Том 8. Повести и рассказы 1868-1872 - Иван Тургенев

На обложке черновой рукописи повести «Степной король Лир» записана авторская помета о времени, месте и ходе работы над нею: «Начат в Карлсруэ, Hôtel Prinz Max, в субботу 27 / 15-го февр. 1869. Кончен в Веймаре, Hôtel de Russie, в субботу, 2 апр. / 21-го марта 1870. (Писано с огромным, 10-месячным промежутком.)».

Первоначальный список действующих лиц произведения занесен в тетрадь, на которой сделана помета: «Эта тетрадка мною взята у Фредро 19 / 7 февраля 1869, в Баден-Бадене». Вслед за тем, в феврале же, писатель создал подробные и обширные характеристики действующих лиц, написав их в отдельной тетрадке (Формулярный список лиц нового рассказа). Однако далее работа над повестью была приостановлена, и Тургенев обратился к разработке нового сюжета. В тетради, в которой был первоначальный план повести, Тургенев пишет рассказ «Странная история». Вероятно, работа над повестью задержалась оттого, что у писателя не было некоторых фактических сведений и юридических данных для оформления его замысла. 27 февраля (11 марта) 1869 г. он запрашивал своего управляющего Н. А. Кишинского о юридических условиях передачи имения при жизни владельца. Из этого письма ясно, что сюжет в общих чертах писателем был уже продуман. «Я начал повесть, в которой главное действующее лицо, старик-помещик, задумал при жизни своей передать свое родовое имение двум своим дочерям. (Дело происходит в 40-м году.) Мне нужно знать в подробности, как это делается или делалось, кому, в какое место подавалась просьба, как составлялся акт, как он приводился в исполнение, кто при этом должен был присутствовать в качестве свидетелей, какие полицейские или административные лица (исправник, дворянский предводитель? и т. д.). Всё это потрудитесь написать мне самым обстоятельным, деловым образом. Даже, если это Вас не затруднит, приложите образчики просьбы, акта (дарственной записи) и т. д. Отца, положим, зовут Мартын Петрович Харлов; старшая дочь, Анна, замужем за неслужащим дворянином Васильем Васильевым Слёткиным; вторая дочь, Евлампия — девица…», — писал Тургенев, излагая основные ситуации будущей повести.

Н. А. Кишинский, очевидно, выполнил просьбу Тургенева. Во всяком случае в Парижском архиве писателя хранятся выписки из гражданских законов: «Правила из узаконений. Дарение», «Выдел и приданое», «Духовные завещания» (Bibl Nat, Slave 76, фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 229).

Работа над повестью продолжалась, то прерываясь, то возобновляясь. 10 (22) мая 1869 г. Тургенев писал Кишинскому: «Я работаю усиленно…», а 5 (17) июня 1869 г. сообщал М. М. Стасюлевичу, что написал около трети повести, и обещал выслать ее своевременно для опубликования в январской-февральской книжке «Вестника Европы».

Вынужденный (вследствие болезни) отказ от поездки в Россию на лето 1869 г., видимо, отрицательно сказывался на работе над повестью. 10 (22) сентября писатель жаловался П. В. Анненкову, что работает вяло и туго. 2 (14) января 1870 г. он сообщал редактору «Вестника Европы», что работа над повестью близится к завершению: «Повесть, о которой я Вам писал, Вы получите через месяц — наверное заглавие ее: „Степной король Лир“» (впервые в своей корреспонденции Тургенев сообщает название повести). Однако в марте-апреле 1870 г. писатель обращался к своим русским корреспондентам с просьбой сообщить новые необходимые сведения. Спрашивая о том, как называются части крыши, он замечал: «Не говорят же плотники: первый, второй трехугольник…». Н. А. Кишинского и И. П. Борисова он просил ответить на эти вопросы как можно скорее, а 12 (24) апреля 1870 г. благодарил первого из них «за сообщение» и извещал, что «узнал всё, что хотел». Таким образом, работа над повестью, в основном оконченной 2 апреля (в конце чернового автографа помета: «Веймар. Hôtel de Russie. Суббота, 2-го апреля / 21-го марта 1870, 3 / 4 12-го пополудни»), продолжалась. Доделки осуществлялись, очевидно, в ходе переписки рукописи (см. письмо И. П. Борисову от 1 (13) апреля 1870 г.). Летний приезд в Россию Тургенев использовал для чтений повести русским слушателям, советов с друзьями и дополнительной обработки текста. Живя проездом в Петербурге, он знакомит с повестью П. В. Анненкова и читает ее в доме А. К. Толстого. Эти чтения навели писателя на мысль «произвести значительные исправления», необходимость которых, как ему казалось, вызвана тем, что он работал вне России. Оказавшись в Спасском, писатель снова углубляется в работу, по собственному признанию, погружаясь «с головою в волны давно <…> уже покинутой русской жизни» (см. письма: А. М. Жемчужникову от 5 (17) июня 1870 г. и П. В. Анненкову от 15 (27) июня 1870 г.).

16 (28) июня 1870 г., сообщая Полонскому из Спасского, что он переправляет и перепахивает повесть, Тургенев добавляет: «…теперь, слава богу, кончил…» В Спасском, очевидно, и были произведены те исправления, дополнения и сокращения, которые мы видим в беловой рукописи (первой копии), за которой, по всей вероятности, последовала вторая копия — наборная рукопись, до нас не дошедшая. Первый список действующих лиц говорит о том, что писатель стремился с самого начала точно определить хронологию событий повести, возраст героев, место и время действия. Он исправляет даты рождения некоторых лиц, время событий и имена. Автор ищет имена, которые были бы выразительны, но не слишком в лоб передавали свойства героя. Уже за пределами данной рукописи, при работе над формулярным списком действующих лиц повести, Януарий Слёткин превращается сначала в Андрея, затем во Владимира. Имя Януарий — от древнеримского двуликого Януса — слишком определенно говорило о двуличии героя. Дважды меняет Тургенев в первоначальном списке действующих лиц имя Житкова Малахай на Гавриила, затем на Филиппа, а в формулярном списке снова — Гаврила, первоначально с отчеством: Филиппов. Имя Малахай было сразу отброшено, видимо, как слишком прямая характеристика. Интересны колебания писателя между именами Гавриил и Филипп (по-гречески любитель лошадей); в списке действующих лиц сравнение с лошадью составляет существенный элемент характеристики Житкова. «Формулярный список лиц нового рассказа» отражает процесс проникновения писателя в сущность характеров, которым предстояло действовать в его произведении. Характеристика внешности героев, случаи и анекдоты из их жизни, содержащиеся в этом списке, в большинстве своем вошли в произведение, составив его описательную часть, но не определив собою сюжет.

Черновая рукопись свидетельствует о том, что до приезда писателя в Россию и переделки повести в Спасском ее текст отличался от окончательного прежде всего композиционно. Повесть была разбита на более крупные главы, в ней не было сцены свидания Слёткина и Евлампии в лесу; зато тщательно был разработан эпизод ухода Евлампии из родного дома. Вместо краткого сообщения об уходе Евлампии (см. окончательный текст, с. 223: «Несколько дней спустя — взявши только несколько сот рублей») в черновом, а затем и в беловом автографах была тщательно разработана сцена встречи рассказчика с Евлампией: «В течение ночи, последовавшей за днем похорон, выпала первая пороша; как только настало утро, я отправился с ружьем выслеживать зайцев. На дороге в Еськово (мне в моих поисках несколько раз пришлось ее пересекать) я увидел женщину в подпоясанном капоте с котомкой за плечами, с платком на голове. Она шла большими шагами, слегка подпираясь палкой. Я ее принял сперва за богомолку и, только поравнявшись с нею, узнал в ней Евлампию. Я узнал ее по глазам, которые она быстро вскинула на меня: лоб и нижняя часть лица были закрыты. Не печаль и не горе выражали эти глаза — напротив, в их взгляде более чем когда-либо высказывалось то надменное и почти дикое „не тронь меня“, которое всегда меня в них поражало. Место, где я ее встретил, было недалеко от того места, где я в первый раз увидал ее с Слёткиным; вспомнилась мне ее удалая песенка, вспомнился венок из васильков на ее голове, и жаркий день, и золотистый блеск лазурного неба, на котором так стройно рисовался ее образ; и вот теперь спешит она, вся темная, закутанная — по мертвому белому снегу… Куда? Я не смог спросить ее, да она бы и не ответила мне».

Работа над образами Харлова и его дочерей, несомненно, связанная с учетом замечаний русских друзей и с решением писателя отсечь конец повести (обсуждение рассказанного слушателями), органически продолжала творческий процесс, начало которого отражено в списках действующих лиц[200]. Уже на самой ранней стадии разработки образа Харлова Тургенев отмечал народность своего героя-богатыря, участника партизанской войны 1812 года, пользующегося неограниченным уважением крестьян за физическую силу, твердый характер и безупречную честность. «Страшная стихийная сила» — записывает о нем Тургенев в формулярном списке. В беловом автографе к этой характеристике добавляется сравнение внешности Харлова с чертами Кромвеля. Вместе с тем на первой стадии работы над повестью писатель нагнетал бытовые детали, всячески заземляя образ Харлова, подчеркивая в нем черты «степного» помещика. На полях черновой рукописи Тургенев вписывает, например, важную причину расположения «матушки» к Харлову, тщательно отрабатывая фразы. Так возникли варианты: а. она видела в нем какого-то преданного великана, который за нее один на целое село пойдет; б. она видела в нем преданного великана, который за нее готов пойти один на ватагу крестьян (ср. окончательный текст, с. 163).