Избранные произведения. Том 4. Приговоренный: Путешествие в город мертвых. Приговоренный к призие. - Алан Фостер

Несмотря на отсутствие крови и мяса, ему понадобилось приложить усилие, чтобы взять себя в руки, пока врач, по его просьбе, извлекал интересующий его орган. Затем этот орган был передан Эвану, попытавшемуся осмотреть его с научной отрешенностью, в обладании которой он постарался самого себя убедить. Пучки волокон свисали с обоих концов, и сам он был довольно легким.

Эван спросил врачей, как этот орган называется, и не был особенно удивлен, когда мысленная картина, нарисованная ими, переводилась, как сердце.

— Я видел, как вы заменяли ноги и глаза. Почему бы вам просто не нарастить эти органы? Разве вы это не умеете?

— Мы не настолько невежественны, — ответил второй врач, — и мы тоже думали об этом. Но как бы мы не пытались увеличить размер сердца, оно от этого не начинает генерировать дополнительную энергию.

«Вот тебе и блестящая идея», — расстроился Эван.

Он еще внимательнее стал вглядываться в этот орган. Он был сухим на ощупь. Очевидно он не мог накапливать солнечную энергию. Несколько часов темноты полностью исчерпывают ее резервы.

Если бы удалось его переохладить, он смог бы обеспечить достаточно энергии, чтобы кому-то вроде Эже хватило на целую ночь. Он вообразил себе, как это будет. Если погрузить этот орган в ванну из жидкого азота, то, наверное, влияние его на тело будет меньшим. Осторожно он вернул орган на место в тело воина и отступил на шаг.

Но сама идея была здравой, хотя задача с ходу и не решалась. Казалось, что Эже и его сородичи были обречены зависеть от милости ночных органосиликатных бандитов.

Из того, что рассказали библиотеки, следовало, что ввакориты, почти наверняка, вернутся. Возможно на этот раз они будут лучше вооружены и подготовлены к борьбе даже с незваными чужаками.

— Это несправедливо, — сказал он, в конце концов, не подумав, что его мысли будут подхвачены говорунами и переданы всем окружающим.

— А кто, когда утверждал, что жизнь справедлива? — усмехнулся четвертый врач. — С этим ничего не поделаешь. Когда садится солнце, укладываемся и мы.

— Ваши тела так хорошо устроены, так эффективно приспособлены. Это вас и сдерживает. Может быть, настанет день, и вы получите доступ к передовой технологии моего народа. Вы — естественные биосиликатные инженеры, и я могу себе представить, как в будущем вы создадите нечто столь же технически развитое, как наши достижения, но без помощи машин, — и он показал им на маяк для крайних случаев, который пульсировал у него на запястье.

— Это прибор, производящий сигнал, который мы собираемся уловить и проследить до источника. Он представляет собой маленький передатчик, локатор и идентификационный маяк одновременно, питаемый крохотной литиевой батарейкой.

Одна из библиотек дернулась.

— Батарейкой? Это похоже на сердце.

— Нет, это не одно и тоже, — он нахмурился, сосредоточенно, напряженно соображая. Сумасшедшая идея! — Они совершенно разные.

Один из врачей подполз поближе. Многочисленные линзы сфокусировались на тихо мерцающем маяке.

— Можно я посмотрю на него поближе?

— Хорошо, но будьте с ним очень осторожны.

— Мы осторожны во веем, — последовал слегка оскорбленный ответ.

Они ему поверили. Он мог ответить им только тем же, даже если это касалось последнего связующего звена с человеком, возможно, спасшегося после катастрофы на станции. Конечно, они будут чрезвычайно осторожны. Большим и указательным пальцами он вытащил прибор из его асептической оболочки в запястье и передал любознательному инопланетянину. Врачи столпились вокруг странного артефакта. Специфические суставы и конечности бережно — бережно знакомились с ним.

— Интересный вкус, — пробормотал первый врач.

— Майориан, янкот, серириджиа, — добавил второй.

— А как внутреннее строение?

Эвана передернуло, когда они вскрыли заднюю крышку ячейки, но он сдержался и не стал вмешиваться.

— Потрясающе. Видите вот здесь? — заметил третий. — Отличается, но не сложнее.

— Назначение четко выявляется в строении, — прокомментировал первый.

Наконец, они отдали его обратно Эвану.

— Я полагаю, — торжественно объявил первый врач, — что мы можем его скопировать и приспособить к нашим телам.

Эван вставил его в запястье и ласково улыбнулся.

— Мне не хочется принижать ваши способности, но не думаю, что вам это удастся. Этот маяк — продукт высокоразвитой современной технологии. Его не выращивают, как цветок.

— Разумеется не весь орган. Нас интересует только его сердце.

— Даже оно. Здесь используется литий. А со свободным чистым литием обращаться не просто, с ним нельзя работать на воздухе. Он слишком реакциеспособен.

— О чем это он говорит? — пробормотал второй врач.

— По-моему он имеет в виду бекванел, — ответил третий.

— А-а. И всего-то?

Четверо врачей стали совещаться. Затем последовало обсуждение с участием библиотек. Двое из врачей исчезли с тем, чтобы вернуться спустя немного времени, приведя с собой двух процессоров. Место собрания закипело от бурной деятельности. На какое-то время об Эване забыли.

— Что они делают?

— По-моему, пытаются построить маленькое сердечко вроде того, которое у тебя в запястье, — сообщил Эже.

— Я этого боялся. Я не хотел пробуждать ложных надежд. Я надеялся, что ваши сердца удастся видоизменить, чтобы они накапливали некоторый запас энергии. Нельзя же просто добавить в ваши тела еще один орган, даже если его точно скопировать, без использования сложных контролируемых микропроцессорами машин.

Эже простодушно уставился на него:

— А почему нельзя?

— Ну… потому что.

— Я не врач и не библиотека, но это объяснение не кажется мне резонным. Ты не должен недооценивать искусство наших врачей. Они могут воссоздать любую часть тела. Конечно, за исключением разума. Нельзя восстановить память.

— Я не думаю, что вы сумеете работать с чистым свободным литием, но кажется в этом вам придется убедиться самим. — Он подумал, что когда дело дойдет до последнего разочарования, ему бы не хотелось быть этому свидетелем.

Он поднялся. Остальные не обращали на него внимания.

— Я хочу посмотреть на остальную Ассоциативу в работе. Мне еще много надо узнать о ней.

— Поистине, — несколько двусмысленно согласился Эже.

Остаток дня Эван провел, наблюдая, как обитатели сообщества занимаются повседневными делами, подивился сноровке сборщиков, обменялся взглядами с большеглазыми сканерами-собирателями, поболтал с разведчиками. День уже почти кончился, когда они с Эже вернулись в место собрания. Он сел и почти не обратил внимания, когда к нему сам подключился наружный говорун.