Песнь копья (СИ) - Крымов Илья Олегович

От лица Талбота отошла кровь, морщины углубились на лбу, запали глаза, челюсти стиснулись до зубовного скрежета. Перед его взором встал мир несостоявшегося настоящего, в котором распространение хищной плоти быстро прекратить не удалось. Он видел себя самого, парящего над городами, кишевшими этой заразой, и ниспосылавшего с небес ливни горящей серы в тщетных попытках замедлить движение болезни. Он слышал вопли сотен тысяч убитых им, и усилием воли возвращался в истинное настоящее, вспоминая: этого пока не случилось, нам дан шанс.

И всё же Райла была разочарована. Она-то подумала сначала, что пока скиталась, архимаг смог найти её спасителя.

— У тебя есть его сигнарий, — вспомнила охотница волшебное слово, — ты же говорил, помнишь? Слепок ауры, по которому всегда можно найти хозяина!

— Он бесполезен, — печально ответил архимаг. — Прежде я считал это невозможным, но мальчишка смог спрятаться даже от собственного сигнария, что ещё раз заставляет задуматься об истинных границах его умений и талантов.

Женщина поникла.

Нерешительность была редкой гостьей в сознании Талбота, уж очень смело этот старый воин и заклинатель проживал свою жизнь. Но лишь самое тёмное сердце с годами не становится мягче. Видя, как сильно било по Райле чувство безнадёжности, он против воли разделял её страдания. Нужна ли была волшебникам иная причина чтобы отдаляться от простых смертных, раз их приземлённые чувства могли так сильно мучить?

Талбот глубоко вздохнул.

— Мне стало известно, что в конце весны мальчишка связывался с одним из своих бывших наставников в Академии.

Райла вспыхнула, потянулась к старику всем своим существом, затаила дыхание.

— Не спрашивай, как я узнал… тебе это наверняка неинтересно. Однако суть в следующем: он обратился к Никадиму Ювелиру, своему единственному другу среди наставников, с перепорученной просьбой. Никадим должен был обратиться к другому архимагу, — Таурону Правому. Мальчишка просил этих могущественных волшебников организовать приём в Академию ученика-подростка. Так никогда не делалось, мы берём на обучение только малышей, но этот необычный кандидат по словам мальчишки являлся носителем редчайшей разновидности Дара. Он не уточнял, но как я понимаю, подразумевалась люменомантия, — магия Света. Среди нашего брата многие верят, что Таурон Правый является тайным люменомантом, хотя и притворяется лишь целителем.

Архимаг умолк и не успел досчитать до пяти, как Райла подалась вперёд, едва не ложась на стол.

— Что было дальше?! — взмолилась она.

— Увы, ничего. Их переговоры длились какое-то время, но так и не завершились, мальчишка прервал связь.

Она плюхнулась на стул, испустив хриплый вздох и уставилась куда-то без цели, без смысла. Недолго это состояние будет мучать Райлу, лишь переведя дух, охотница вновь найдёт где-то в глубине себя силы и вернётся на путь, ибо она безумна, а безумцы пребывают в плену своих душевных ран. И то польза, что теперь она, по крайней мере, уверенна, — он жив.

— Возможно ли, что ты останешься в моём доме на время, отдохнёшь? Тебе нравится здесь, я знаю.

— Нет, — шёпотом ответила женщина. — Слишком долго я гостила у Порубежников, Талбот. Мне становится плохо, когда я не двигаюсь вперёд, приходит такое чувство, будто он ускользает от меня, уходит дальше, хотя мне и неведомо, где он на самом деле, куда идёт и идёт ли вообще. Это чувство невыносимо. А ещё дыра внутри меня, вот здесь, в груди, — Райла показала рукой, — пустота на том месте, где пустоты быть не должно. Я знаю, заполнить её сможет только То… Майрон.

Архимаг прикрыл глаза и медленно растёр их сквозь веки. Он принял решение.

— Есть на дальних рубежах королевства аллодиальный лен, куда был сослан наш король некогда. Хог-Вуд. На самом юге его стоит городок Под-Замок, а в нём, собственно, есть замок Райнбэк. Одна из башен этого замка была первой башней мальчишки, первым средоточием его силы.

— И? — Райла вновь задышала полной грудью.

Поменять решение стало невозможно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— То был его лен, его дом. Оттуда он начал свой путь за посохом много лет назад, перед уходом запечатав башню со всем содержимым. Он намеревался вернуться.

Райла впитывала каждое слово.

— Когда он отказался от имени и пустился в бега, Академия стала искать его как магического преступника, поучаствовавшего в нападении на Мистакор. Два волшебника были посланы в Хог-Вуд приглядывать за башней на случай, если мальчишка сунется туда, но как мы с тобой знаем, вместо этого он подался в Марахог и поучаствовал в войне… он убил Шивариуса, господи, я до сих пор не могу в это поверить…

— Не уходи в сторону! — взмолилась Белая Ворона.

— М-на… прости. Когда война Ридена, Марахога и Архаддира закончилась применением Каменного Тумана под Касрагонтом, а Шивариус погиб, мальчишка исчез окончательно, его так и не смогли выследить. К тому моменту в Хог-Вуде был лишь один волшебник в засаде, и вскоре на него напали, лишили сознания. Когда он пришёл в себя, башня оказалась вскрыта и опустошена, из неё забрали массу книг, магического оборудования и всяческих материалов. Из столицы примчались лучшие маги-сыщики, но след грабителя оборвался в лесах, — Дикая земля поглотила его.

На этот раз архимаг не ждал, когда из него крючьями потянут продолжение, ведь Райла и сама понимала, что продолжения не будет. Что Дикоземье забирает себе, то уже не возвращается назад. И таков был закон, пока один человек не презрел его, пока этот один не ступил в край ужаса и не вернулся назад более сильным, чем был. Кто сказал, что он не смог бы сделать это ещё раз?

Талбот ненавидел себя тогда, ненавидел, потому что за более чем два века своей жизни ничего хуже ещё не делал. Он давал ребёнку то, чего ребёнок просил, ибо дать того, в чём ребёнок нуждался, Талбот не мог. Для Райлы нужное и желаемое было единым целым, хотя на самом деле нуждалась она в покое, а желала продолжения пути. Старый волшебник дал ей путеводную ниточку, помог вновь обрести смутную цель где-то на горизонте, и теперь женщина двинется в путь. Иначе же она может просто умереть от недостатка желания жить.

Охотница поедет на юго-запад, к самой Дикой земле, и, если сгинет там, вина ляжет на его древние плечи. Как знать, может эта самая вина свершит то, чего не смогли бесчисленные враги, — погубит его.

— Мы с тобой не знаем где он, внучка. Но мы знаем хотя бы, что Молчаливый Фонарщик не прибрал его.

— Если подумать, то найдётся ли место надёжнее, чем Дикая земля? — размышляла Райла. — Говорят, есть такие рыбки в море, что селятся среди ядовитых водорослей…

— Амфиприоны состоят в симбиозе со стрекающими…

Но она говорила не с ним, а с самой собой.

— И никто не может добраться до них из-за яда, которые им самим нипочём. Они живут там, где никто не может, и сама смерть защищает их. Похоже на него, разве нет?

«Она уже решила», — подумал Талбот.

Солнце садилось за её спиной, окрашивая лицо архимага багряно-красным. Силуэт женщины на фоне заката казался совершенно чёрным, только глаза светились парой белых турмалинов.

— Спасибо за гостеприимство, — сказала Райла Балекас. — Завтра я отправлюсь дальше, в Хог-Вуд, посмотрю, где он начинал, поищу след.

— Башню опустошили годы назад, внучка, и я посылал туда своих людей, они ничего не нашли.

— Им это не было нужно так, как мне, — тряхнула головой охотница, прежде едва живая, а теперь полная сил и стремления.

— Разумно ли рисковать ради следа, остывшего столь давно? Особенно теперь, когда Дикая земля ещё опаснее прежнего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ей оставалось только пожать плечами да улыбнуться усталой, но такой живой улыбкой:

— Мотыльки по глупости своей летят на огонь, который сулит им гибель. Я, старый друг, уже и не помню времён, когда моей жизни ничего не грозило.

Глава 19.1

Памятка: в валемарском году 12 месяцев; 11 из них состоят ровно из 30 дней, а последний месяц года имеет 31 день; итого 361 день.