Царь царей - Уилбур Смит

class="p1">- Миссис Шафран, с вами все в порядке?”

Шафран вся дрожала, но все же присела в низком реверансе. - Слава богу, я здорова. А ты хорошо себя чувствуешь?”

- Слава богу, я здорова. Мне очень жаль слышать о вашей сестре, но мы ничем не можем вам помочь.- Она тут же отвернулась, и Шафран вскрикнула.

“Но, мадам, моя сестра!”

ТаЙту снова повернулась к ней, выражение ее лица было свирепым. “Моя страна, Миссис Шафран!- Она провела рукой по лицу и снова заговорила более спокойно. “Нам нужен каждый мужчина, дочь моя, каждый мужчина. Будущее империи вот-вот решится. Ты же знаешь, что сейчас мы ничем не можем тебе помочь.”

Шафран попыталась сморгнуть слезы. “Что происходит, мадам?”

- Наша армия вынуждена все больше искать припасы. Если итальянцы не выйдут на открытое пространство, мы пропали. Принцы хотят, чтобы мой муж немедленно начал атаку, но наши люди будут уничтожены в проходах между этим местом и Сурией. Он не станет жертвовать своими людьми.- Она сжала руки в кулаки. “Мы будем держаться здесь до последнего момента. У нас есть самое большее два дня, а потом мы должны отступить к западу от Аксума, иначе армия будет голодать.”

Шафран начала плакать, но ничего не могла с собой поделать. “А что я могу сделать? Я сойду с ума, ожидая и ничего не делая для Эмбер!”

Тайту наклонилась к ней. - Делай, как я. Молитесь, чтобы итальянцы атаковали. И когда они это сделают, я возьму тебя в свою свиту. Ты будешь носить воду и еду нашим воинам вместе с другими женщинами, а когда захватчики будут разгромлены, Рас Алула даст тебе людей, чтобы они искали твою сестру. Это все, что я могу сделать. Это все, что можно сделать.”

Шафран покорно опустила голову.

“Кто ты такой, маленький брат?- сказала императрица, поворачиваясь к Тадессе.

Он опустился на колени. “Меня зовут Тадессе, мадам.”

- Целитель из лагеря Кортни? Глаза и уши Раса Алулы? Он уже говорил о тебе. Оставайся здесь. Я найду для тебя работу. А теперь, миссис я иду в церковь. Я предлагаю тебе пойти со мной.”

•••

Итальянцы получили свои приказы в половине девятого вечера после встречи генералов, и к девяти часам колонны были уже в движении. В Сурии был оставлен отряд для охраны припасов, но основная часть итальянских войск двинулась вперед четырьмя колоннами. Представленные карты были грубыми, но намерения Баратьери были ясны. Они двигались вперед молча и под покровом темноты, чтобы занять высоты Ребби Ариенни, примерно в восьми милях от адовы. Менелик и князья, сражавшиеся бок о бок с ним, просыпались и обнаруживали, что итальянская армия укрепилась на сильных позициях прямо перед ним. Он будет вынужден либо атаковать именно в такой точке ландшафта, где превосходящие силы противника принесут ему наименьшую пользу, либо отступить и уступить поле боя итальянцам, а вместе с ними и Тиграю.

Луна стояла высоко и ярко, и когда итальянские войска шли по тропинкам вслед за своими проводниками-туземцами, они могли видеть усыпанное звездами небо, прорезанное тенями фантастических очертаний высоких вершин. Армия шла молча. Единственным звуком был редкий скрип европейских сапог по песку и гравию крутых трасс. Аскари шел босиком и вообще не издавал ни звука.

Во время марша Пенрод оставался с Баратьери и его штабом. Генерал казался теперь более спокойным, чем накануне вечером. Время от времени к ним приближались гонцы, пробегавшие по рельсам мимо регулярных войск, чтобы сообщить новости различным колоннам-письменные или устные.

Альбертоне выбрал неверный путь, и Аримонди был вынужден остановить свою колонну более чем на час, пока они проходили мимо. Это было досадно, но такие ошибки были, пожалуй, неизбежны на запутанных узких тропинках и в темноте. Баратьери видел, как Аримонди начал разворачиваться на восточном склоне Ребби Ариенни, а затем начал довольно усердно карабкаться по склону горы Белах, который он выбрал как наиболее подходящий для обзора местности.

Когда они набрали высоту, Пенрод увидел костры эфиопской армии на другом конце большой чашеобразной долины. Они были разбросаны по огромной территории.

- Зрелище, которое согреет кровь, не так ли?”

Пенрод обернулся. К нему присоединился один из новых капитанов.

- Надеюсь, они нападут.”

Пенрод ничего не ответил.

“У меня есть для вас сообщение, - продолжал офицер. “Из лагеря пришло известие, что один человек был схвачен. Говорят, что он шпион Менелика, хотя и белый. Он сказал, что вы можете за него поручиться. Его зовут Райдер Кортни.”

“Какого черта здесь делает Кортни?”

“Значит, вы его знаете?”

- Торговец, который сейчас добывает золото в горах над Адригатом. Если он пришел за новостями, то выбрал для этого чертовски неподходящее время. Но да, я ручаюсь за него.”

Капитан выглядел извиняющимся. “Нет смысла поручаться за него передо мной, майор. Это кто-то из людей Альбертоне, охраняющих его снаряжение в Сурии. Они не выпустят этого Кортни без единого слова от генерала. Говорят, у него безумные глаза.”

- А кто его забрал?”

“Кто-то из новых неаполитанских мальчиков.”

Если бы кто-нибудь из местных бригад подобрал Райдера, он смог бы объяснить им на любом из четырех языков, что это за дело, и покончить с ним. Пенрод сомневался, что Райдеру когда-либо приходилось много говорить по-итальянски.

- Извини, мой друг, но тебе придется пойти и попросить разрешения Альбертоне отпустить его.”

Пенрод выругался бегло и на нескольких языках, а затем начал пробираться обратно через извивающуюся колонну к тому месту, где он мог бы присоединиться к тропинке, ведущей к позиции Альбертона. На полпути вниз по крутой зигзагообразной тропе он сошел с нее, чтобы пропустить мула, нагруженного частями одного из полевых орудий. Один из младших итальянских офицеров, с которыми он пару раз разговаривал в лагере, выскользнул из колонны и присоединился к нему. Ему едва исполнилось двадцать, и его форма свободно сидела на тощем теле. Он храбро пытался отрастить усы, но Пенрод видел и более впечатляющие образцы на женах отставных генералов.

- Майор, могу я кое-что спросить? Некоторые парни говорят, что если эти черномазые поймают тебя, то они, ну ты понимаешь . . .- Он с несчастным видом указал на свой пах, а затем сделал рубящее движение правой рукой.

“Насколько я понимаю, это часть здешней культуры, - сказал