Гиперборей - Юрий Никитин

— Если так уж надо ехать тайком, то почему на простой телеге? Почему не сделать вид, что едут тиун с женой и сыном? Возвращается знатный боярин с ярмарки? Мы двигались бы куда быстрее.

Рюрик беспомощно развел руками, кивнул на пещерника.

Олег объяснил с жалостью:

— На таких телегах, как у нас, этими дорогами едут тысячи весян. Кто нас запомнит? Но люди в поле всем расскажут, если мимо проедут знатные люди — настоящее событие для забытых богами лесных весей!

Когда подъехали к небольшому городищу, кони едва тащили ноги. Они дрожали от усилий удержаться на скользкой, как лед, глине. В закрытых воротах под каменным козырьком навеса стояли двое стражей. Лица у обоих уныло вытянулись, одежда промокла, хотя под навесом земля оставалась сухой. Тускло блестели железные шлемы, булатные пластины на груди и руках.

— Кто такие? — рявкнул один.

— Странники, — ответил Рудый весело. — Едем на ярмарку!

— Что в подводе?

— Всякая всячина. Продаю лишнее, чтобы купить нужное.

Страж произнес строго, не вылезая под дождь:

— Пошлина за въезд! Еще одна — за ремонт стены. Третья — на празднование великому Велесу...

— В такой дождь праздник? — удивился Рудый. — Что здесь за народ? Не лучше ли мочить себя изнутри?

— Много лучше, — ответил страж с надеждой. Второй вытянул шею, кадык его дернулся, словно уже уверенно мочил себя изнутри в ближайшей корчме.

Рудый беспечно рассмеялся, сунув стражу в ладонь мелкую монету. Телега въехала в ворота, охранники даже не посмотрели на кучу тряпья, накрывавшего дорогие доспехи. Асмунд сказал с негодованием:

— Продажные души! Я бы не дал. Лучше бы задрался, не утерпел.

— Проще уплатить, — сказал Рюрик с явным сочувствием к Асмунду. — Вот если бы полезли шарить на телегу...

Рудый сказал Олегу с нескрываемой жалостью к князю и воеводе:

— Как они еще не вымерли? Дать мзду намного дешевле, чем платить тройную пошлину. Нет, не понимают. Такие долго не живут. Верно?

Олег прислушался к внутреннему голосу, сказал нерешительно:

— Либо я не так понял, либо... таких людей будет становиться все больше.

— Вырождается народ, — вздохнул Рудый. — Раньше богатыри были... Ты, неверно, услышал, либо боги шепелявили. Что за народ будет, если постесняется взятку дать?

Постоялый двор был просторным, а дом в три поверха, с просторными конюшнями и навесом для подвод и товаров. С крыльца важно сходила кучка степенных купцов, за ними несли дорожные вещи. Рудый обрадовался:

— Места освобождаются!

— А вдруг бегут от клопов? — предположила Гульча. — Я слышала, на постоялых дворах они бывают с жуков.

У Рудого вытянулось лицо, и он сказал обеспокоенно:

— Надо проверить.

Он исчез в доме, долго не показывался. Наконец гибкая фигура Рудого возникла на крыльце, лицо сияло. Он крикнул бодрым голосом базарного зазывалы:

— Все в порядке! Здесь клопы обыкновенные. С ноготь, не больше.

Гульча взглянула на его широкие ногти, и на ее нежной коже сразу выступили крохотные красные точки. Она принялась яростно чесаться. Асмунд завел лошадей в конюшню. Наконец, ведомые Рудым, все поднялись наверх в комнаты.

— Добрались, — вздохнула Умила. — Неужели и дальше будем трястись на этой телеге?

— Надеюсь, мы сбили возможную погоню со следа, — сказал Олег с сомнением. — Теперь надо поспешить... Телегу придется бросить.

Умила едва не кинулась ему на шею. Рудый возмутился:

— Святой пещерник, ты не сбрендил в своей пещере? Если бросить, то поймут сразу — дело нечисто. Я берусь продать телегу, она ж денег стоит!

Рюрик заметил устало:

— Святому пещернику набрыдло быть всегда правым. Телегу продай, но постарайся не ободрать на этом половину городища.

Их разместили в двух свободных горницах. Рудый полез помогать хозяину в подполье. Жена хозяина собрала им на стол прямо в большой горнице, и в глазах Рюрика и Асмунда появилось голодное выражение. Если здесь так кормят, то почему руяне давно не ушли с их холодного северного острова?

Хозяин и Рудый вылезли из подвала, держа по широкому кувшину. В глазах Рудого была тихая радость, он слегка покачивался.

— Пиво? — спросил Асмунд радостно.

Мужик посмотрел на него так, словно Асмунд плюнул ему в тарелку. Рудый бросил на воеводу укоризненный взгляд:

— Дурень! Это хмельной мед! Не знаю, не хлопцы ли Кия оставили? Запах с ног валит...

Игорь спал поперек ложа, укрытый шкурами. За широкой занавеской плескала вода, снизу натекла лужа. По тени Олег узнал княгиню — сидела в широкой лохани, отмывалась.

— Что-то стряслось? — встрепенулась она.

— Все хорошо, — успокоил Олег. — Плавай.

— Мне нужен топор, чтобы соскрести грязь, — ответила она сердито.

Олег смолчал, беззвучно открыл дверь и вышел на крыльцо. Ночь стояла тихая, воздух терял тепло медленно. Где-то лениво тявкнул пес, выказывая ревностную службу. В окнах двух-трех хатенок еще горел желтый трепещущий свет лучины, мелькали тени, остальные дома смотрели плотно закрытыми на все запоры ставнями. Дома и плетни отбрасывали черные тени, все тонуло в черноте, лишь утоптанная дорожка блестела в лунном свете.

Он обошел постоялый двор, оглядел сараи и пристройки, заглянул к спящим курам. Пес лениво обнюхал его ноги, попятился в конуру, где остывала нагретая толстым пузом земля, задремал. Коровы мирно перетирали жвачку, конь во сне отмахивался роскошным хвостом.

Олег заглянул в сарай — там спала огромная, как бык, свинья, вокруг суетились, повизгивая, поросята, толстые будто тыквы... Олег не сомневался, что в саду — вон виднеются деревья — ветки гнутся под тяжестью. Не ступить, чтобы не поскользнуться на раздавленных яблоках и грушах, что и без того усеивают землю по всему саду.

Он возвращался, когда впереди мелькнул силуэт. Олег мгновенно замер в тени. Человек остановился под старой грушей, прильнул к стволу. Олег выждал момент, когда незнакомец повернул голову в другую сторону, пригнулся, перебежал ближе, держась в тени. Скорее всего, парень возвращается с безобидной гулянки. Или выждал, пока заснули родители, вызывает девку. Но береженого берегут и боги. На самом деле они любят не столько храбрых, как поют кощунники, сколько осторожных.

Человек привстал на цыпочках. Олег понял, что незнакомец наблюдает за постоялым двором. Забор высок, но отсюда, с пригорка, хорошо видны крыльцо и окна корчмы.

Внезапно человек повернулся, пошел прямо на затаившегося Олега. Олег беззвучно вытащил нож. Чужак шел торопливо, в лунном свете его изборожденное глубокими морщинами лицо казалось мертвым. По тому, как двигался, Олег узнал в нем бывалого ратника. Старшего дружинника, если не русича.