В объятиях страха, или За котом на край Вселенной - Мария Лунёва

хватало. Она прирожденный лидер! Смела, вездесуща. Что таран прет вперед, но при этом не лишена доброты и ранимости. Это то, что ты долгие годы подавляла в себе. Но в какой-то момент твоя виртуальная марионетка вышла из-под контроля, ощутив себя личностью. Дальше она развивала себя сама, и твое влияние сошло на нет. Так что можно смело считать ее твоим детищем, но лучше назовем ее младшей сестрой.

– Хм… – Я не могла не признать его правоту.

– Ли, почему ты не спрашиваешь о маме?

– Вопросов слишком много. – Замявшись, я прикусила губу. – Почему она оставила тебя и твоего отца и вышла замуж за Льюиса Илистрона?

– Почему? – Он на несколько секунд словно ушел в себя. Ему было больно. И он не мог этого скрыть. – А почему ты забыла меня, Ли?

– Блок… – выдохнула я.

– Так же и она. Наш дед, чтобы его прах с навозом смешали, человеком был мерзким. Деньги, власть… Неудивительно, что он спелся с молодым Илистроном. Увидел в нем преемника. Но вот беда – дочь семь лет назад сбежала с личным охранником и живет с ним в счастливом браке. Нас с отцом не было дома, когда за ней пришли. Спустя столько лет после побега на Нептун родители уже и не ждали никого. А зря…

– Ее украли?! – Я не ожидала услышать такое.

– Прямо с кухни, – выдохнул он и утер лицо ладонью. – Соседи видели, как ее вынесли в домашнем халате. А на плите осталась кастрюля с бульоном. Последний ужин, что приготовила мне мама.

В комнате повисла гнетущая тишина. Тяжело вздохнув, я сжала ладонь брата.

– Твой отец искал ее?

– Да, – Мари на мгновение умолк, – но, когда нашел, она не узнала его. На тот момент дед был уже плох. А Илистрон даже не удосужился поинтересоваться, у кого забрал жену. Отец смог устроиться в охрану, а потом и возглавить ее. Каждый день он мягко и ненавязчиво расшатывал ее блок. Тебе было два года, когда я первый раз увидел твою мордашку, высовывающуюся из магнокара. Такая смешная, с хвостиками-фонтанчиками. Время шло и связь родителей становилась крепче. Илистрон не интересовался своей женой. Он даже не понимал, что она фактически живет со своим охранником. Но отец не учел одного…

– Деньги… – выдохнула я.

Маркус снова умолк. Тяжело ему давался этот разговор. По глазам видела, как боль разъедает душу, а еще говорят, что время лечит. Какая глупость.

– Деньги, Лидия, деньги, – воскликнул он. – Во всех наших несчастьях виноваты эти проклятые деньги. Эта проклятая корпорация. Она фактически принадлежала нашей маме, а единственная ее наследница – ты. Наш дед перед смертью составил завещание, обозначив наследником вовсе не зятя. Был еще и брачный контракт. И тоже не в пользу этого козла. Но он мог заполучить деньги через тебя. Всего-то и надо было дождаться, когда тебе исполнится двадцать один год. Убрать мешающую жену и посадить дочь на поводок. Все так просто, но так чудовищно.

– Как он узнал, что она любит другого? – Сглотнув, я ощутила безмерную злость.

Поводок – да, вот именно на нем я и просидела всю сознательную жизнь. На привязи в своих комнатах. Как собака.

– Донесли. В ту ночь она решила уйти от него окончательно. Отец поехал забрать вас. А я остался дома и все ждал, но никто так и не вернулся. Ни утром, ни через день, ни через два. А потом я увидел новости. Отца превратили в убийцу. Мама – жертва. Я был готов сам взять в руки оружие, но тут показали тебя. Маленькая шестилетняя потерянная девочка. На твоем плече лежала рука этой твари. Ты смотрела в камеру таким пустым взглядом, прямо как мама на меня когда-то. Это погасило все мои эмоции и заставило думать. У меня оставалась семья, Лидия. Да, отец мертв, мама так и не вспомнила, кто я. Она воспринимала меня как пасынка. Любила, да. Но не помнила. Казалось, я потерял все, но это было не так. У меня оставалась ты – моя маленькая сестренка. И тебе в тот момент было еще хуже, ведь я знал, что такое семья. Я рос в любви. А ты видела лишь жестокость отца и слезы матери. И тогда я решил, что верну тебя. Заберу тебя у него.

– Сколько тебе было?

– Тринадцать. – Он поерзал в кресле и откинулся на спинку. Я невольно улыбнулась, Мари всегда так делал, когда собирался рассказывать о чем-то важном. – В тот же год я сдал единый тест для старшеклассников и получил аттестат. Намного раньше, чем это должно было случиться. План в моей голове окончательно выстроился, как схемы кораблей в твоей. Мне нужно было медицинское образование. Когда я прилетел поступать, надо мной посмеивались. Мне только исполнилось четырнадцать, остальным абитуриентам от двадцати. Но смеялись они недолго: я оказался первым по баллам и прошел на интересующую меня специальность. В двадцать один год я получил и диплом. Потом, используя связи, что остались после папы, я проник в Илистрон-хаус и обработал твоего отца. Тебе тогда исполнилось четырнадцать. Еще было много времени до первой комиссии, которую ты провалила.

– Отец уволил тебя?

– Конечно. Орал, плевался словами. Но все, что мне нужно было, я уже сделал. Ты привязалась ко мне. Числиться твоим врачом было уже необязательно. Ты ждала моих звонков и порой сама набирала мой номер.

– И все время ты молчал… – В моем голосе слышалась обида. Неужели нельзя было сознаться во всем раньше?! Он столько лет просто молчал.

– Блок нельзя ломать, сестричка. Он должен треснуть и раскрошиться сам. Постепенно. Медленно. Ты ведь первое время даже не смотрела на меня, когда я пытался разговорить тебя. Терпение – все, что мне нужно было. Терпение и любовь.

– Но все же почему именно сейчас? Раз дело не в Ойконе, тогда в чем же?

– В Мамлизе, конечно. – Он развел руками. – Свадьба. Слияние двух корпораций. А как твой отец будет подписывать столь важные документы без твоего прямого участия? Это тебе не управлять за дочь, это фактически распорядиться ее имуществом. Не Ойкон, так что-нибудь другое, но на момент свадьбы твоей сестры ты обязана числиться мертвой. Илистрон должен быть уверен в этом. По-видимому, он приказал Факону заложить бомбу и убираться с Ойкона, а после просто остановил корабль, оставив их там умирать. Меня смущало послание, что оставил этот безумец. Ловушка, убираться оттуда. Думается мне, умирал Факон долго и у него было время все обдумать и понять, что он совершил и как его использовали. Отец Кира покаялся.