Полководец. Война генерала Петрова - Владимир Васильевич Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Кто жил на Северном Кавказе, тот хорошо знает, что значит затяжной осенний дождь, который не прекращается неделями и заливает терскую долину, точно в дни всемирного потопа. То мелкий и тихий, моросит дождь днем и ночью, пропитывая землю, то он вдруг хлынет буйным ливнем, неся с Черных гор мутные потоки воды. Множество рек, речек и речушек выходят при этом из берегов, сносят мосты, размывают дороги и покрывают все вокруг мутно-желтым разливом грязи. Легкие ночные заморозки, особенно если при этом дует северный ветер, покрывают разлив тонкой коркой льда, но грязь еще не затвердевает, а становится густой и вязкой.
Кусок хлеба, спрятанный в вещевой мешок, превращается в липкий клейстер. Затвор и ствол винтовки ржавеют. От мокрой шинели идет пар. Сапоги покрываются зеленью. Везде тебя настигает проклятый дождь, и всюду слышится смертельно надоевший звук чавкающей, хлюпающей, брызгающей грязи. На дне окопа — вода; в ходах сообщения — вода; в землянках — вода; куда ни прислонишься — мокро; к чему ни прикоснешься — грязь.
Да, плохо в ту осень было пехотинцу… он сидел в залитых водою окопах. Но еще хуже было солдатам-обозникам.
Ходкое выражение “просидеть в обозе", несущее в себе оттенок презрения к легкой как будто участи обозника, должно быть сдано в архив. Неимоверно тяжелым был труд пожилого солдата-обозника на Кавказе в памятную осень 1942 года. Всегда под дождем, в холоде и в грязи, колесил этот солдат по размытым терским дорогам, успевая подвезти на своей телеге муку и патроны, бензин и снаряды, сапоги и сено — все, что было нужно войскам.
Он умел вытащить застрявшую в промоинах телегу, находил среди разливов какие-то известные только ему объезды, часами трясся от холода, выстаивая очереди у мостов, оберегая от дождей свой груз. На своей крепкой спине он перетащил тысячи пудов на склады, со складов, на станции, со станций и никогда не жаловался на усталость. Молчаливо выслушивал он ядовитые упреки какого-нибудь горячего юнца-сёржанта, презрительно называвшего его “тыловой крысой”, и степенно продолжал делать свое незаметное, но важное дело, стоически вынося и грязь, и холод, и бесконечные налеты вражеских бомбардировщиков, которые часто превращали дороги в месиво камней и щепок».
В результате всех мер, принятых Петровым, улучшилось снабжение, повысилась боеспособность войск, затруднилось продвижение противника к морю.
Иван Ефимович Петров, и прежде, как мы не раз убеждались, проявлявший большую находчивость, в эти трудные дни нашел еще одну возможность сбить напор наступления. Он применил весьма оригинальный тактический прием. Наряду с обычными оборонительными действиями войск он стал активно засылать группы в тыл врага. В них входили не только разведчики, но и обычные подразделения. Специально подготовленных людей и тем более подразделений для массового проникновения в тыл не было, засылали сводные отряды, группы добровольцев, формировались они в дивизиях и полках. (С одним из таких диверсионных отрядов ходил в тыл противника северо-восточнее Туапсе мой друг, журналист, после войны ставший известным писателем, Сергей Александрович Борзенко. Он участвовал в битве за Кавказ с первого до последнего дня. Дальше я расскажу более подробно об этом замечательном человеке.)
Вот несколько слов маршала А.А. Гречко об этих отрядах:
«В Черноморской группе эффективно применялись специальные отряды, создаваемые распоряжениями командиров дивизий и полков для действия в тылу врага с задачами деморализации его войск, уничтожения живой силы и техники, нарушения коммуникаций, захвата обозов и пленных».
О том, какую напряженную обстановку создавали такие группы в тылу противника и какие причиняли потери, лучше всего свидетельствуют слова тех, против кого действовали наши храбрые воины. Приведу выдержку из дневника командира роты 94-го горносаперного батальона лейтенанта Хетцеля, одного из тех привилегированных «горных дьяволов», которые совсем недавно не сходили с обложек иллюстрированных журналов:
«Сегодня моя рота была брошена на помощь стрелковым полкам, попавшим в тяжелое положение, и я вернулся с поля боя с четырьмя уцелевшими солдатами. Боже, что там было! То, что я жив и могу писать, просто чудо. Они атаковали нас на лошадях. Когда мы перешли реку, человек пятьдесят казаков бросились на мою роту. Солдаты бежали.
Я пытался остановить их, но был сбит с ног и так ушиб колено, что ползком пробирался к реке. Казаки три раза проезжали вблизи того места, где я лежал, можно было стрелять, но руки не повиновались от страха… Говорят, что наша бригада перестала существовать. Если судить по моей роте — это правда…».
А вот письмо обер-фельдфебеля Шустера:
«Мы находимся в дремучих лесах Кавказа — селений здесь очень мало. У города Туапсе идут тяжелые бои, драться приходится за каждый метр. Солдаты, которые были в России в прошлом году, говорят, тогда было легче, чем теперь на Кавказе. Почти постоянно мы находимся в ближнем бою с противником. Вокруг ужасный грохот, изо всех концов леса летят камни, свистят пули. Русские стрелки невидимы. А у нас потери и снова потери, ибо в горах мы лишены танков и тяжелого вооружения и вынуждены действовать винтовкой и пулеметом. Наши летчики хотя и помогают нам, но они ничего не видят в лесистых горах. Нас изнуряет жажда на этой отверженной богом высоте. Внизу, в долине, воды сколько угодно, но — увы! — там сидят русские, озлобленные и упрямые».
Засылка групп и отрядов в тыл противника не была изобретением генерала Петрова. В тыл врага засылали своих воинов с целью разведки и нанесения потерь еще в стародавние времена. Заслуга Петрова состоит в том, что в условиях явного превосходства противника в силах, когда сдерживать его части мы уже могли с трудом и медленно, с тяжелыми боями отступали к морю, Петров, чтобы облегчить положение частям, которые противостоят гитлеровцам в открытом бою, применил тактику активных действий мелкими группами и отрядами в тылу врага. Иван Ефимович понял и использовал специфику горной местности, где войска действуют на разобщенных из-за хребтов и долин направлениях, где можно проникать во вражеские тылы и там, не встречаясь с крупными силами, наносить удары. Отряды и группы действовали разрозненно, но причиненный ими урон в людях и технике, нарушение связи, нападение на штабы, базы снабжения — все это в конечном итоге составляло немалую цифру потерь, ослабляло врага, создавало атмосферу нервозности, неуверенности, что отрицательно влияло на боевые действия наступающих частей
