В дальних водах и странах. т. 2 - Всеволод Крестовский

Но как быстры переход в настроении толпы, и как мало нужно для этого. В то самое время, когда вся она с таким живейшим и серьезным вниманием следила за гордым полетом лилового змея, не замечая остальных, вдруг откуда ни возьмись какой-то жалкий, небольшой змеишка, — не знаю уж, нарочно или случайно подпущенный к первому… Бечевки их скрестились, и вдруг вся толпа тревожно загомонила, заволновалась, задвигалась и, как порыв ветра по лесу, шумно побежало в ней общее чувство опасения, досады и даже обиды, словно самое приближение этого плюгавого змеишки к великолепному гордому Дежа казалось ей величайшею дерзостью. В то же время живо, с лихорадочною поспешностью стали повсюду составляться пари за обоих неожиданных соперников; но не успели еще спорщики уговориться между собой о ставках и закладах, как змеишка ловко скользнул кверху вдоль по бечевке городского змея, и этот последний, дрогнув, беспорядочно завертелся, мчась из стороны в сторону, и вдруг, как подстреленная птица, бессильно и быстро стал падать в косом направлении на землю. Бечева его была перерезана. Взрыв общего смеха толпы был ответом на его неожиданное поражение. От прежнего настроения не осталось в ней и следа. Тысячи насмешек, бранных возгласов, укоризны и тривиальных замечаний полетели во след его падению, и все это было делом одного момента. "Так проходит слава", невольно подумалось при этом. Восторг толпы, ее похвалы и гул одобрений всецело обратились теперь на счастливого победителя хозяином которого оказался какой-то голоштанный молодец лет шестнадцати, и муниципальные представители беспрекословно вручили ему первый приз за состязание нынешнего года.

Наступали прохладные сумерки, и мы простились с нашими радушными афмитронами35. Главный интерес дня был уже исчерпан, хотя народный праздник все еще продолжался, и множество разнообразных змеев по-прежнему плавало в вечернем воздухе. Говорят, что многие останутся тут пировать и гулять до рассвета, но многие направлялись уже восвояси. Мы спускались вниз по каменным сходням среди потока оживленной японской толпы, и когда достигли наконец главной городской пристани, на дворе совсем уже стемнело. Здесь, слегка покачиваясь на воде, ожидали нас всегдашние наши фуне, прозванные кем-то "морскими извозчиками".

Вся бухта сегодня была особенно полна яркого фосфорического свечения. Золотые брызги падали с юлящего весла, и зеленовато-огненный след далеко оставался за кормой. Светящиеся медузы целыми вереницами плавали почти на поверхности воды, так что можно было бы ловить их руками, если бы они не так чувствительно обжигали ладони. Но что за прелесть представлял собою теперь вид на Кампиру-яму!.. По всей горе, черненвшейся вдали во всех направлениях тысячи засвеченных бумажных фонариков, казавшихся не то блуждающими огнями, не то светляками огромных размеров. Целый поток этих огоньков, словно бы горный каскад, стекал волнистою лентой вниз по узкой дороге к городу. Людей не было видно, одни только огоньки, и веяло на душу ото всей этой картины чем-то фантастическим, невольно переносящим чувство и мысль в чудесный, сказочный мир, особенно когда с нагорья плавно понеслись вдоль по воде протяжные, густые звуки буддийского колокола, медленным звоном, возвещавшего с монастырской колокольни о таинственном часе первой ночной молитвы.

29-го марта.

Сегодня у нас состоялась очень приятная прогулка в местечко Тогицу, лежащее верстах в десяти к северу от Нагасаки, на берегу залива Омуру. Путь идет по долине северной Нагасакской речки, впадающей в бухту близ Иносы, или так называемой "Русской деревни". Весь этот путь представляет ряд прелестных сельских картин. С обеих сторон тянется цепь не особенно высоких гор, отличающихся мягкими очертаниями и возведенных до самой вершины. Стены пашен, опоясывающие в виде террас все горные скаты и отделяющие участок от участка даже внизу, в самой долине, замечательны циклопическим характером своей постройки. Дорога все время идет в виде возвышенной набережной, откосы которой, равно как и берега речки и впадающих в нее ручьев, выложены камнями, представляя собою одну сплошную, непрерывную стенку. Надо видеть самому все эти основательные, прочные сооружения, чтоб убедиться, какая масса упорного и долгого, почти сверхчеловеческого труда требуется для защиты пашен и дорог от разливов и для приспособления горных склонов к земледельческим целям. Такие постройки (а ведь ими наполнена вся Япония!) может возводить только народ высокоцивилизованный, хотя его цивилизация и не походит на европейскую. Тем не менее, это несомненно цивилизация, и каждый раз как только приходится мне сталкиваться с нею лицом к лицу, я затрудняюсь, которой из двух отдать предпочтение. Японская агрикультура кажется мне положительно выше европейской. По дороге нам часто встречались высокие каменные парапеты, похожие с виду на стену какого-нибудь форта и сооруженные единственно затем, чтобы построить на их площадках эти легкие, просто "карточные" домики японских поселян; но не будь таких парапетов, домики каждый раз сносило бы наводнением во время разлива горных речонок. Выходит, что и здесь, в этой счастливой стране с ее благодатным климатом и плодородною почвой, человек ведет борьбу с природой за собственное существование, быть может, более упорную, чем под другими, более северными и даже суровыми широтами; но здесь в этой борьбе он, по-видимому, всегда остается победителем, по крайней мере он делает все, чтоб оградить себя от неблагоприятных стихийных влияний и не только обессилить их, но заставить даже служить себе же на пользу.

Замечательны скалы окаймляющие в некоторых местах дорогу. В их обнаженных пластах встречаются в большом количестве громадные валуны как бы вплавленные в массу известняковых и песчаниковых наслоений. Надо думать что будучи сами по себе аллювиального происхождения, они были выдвинуты некогда на нынешнюю высоту вулканическим подъемом почвы, о чем свидетельствует общий вулканический характер страны, особенно резко выражающийся в очертаниях ее побережий. На скалах, едва прикрытых сверху наземом, высится густейшая растительность; деревья обвиты павоями; между ними встречается много пальм-латаний, камелий и фруктовых деревьев в диком состоянии; последние стоят еще без листьев, но уже роскошно осыпанные белым, розоватым и розовым цветом. Одно скалистое ущелье с крутыми склонами особенно замечательно своею картинностию, которую придает ему густейшая и разнообразнейшая растительность. Могучие сосны порой тянутся рядами вдоль дороги. В одном месте высокий осколок скалы выдался вверх вертикально торчащим монолитом, который общим своим видом напоминает человеческий торс. На него взгроможден огромный овальный камень, грубо обсеченный в форме головы с глазами, носом и губами. Все это уже значительно выщербилось и выветрилось от времени, но лицо сохраняет еще некоторый намек на безмятежно улыбающийся, благоволивый лик Будды, в честь которого и самый камень этот зовут Дай-Буддсом. Нас уверяют будто все это сделано самою природой и будто голова на торсе вовсе не приставная, а естественная, нераздельная часть того же монолита и что именно в этом-то обстоятельстве вся окрестная страна видит чудесный знак наивысшего благоволения к ней самого Будды; но мне все-таки думается что это скорее грандиозный остаток древнейшей местной скульптуры, современный, быть может, эпохе первого появления буддизма в Японии (в половине V века нашей эры). Дай-Буддсу этому предшествует значительный. но хорошо разработанный и шоссированный спуск с перевала, где, по просьбе наших курама, нам пришлось выйти из дженерикшей и пройтись пешком до ровного места. Дорога вся вообще шоссирована и содержится в величайшем порядке, равно как и все мосты на ней, деревянные и каменные; те и другие отличаются весьма солидною постройкой.

Местечко Тогицу расположено на самом берегу одной из обширных и прекрасных внутренних бухт Омурскаго залива. В небольшом расстоянии от берега стояли на якоре три пароходика поддерживающие сообщение местечка с городком Уресино и другими побережными пунктами того же залива; четвертый пароходик лежал на боку у пристани и чинился домашними средствами. Тут же на пристани видели мы как работники таскают с мелководья громадные валуны для циклопических аграрных сооружений. Они повязывают избранный камень прочною толстою веревкой, а сами хватаются за оба длинные конца ее, как наши бурлаки за бечеву, становясь гусем, человека по три, по четыре на каждый конец, и ждут когда в камень ударит сильная волна прибоя, которая сдвинет его несколько с места и таким образом облегчит им роботу. С каждым ударом набегающего вала, они дружно, все враз подвигаются на несколько шагов к берегу, пока наконец не вытащат камень совсем из воды. На берегу лежали для продажи целые груды таких валунов, составляющих собственность этой артели рабочих. Чтобы работа шла наиболее успешно, надо ждать благоприятного ветра, который гнал бы к берегу сильную волну; более же мелкие камни, пуда в три, в четыре весом, выбираются во всякую погоду просто руками, или выкатываются при помощи деревянных кольев. Промысел этот, говорят, довольно выгоден, так как на валуны постоянный спрос и для построек, и для шоссейной щебенки.