Жить — хорошо! - Boroda

если присмотреться, проникать на территорию мотеля, чтобы что-то украсть, например? Нафиг мужчине подобным заниматься, ага?

Дошел я до двери под нужным мне номером. Внутри был силуэт человека, судя по всему лежащего на кровати. Электроприборы все выключены, кроме обогревателя. Присел возле замка, и аккуратно подсвечивая пальцем, успешно сработал отмычкой. Тихий щелчок открываемой двери, осторожно закрываю её за собой и неслышно крадусь к спящему. В этот момент я больше всего мечтал не сорваться и не убить его прямо там. Прикосновение и шоковый удар. Вытаскиваю мужчину из постели, тяжелый, скотина, связываю по рукам и ногам и пристёгиваю хомутами к ближайшему стулу. В пасть напихал его же носки, обвязав башку рубашкой, чтобы не выплюнул. Подтянул поближе второй стул, включил ночник и сел напротив пленника.

В голове был бардак. Шел я сюда с чёткой целью — замочить козла и пока не вырубил его током сомнений не было. Но сейчас, сидя рядом со связанным, беспомощным мужчиной в моей душе зародились сомнения. Именно для этого я и взял с собой папочку с делами погибших. Вытащив её, начал просматривать каждое фото, читать о каждом убитом, подбрасывая в топку ярости очередной образ. К концу этого занятия зашевелился Клетус, а я был уже в нужном состоянии. Придвинулся к нему ближе, положил папку себе на колени и грубо схватил мужчину за волосы правой рукой и за челюсть левой. В этот момент Кэссиди открыл глаза, и я заглянул в них. Испуганные, ничего не понимающий взгляд человека, которого я собираюсь хладнокровно лишить жизни. Ни капли ярости, ни крошки злости. Только страх и непонимание. Мог ли человек с таким взглядом хладнокровно убить — мелькнул в моей голове вопрос, и мир потемнел.

Вокруг меня была комната трейлера, нарисованная простым грифельным карандашом. Я видел в ней Клетуса и маленькую девочку, полностью обнаженную, истерзанную, в которой с трудом узнал Клэр Манчестер — последнюю убитую. Над её головой висело облачко с написанными в нём словами мольбы о пощаде. Вся картина в чёрно-белых тонах грифельного наброска. Над Кэссиди также появляется облачко диалога: «Сейчас всё закончится, милая». На его лице искреннее сочувствие, в руке нож, которым он не спеша проводит по худенькой детской шейке. Брызги черной, нарисованной крове и бьющаяся в конвульсиях девочка… А я… Ничего не могу сделать, хотя хочется выть, хочется бросится к этому ублюдку, помочь девочке…

Так повторялось еще двадцать восемь раз. Двадцать девять убийств, во время которых на лице маньяка никогда не было ненависти. Сочувствие, сожаление, во время первых для него и последних для меня он даже плакал. Всё закончилось после двадцать девятой картины убийства. Первая жертва Клетуса, судя по их диалогу перед её смертью — его сестра из приёмной семьи.

Я смотрел в его глаза, а внутри бушевала буря из ненависти и ужаса. Ненависти к Кэссиди и ужаса перед тем, что я увидел. Такие. Жить. Не. Достойны.

— Ты виновен, Клетус. Я — твой Палач. — Проговорил, смотря в его глаза, наблюдая, как испуг во взгляде трансформируется в ужас. — На твоих руках кровь невинных. — И наклонившись к его уху прошептал: — Почувствуй их боль, паскуда!

Отпустил я уже мёртвую голову с запечённым в черепе мозгом и выжженными глазами. На лице маньяка застыла маска посмертного ужаса и боли. Я постарался… убивать его медленно, и чтобы башка не лопнула. Последнее получилось, а вот первое… Жаль, когда запекаешь мозги — жертва быстро дохнет. Взял в руки папку с документами и встал. Посмотрел на труп мужчины, на папку, и испепелил её над телом.

— In mortem convertēbar, in vastatōrem hostem, — проговорил я, коверкая литанию ликвидатора: «Я обратился во смерть, в уничтожителя врагов». Сегодня — я был возмездием. Сегодня я отомстил за двадцать девять незнакомых душ. А еще сегодня я понял, что за сраное додзюцу мне выдал Нарисованный Человек. Самый дерьмовый подарок в моей жизни.

Выходил из апартаментов маньяка, перелазил через забор я в абсолютном раздрае. В душе царило смятение, удовлетворение и апатия. Вспомнились слова Беннер о том, что некоторые моменты она предпочла бы забыть и я согласился с ней про себя. Те двадцать девять картин останутся со мной надолго. Дико захотелось напиться.

— Я знаю небольшой бар в часе езды, мы его проезжали, пока ты спал. — Спокойно проговорила Юрико, заводя машину. — Там всем плевать на возраст. Заедем?

— Заедем, — кивнул я, криво улыбнувшись. «Чудесная женщина — как бы не влюбиться», — подумал и хмыкнул на свои мысли.

Пока ехали к бару мимо нас пролетел байк с седоком. Промелькнул на бешеной скорости, но вроде бы это тот самый красавец, которого я разглядывал в кафешке. Только вот наездница прилично так излучала в тепловом спектре. Уж не Призрачного Гонщика ли мы встретили? Хотя… Плевать, наоборот хорошо. Я постарался убить именно так, как Джонни Блэйз в первом фильме казнил своим Карающим Взором, то что тут мимо мелькает местная его версия — даже хорошо. Правдоподобнее будет выглядеть предположение, что за Клетусом пришел один из Духов Мести.

***

От Автора:

Рейн Синклер из предыдущей главы была переписана — теперь у неё прическа каре.

Глава 37

Приехали в бар — что-то явно недорогое, но и не уровень рыгаловки, с небольшой ночлежкой рядом. Снял костюм в салоне автомобиля и уложил его в чемоданчик рядом с маской, оставив на себе только цивильный наряд и ботинки. Издалека и так сошло-бы, а вот внутри помещения — можно и спалить нестандартную экипировку. На стоянке было припарковано несколько байков и пара автомобилей. Весь транспорт такой… Внушающий. Форд Мустанг 67-го года даже на пару секунд всколыхнул в душе восхищение напополам с завистью. Шикарная