оружие… С таким оружием каждый дурак победит… Я не имею в виду тебя, Одиссей… В этих доспехах я сразил многих знаменитых героев, и в их числе Кикна и Троила. Но мой самый выдающийся подвиг — это победа над Гектором. Он вошел во все книги рекордов.

— Я знаю, — заметил Одиссей.

— Я просто вспоминаю о днях своей славы, — сказал Ахиллес. — А после этого меня поразила предательская стрела, пущенная Парисом… Черт возьми!.. О-ох, — протяжно вздохнул он, стараясь устроиться поудобнее, — этот паштет… Послушай, Одиссей, тела, в которых мы находимся сейчас…

— Ну?

— Как ты думаешь, хороши они или нет?

— Я полагаю, лучшие из тех, что нам могли предложить.

— Но у меня болит вот здесь, — Ахиллес показал на свой живот.

— Ничего, пройдет. Небольшое растяжение мышц или, что более вероятно, неумеренность в еде.

— Это не опасно?

— Нам сказали, что у нас будут здоровые, крепкие тела. Право же, Ахиллес, ты тревожишься по пустякам. Неужели тебе никогда раньше не случалось растянуть мышцы?

— Я что-то не помню, чтобы у меня когда-нибудь здесь болело… Ах!.. И ноги тоже болят…

— Это потому, что мы немного пробежались. Ноги всегда немного сбиваются, когда бегаешь. Даже когда просто ходишь — и то…

— Неужели мы чувствовали то же самое, когда у нас еще были наши прежние тела? — спросил Ахиллес.

— Да, кажется, так оно и было. Ноги, впрочем, болели гораздо меньше — ведь мы постоянно упражнялись в беге и метании копья, а значит, были в гораздо лучшей форме. Мы настолько хорошо владели своими телами, что просто не замечали всех этих мелких неприятностей. Мы привыкали к ним, так же как привыкали и к тем удовольствиям, которые доступны живым.

— Я знаю, что настоящий мужчина не должен жаловаться, — сказал Ахиллес. — Но хотя я довольно плотно поел, тем не менее я сейчас не отказался бы от добавочной порции паштета. И еще… нельзя ли где-нибудь поблизости раздобыть питье?

— Как я рад, что рядом с нами нет ни одного из этих вездесущих летописцев! — воскликнул Одиссей. — Что бы он сказал, если б услышал, как знаменитый Ахиллес жалуется на голод и жажду!

— Ну и что же? Я испытывал те же самые чувства, когда был жив, — возразил ему Ахиллес.

— Но на моей памяти ты никогда не жаловался на жажду и голод. Ты был более чем умерен в еде и воздержан в питье. Казалось, ты никогда не думал о таких низменных, земных вещах. Всеми своими помыслами ты устремлялся к славе…

— Я и сейчас стремлюсь к ней! — воскликнул Ахиллес, поднимаясь и морщась от боли. — Ой, как поясницу ломит!.. Ну, ничего, не обращай внимания. Итак, в путь!

— Я готов, — ответил Одиссей, — но, видишь ли, дело в том, что я не знаю, куда нам идти.

Ахиллес огляделся. Они лежали на мягкой траве на краю прекрасной зеленой лужайки, окруженной густым лесом. Пока они перекусывали и отдыхали после обильной трапезы, солнце успело подняться высоко и теперь стояло почти в самом зените. Было около полудня. Свежий ветерок чуть шевелил высокую траву, нагретую солнцем; пахло цветами, и весело щебетали птицы. Словом, это был один из тех прекрасных дней, которые надолго запоминаются смертным. Нужно ли описывать, какое впечатление произвели красота и свежесть майского луга на двоих друзей, вырвавшихся из мрачного подземного царства, где никогда не светит солнце, не дует свежий ветер, не растут цветы и не поют птицы?

Можно было еще долго лежать в траве, полной грудью вдыхать эти чудесные запахи, слушать, как перекликаются иволги в лесу, если бы не присутствие трех женщин, сидящих на траве неподалеку от двух героев, — эти особы облюбовали солнечную лужайку для пикника. Что-то жуткое и неестественное было в их фигурах. Все три были уже в летах, и их отнюдь не стройные тела облекали классические белые туники. Взглянув на них, Одиссей подумал, что где-то видел их раньше. После минутного размышления он догадался, что перед ним сами Эвмениды — адские существа античной эпохи, неумолимо карающие людей и богов за измену и убийства. Встреча с ними не предвещала ничего хорошего. Однако если уж самой судьбе было угодно столкнуть вас с тремя сестрами лицом к лицу, надлежало держаться скромно, но в то же время естественно, и разговаривать вежливо, избегая излишней вычурности и куртуазности, чтобы ничем не прогневать их.

— О! Это Эвмениды, мои старые знакомые! — воскликнул Одиссей, направляясь к трем сестрам. Ахиллес пошел следом за ним. — Здравствуйте, Тисифона и Алекто! Здравствуй, Мегера! Кажется, вы проделали неблизкий путь из старой доброй Эллады.

— Здравствуй, Одиссей, — ответила Алекто. Это была высокая и худая женщина с крупными, мужскими чертами лица; ее волнистые седые волосы были аккуратно уложены в пучок. Нацелив на Одиссея свой орлиный нос, которому мог бы позавидовать не один знаменитый полководец или политик, и не сводя с героя круглых немигающих серых глаз, она добавила: — Мы знали, что ты пойдешь именно этим путем, и ожидали тебя здесь.

— Но как вы могли предугадать это? — спросил удивленный Одиссей. — Никто, кроме ведьм, не знал, куда мы направились.

— Мы ведь в близком родстве с ведьмами, — сказала Алекто. — Мы побывали на Кухне ведьм и там узнали, что вы пошли прямо через этот луг, который зовется Лугом интерлюдий. Сюда закрыта дорога злу, в какие бы одежды оно ни рядилось; вот почему мы вынуждены были изменить свой облик. Мы сейчас не при полном параде, как видишь; однако обратное перевоплощение займет лишь несколько минут, и мы снова будем выглядеть как надо…

— О нет, вещие девы! Что вы! Вам к лицу любой наряд, — быстро ответил Одиссей. — А вот и мой друг Ахиллес. Иди к нам, Ахиллес. Ты знаком с этими дамами?

Ахиллес медленно, осторожно приблизился и встал рядом с Одиссеем.

— Кажется, мы уже встречались, когда я навещал Ореста, — застенчиво проговорил он. — Но что привело вас сюда, о неразлучные сестры, и зачем вам понадобилось разыскивать Одиссея?

— Мы искали не Одиссея, а тебя: — раздался резкий голос Тисифоны.

Ахиллес заметно побледнел.

— Меня?.. Но что я такого сделал?..

— Мы должны настичь Фауста и пропавшую женщину, которая сейчас находится вместе с ним, — ее-то мы и ищем. Я имею в виду твою жену Елену, — ответила Алекто.

— А зачем вы ищете Елену? — спросил вконец растерявшийся Ахиллес.

— О, мы не имеем ничего против нее лично. В этой истории она выступает как невинная жертва обмана, которая должна быть возвращена обратно в царство Аида. Мы как раз представляем Службу трудоустройства и размещения персонажей античности, прибывающих в этот мир. Аззи Элбуб, демон, укравший Елену, нарушил целый ряд важнейших правил, когда взял Елену из подземного царства. Он не имел никакого права переносить ее в современный мир. Мы строго следим за тем, чтобы подобных нарушений было как можно меньше, и исправляем те, что уже совершены. Мы собираемся вернуть Елену тебе… Но что с тобой? Ты как будто не рад этому?

— О нет, напротив, я очень рад! — воскликнул Ахиллес, хотя в глубине души он отнюдь не был в том уверен. — Я и сам явился сюда для того, чтобы ее разыскать.

— Это хорошо, — одобрила Алекто. — По правде говоря, я не была уверена в твоих намерениях. Слишком много древних героев, покинув царство Аида, начинали вести себя отнюдь не так, как подобает отважным мужам. Они слонялись по Земле без дела, предаваясь обжорству и лени, позабыв о своем долге и упиваясь всеми радостями вновь обретенной жизни, всеми наслаждениями, доступными тем, кто имеет телесную оболочку.

Ахиллес что-то неразборчиво пробормотал в ответ.