Несущественная деталь - Иэн Бэнкс

— Ватой, — сказало существо.

— Довольно похоже, — согласился он. Он подумал, что должен узнать, что это за существо, к какому виду принадлежит, но у него здесь не было внутреннего доступа к каким-либо удаленным сетям. Он был всего лишь человечек, кусок плоти, висящий на дереве. Полагаться он мог только на свои неотчетливые воспоминания, пережившие все те пертурбации, что он претерпел за годы и поколения, к которым добавилась эта неожиданная интервенция, приведшая его сюда. Его воспоминания в любом случае были сомнительны, запутаны сотней различных реинкарнаций в таком же количестве различных сред, большинство из которых были виртуальными, нереальными, военно-метафорическими.

— Лагоарн-на, — сказало существо, ударяя себя в грудь.

— Привет, — осторожно проговорил Ватюэйль. — Рад познакомиться.

— И я тоже, — сказал Лагоарн-на, кивнув и уставившись большими желтыми немигающими глазами на Ватюэйля.

Ватюэйль был словно немного пьяный. Он пытался вспомнить, где находился перед этим. Хотя бы где была эта его последняя версия. Легко потерять голову, когда с тебя так часто снимают копии. Он вспомнил, что сидел за столом с кучей инопланетян в… кажется, это был корабль? Заседание. В корабле. Значит, он не вел войну в туннелях или траншеях, или в коридорах наземных или морских кораблей, или в гигантских газовых дирижаблях в форме гигантских бомб, не оказался в умном боевом танке или чем-то среднем между микрокораблем и ракетой, или… воспоминания мелькали перед ним, выделяя со всей очевидностью все те отдельные эпизоды огромной войны, в которых он участвовал, войны, причиной которой были Ады.

Приятная перемена заключалась в том, что в тот последний раз его участие не было связано с боевыми действиями, машинами, кровью — заседание происходило в благоприятной среде, потенциально столь же ужасающе утомительной, сколь и война, но без вставок полного ужаса. С другой стороны, он чувствовал, что его… каким-то образом прочитали. Все эти эпизоды, в основном свидетельствующие о постепенном повышении его звания, важности и ответственности, все это мелькало в его памяти (все проносилось мимо, как колода приблизительно из сотни карт), в которой словно что-то щелкнуло, запустив этот просмотр.

Заседание. То самое заседание. Заседание в корабле. Множество маленьких инопланетян. Один пангуманоид. Крупный тип. Или, по крайней мере, важный. Название этого вида он вроде бы тоже должен был знать, но вспомнить никак не мог.

На это заседание он отправился куда-то далеко-далеко. В какую-то редко посещаемую часть имитации… нет, он был в Реале. Опять в Реале? Как с этим быть? Ему было предоставлено тело многократного пользования, готовое к загрузке, и он физически присутствовал на том заседании с хорошенькими маленькими инопланетянами, у которых такие большие глаза, и еще там был один крупный пангуманоид подозрительного вида и таких же подозрительных взглядов.

И все же он никак не мог вспомнить, к какому виду принадлежит этот тип. Может, ему больше повезет с именем? Вистер? Пеппра? Что-то в этом роде. Важная шишка. Много звездочек на его гражданских погонах. Воротила. Папрус? Шерпис?

Он помнил, что то заседание не утомило его. Оно было действительно важным. Он даже помнил, что нервничал, был возбужден, взвинчен, чувствовал, что здесь решается что-то воистину важное и он является частью этого.

Он был излучен в это тело, транскрибирован в него. Его можно было бы транскрибировать и назад, отправить туда, откуда он пришел, когда его обязанности на этом собрании были исчерпаны. Может, так оно и случилось.

Он посмотрел на крупное существо, висящее рядом с ним, вгляделся в его выпученные желтые глаза.

— Как я здесь оказался? — спросил он. — Как вы меня… заполучили?

— Джуф-Фуф-Куф-Фуф не так умны.

Он уставился на существо. Закрыл глаза, тряхнул головой.

— Нет, извините. Первую часть вообще не понял.

— ДжФКФ не так умны.

Видимо, то, что он тряхнул головой, пошло ему на пользу. Теперь он видел, что у этого существа по всему его покрытому золотистой шерстью телу идут полосы и сумки. На затылок ему было насажено что-то вроде гарнитуры, — тонкая металлическая сверкающая штуковина, напоминающая ювелирное изделие, — от которой отходил какой-то крепеж, петлявший вокруг глаз, ушей, носа и рта, но не проникавший внутрь.

— ДжФКФ? — переспросил Ватюэйль. Какое-то чувство, состоявшее поровну из страха и печали, обуяло его. Он попытался взять себя в руки, чтобы не выдать своих чувств.

— Протоколы передавания, — сообщил ему Лагоарн-на. — Дары знания, от высоких к низким, не всегда максимально односторонние. То, что отдается, со временем, может быть, вернется, если время потенциально длительно. Но еще меньше так, если знание получено есть надувательством, мошенничеством. И таким образом, в результате то, что есть сейчас. Понятно? Понятно: древний код, скрытый, последствия потому ловушки. Они об это не знать.

ДжФКФ. И НР. Науптра Реликвария. Именно к этому виду принадлежал Лагоарн-на. Вернее, Науптра. Реликварией обычно назывались машины, которые заняли главенствующее положение, когда сама Науптра, биологическая часть этого супервида, подготовилась — как все считали — к сублимации. Именно это и отталкивало его: НР всегда являли себя в виде машин. Оригинальный биологический вид если когда и представал перед вами, то только в историческом контексте.

Видимо, они перехватили его. Он был пойман во время передачи его персонального конструкта, его мысле-разума, которую осуществлял ДжФКФ, пытаясь передать его пополненное самыми последними данными загруженное сознание назад, в имитацию войны.

Он попытался понять, насколько затруднительна эта ситуация. Если он так и не вернулся, то, по крайней мере, там знали, что возникла проблема. Но, возможно, его только скопировали, идентичная копия вернулась, и никто не подозревает о случившемся.

Он попытался вспомнить, на что способна самая современная техника; может ли связь быть абсолютно защищенной от перехвата? Тут постоянно происходили изменения. То они говорили, что перехватить сигнал незаметно для тех, кто его посылает, невозможно, а то меняли мнение и утверждали, что возможно. Даже легко. Откровенно говоря, как нечего делать.

Потом опять заводили речь о невозможности. На какое-то время.

Как бы там ни было, но он находился здесь, где не должен был находиться, и НР (или просто Н, одна биологическая Науптра, хотя он в этом и сомневался) могли перехватывать сигналы ДжФКФ, потому что некоторые из кодов, используемых ДжФКФ в протоколах, были предоставлены Науптрой (или украдены у них ДжФКФ), и передача шла незащищенной, так что НР, или Науптра, могли подслушивать, когда у них было желание.

Не так умны, как они про себя думали.

Джуф-Фуф-долбаные-Куф-Фуф.

Черт.

Он не мог понять, зачем им понадобилось облекать его в плоть, будь то в Реале или приличной имитации. Но, с другой стороны, даже если у тебя есть вся информация, иногда затруднительно найти то, что тебе на самом деле нужно. Облечение в плоть может оказаться полезным. В особенности, если то, что ты перехватил, — это какой-то малопонятный инопланетянин.

Вот кто он был для них. Инопланетянин. Инопланетянин, которого они на основе информации, содержавшейся в передаче, облекли в плоть, в той или иной мере отвечающую перехваченной ими генетической информации, — существо из плоти и крови. Он. А теперь они хотят знать правду.

— Заседание, — сказал Лагоарн-на, и на его лице появилось то, что, видимо, должно было означать улыбку. — ДжФКФ. Пангуманоид Випперс. Заговор. Война в послежизнях. Диск Цунг? Диск Цунг. — Существо кивнуло.

Черт! Они уже знали немало. Неужели он, не отдавая себе в этом отчета, сам рассказал им об этом? Что им еще надо знать? Он не видел никаких очевидных пыточных инструментов на сетке или карманах этого существа, но кто может знать?

Пожалуйста, только не пытка. Почему почти все всегда сводилось к боли? Мы — существа боли, существа страдания. Он сам проходил через это, сам мучил других. Но хватит, пожалуйста, хватит.

— Вы не беспокоиться, — сказало ему существо и сделало широкий жест, показывая вокруг. — Одна из триллион карнаций, — сообщило оно. — Квантовая. Где вы должен говорить правда. Может быть, эту.

Существо наклонило голову на бок, и Ватюэйль испытал громадное облегчение, его захлестнула волна почти безграничного удовольствия. Он знал, что им манипулируют, но ему было все равно.

Лагоарн-на не желал ему вреда, не имел намерений повредить ему. Науптра имела все права получить ту информацию, которой он владел. Они не хотели ничего, кроме правды.

Правда. Как все просто. Говори правду, и все будет гораздо проще. Не нужно помнить ничего, кроме единственного ряда фактов или утверждений. Сила простой правды — правда о правде! — поразила его, как пушечный снаряд.