Череп на рукаве - Ник Перумов

– Руслан! Ты, кстати, расшифровку записи смотрел? – повернулся ко мне Мёхбау. Я отрицательно покачал головой. – Посмотри обязательно. Ты у нас спец. Интересно, что ты потом скажешь.

– А где посмотреть, гос... Дитрих?

– А, доннерветтер... Вольфганг! Секретчика ко мне. С проектором. Быстро!

Бедный Вольфганг. Достаётся же ему сегодня. Ох и возненавидит же он меня, когда всё кончится...

Обер-фельдфебель-секретчик прибыл со своим опломбированным чемоданчиком. Выслушал батальонного, козырнул, развернул проектор.

– Зрелище неприятное, – вполголоса сказал Рудольф. – Но... посмотри, Рус. Мы тут вояки, так глубоко ксенобиологию не изучали.

Я быстро взглянул на него – не издевается ли? Чтобы имперский обер-лейтенант, белая кость, профессиональный военный из касты профессиональных военных «стержневой нации», вот так бы вот запросто признал превосходство какого-то русского?.. Слон издох, мышка в камне утонула. Но нет, Рудольф на самом деле не издевался. Он на самом деле мне верил...

Запись была хорошая. Почти все у нас носили на шлемах специально закреплённые миниатюрные камеры. На этом настояла контрразведка, её научный отдел. Мол, засняв во всех подробностях атаку Тучи, мы сможем... и так далее и тому подобное. Обычный бред, ради которого людей так часто посылают на смерть.

– Вот здесь, Руслан, – сказал Мёхбау. – Смотри отсюда. Вот... Туча падает., накрывает твоих...

Ребят можно было опознать только по личным номерам да знакам различия – поляризационные забрала шлемов опущены, броня затянута вглухую.

– Обер-фельдфебель! Замедлить! – приказал батальонный.

Теперь можно было рассмотреть каждую тварь в отдельности. Они были все разные. Одинаковых попадалось совсем мало. И они не просто беспорядочно падали на нас. Они атаковали.В строгом боевом порядке. Они держали строй. Все эти жуки, стрекозы и прочая живность, которой скорее бы подошло название «нечисть».

У меня похолодело и зашлось сердце, когда я увидел, как твари, растопырив крылья, стремительно облепляют моих ребят. Все бестии, оказывается, имели высовывающиеся из-под панцирей присоски. И они не только старались прилипнуть к броне. Я увидел, как с невероятной скоростью выстреливают какие-то склизкие языки, сплетаются, соединяются, чуть ли не на глазах прорастают друг в друга кровеносные сосуды, раскрываются какие-то пузыри, похожие на системы внешнего пищеварения, как твари образуют сложную, но стройную систему, по всей вероятности, предназначенную именно для того, чтобы вскрывать сделанную человеческими руками броню. А броня – она всё же не из титана. Усиленные броне-пластики, и так далее – но они всё-таки не могут выдержать натиск Тучи. Они бессильны против неведомых нам систем быстрого, практически мгновенного катализа. Остаётся только облачиться в какой-нибудь титаново-иридиевый доспех.

Я слил шаги во мраке трассыС тяжелым маршем русской расы, до глаз закованной в броню.

– Ещё медленнее, Вольфганг, – зазвенел голос Мёхбау.

Да, это была машина. Прекрасно сделанная, великолепно-сложная машина. Не знающая сбоев – так же, как почти не знает их единичная клетка нашего тела. Работающая очень быстро – наш удар смёл тварей с тел товарищей спустя секунду, не более – однако им хватило и этой секунды.

Да, это на самом деле «оружие первого удара». Невероятно сложное. Требующее колоссальной согласованности. В буквальном смысле живого компьютера, управляющего всеми маневрами. И ничего удивительного, что полки на Омеге-восемь не выдержали этого самого удара.

– Что думаешь, лейтенант? – К нам подходил Валленштейн. – Прошу господ офицеров оставаться на своих местах. Сейчас время неофициальное. – Он вновь повернулся ко мне, – Так что всё-таки думаешь?

Я сказал. Живая система, идеально сосчитанная. Но очень короткоживущая. В принципе, наверное, после раскрытия «маток» нам лучше всего было бы и вовсе отступить – через несколько часов все эти жуки-стрекозы посдыхали бы сами.

– Логично, – отрывисто сказал обер-лейтенант. – Хотел бы я, чтобы так оказалось на самом деле. Однако вот те ребята, что жгут леса на востоке, с тобой бы не согласились, Фатеев. Твари и не собираются умирать. Они впадают в спячку. Научники собирали их чуть ли не руками.

– Не может быть! – вырвалось у меня.

– Сомневаешься? Я тоже, – кивнул подполковник. – Пошёл бы, поговорил с ними, лейтенант, а? Потом проведёшь разъяснительную работу с личным составом. Главное ведь – не бояться врага, а для этого – его надо понимать.

Я не согласился бы с этим постулатом, но благоразумно решил оставить свои сомнения при себе.

– Здесь на базе биологического факультета развёрнут полевой НИЦ, – сообщил Валленштейн. – Изучают Тучу. Всё, что смогут. Там, конечно, допуски и секретность, но я подпишу запрос. Думаю, не откажут.

...Так и случилось. Разрешение мне дали. Именно под тем самым идиотским соусом, который предлагал наш обер-лейтенант. «Ознакомление с последними научными данными для демпфирования иррациональных страхов личного состава путём воспитательных бесед» – именно такой монстр военного канцеляризма значился в моём допуске, где красовались все необходимые неподделываемые голографические надпечатки поверх защищённых всеми мыслимыми методами подписей.

Охраняли внутренние корпуса биофака уже не волонтёры местной милиции и даже не пехтура-гренадёры. Там стояли Waffen-SS, те, кто до сих пор упрямо держался за страшное имя. Империя многое позаимствовала у своего чудовищного предка, но тем не менее сочла необходимым избавиться от наиболее одиозных символов. Например, от свастики. Да и наша Третья десантная, сохранив мрачной памяти имя «Мёртвой головы», тем не менее к СС не принадлежала и две молниеобразные руны нашу форму не поганили. А эти... внутренняя безопасность, охранные войска.

Охранники облизывали мой допуск со всех сторон, совали в сканер, только что не пробовали на зуб. Наконец пропустили – явно разочарованные, что придраться не к чему.

Ко мне приставили сопровождающего – студентика в старомодных очках. Наверное, как и сестра моя Саета, не признает ни древних линз, ни всех этих новомодных штучек с микроволоконной оптикой и прямым нервопреобразованием.

– Господин лейтенант, я счастлив быть полезным... Бедный, он и в самом деле из очков готов выпрыгнуть от усердия. «Стержневая нация», как ни крути.

– Вольноопределяющийся?..

– Вольноопределяющийся Петер Штосе, господин лейтенант.

– Петер, я должен прийти к моим солдатам с ответом. Можем ли мы уже сейчас ответить на вопрос – как они вскрывают броню?