Сокровище альбигойцев - Морис Магр

Мы знаем, что кельтиберские друиды — по меньшей мере в Пиренеях — были обращены в христианство манихейцами. Сущность манихейства и состоит в том, что оно укоренилось не только в маздеизме-митраизме и христианстве, но и в буддизме. Этого одного было достаточно, чтобы пришествие такого мистического учителя, который провозгласил южным галлам в качестве нового учения странствие душ и счастье небытия, стало излишним.

На Синоде в Сен-Феликс-де-Карамане (1167 г.), созванном по призыву славянского еретического папы Никиты, альбигойцы познакомились с западным катаризмом и организовались по его примеру. Это стало первопричиной, побудившей, ввиду подготовки Рима к всеобщему преследованию еретиков, к объединению этих родственных, сформированных по сходным принципам, но в основе своей не единых «церквей Иоанна» — как они сами себя называли.

Тем более точным является сравнение раннего христианства с учением альбигойцев, сделанное двумя ортодоксальными историками Гиро и Мола. Последний говорит в предисловии к «Наставлению инквизитору» Бернара Ги: «Бернар Ги неправильно назвал ритуальные действия катаров “обезьяньим подражанием”. Вместе с Гиро (Guiraud J. Cartulaire de Notre-Dame de Prouille. P., 1907. Vol. I) следует признать, что они отправляют изначальный канон литургии, сохраненный с времен раннего христианства. Замечание Ги можно трактовать лишь как незнание им (и его временем) раннецерковных обрядов. Сравнение Гиро катарских и раннехристианских ритуалов в высшей степени показательно…» (Gui B. Manuel de l‘Inquisiteur. Vol. 1–2. P., 1926. P. 12–13, note 1).

В первые века после Рождества Христова иудеи и язычники могли с одинаковым правом обратиться в истинную веру, однако Рим первым начал стремиться к главенству над церковью Афин и, объявив свое понимание веры единственно христианским, догматизировало его. Собственно, манихейство, как любое гностическое исповедание веры, являлось одной из раннехристианских церквей. То, что христианизированный друидизм — такой, как языческо-христианская церковь Галлии, — основывался на истинно просвещенных, могло свидетельствовать лишь в пользу его христианской сущности. В остальном мы должны отдавать себе отчет, что и в более поздние времена ортодоксальный аскетизм сознательно приближался к манихейству, когда объявлял отказ от плоти, называя ее врагом, неприемлемым душе. Так, святой Франциск говорил: «Многие порицают своих врагов или соседей, когда те грешат или заболевают. Но они не должны этого делать, поскольку у каждого есть свой враг в самом себе — собственное тело, благодаря которому он и грешит. Поэтому благословен слуга Господа, не упускающий своего врага и защищающийся от него; ибо поступающему так не может причинить вреда ни один из видимых врагов». В другом высказывании он называет свое тело «ужаснейшим врагом и злейшим противником, охотно уступающим дьяволу». Доминиканец Таулер, глава немецких мистиков XIV в., считал, что человек представляет собой лишь нечистую массу, тварное существо, наполненное злом и тленной материей, не вызывающее ничего, кроме отвращения. Это мнение полностью разделяли его последователи, хотя они тут же обращались к теме любви и милосердия.

Г. Леа также отмечает: «Рассматривая движение этих еретиков (катаров) с их изменчивой судьбой, мы не должны забывать, что все наши сведения о них почерпнуты почти исключительно из трудов их противников и преследователей. За исключением нескольких вальденских трактатов и описания единственного ритуала, документы катаров полностью утрачены. Об учении “чистых” можно узнать только из таких трудов, в которых их ниспровергают и провоцируют ненависть простых христиан; о борьбе и судьбе катаров мы узнаем только из сочинений их безжалостных гонителей. Я не могу найти ни слова похвалы по адресу еретиков, которое было бы основано не на уступках или обвинениях их недругов; и когда встречаю направленную против них клевету, то вижу причину лишь в вольном или невольном преувеличении — настолько очевидном, что данное свидетельство не имеет никакой исторической ценности. В целом же наши симпатии должны обратиться к тем, кто был готов терпеть преследования и смотреть в лицо смерти ради того, что они считали истиной. Ибо, учитывая тот упадок, который они могли видеть в состоянии официальной Церкви, нельзя вслед за их ортодоксальными противниками считать, что они выходили из церковного союза затем, чтобы свободнее предаваться своим беспорядочным порокам» (Lea H. Ch. Geschichte der Inquisition im Mittelalter. Bonn, 1905–1909. Bd. I, S. 66).

См. также: «Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода?» (Иак. 3:11).

19. Уже Маркион около 150 г. по Р. Х. попытался полностью отделить христианство от иудаизма. От его общины манихеи переняли отказ от иудейских традиций.

В связи с этим следует также напомнить, что в песне Гуона сатана назван Luciabel, или Lusiabel.

Деллингер приводит пример и других противоречий между Ветхим и Новым Заветом, которые катары использовали для доказательства злобности Иеговы: «И в этом обнаружилась их противоположность: один указывал на слияние полов и на продолжение рода (Быт. 1:23), другой, однако, почитал за блаженство все бесплодное и запрещал одно только созерцание обнаженной плоти — так что один обещал царствие земное, а другой — небесное. Злой Бог приказал иудеям обмануть и ограбить египтян. Более того, Он дал завет ненависти, поскольку именно ему адресованы слова Христа: «Вы слышали, что сказано: “люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего”» (Мф. 5:43). Один завещал обязательное обрезание (за невыполнение — смерть), другой, через своего апостола, запретил его под страхом потери покровительства Христа (Гал. 5:2). Один, через своего законодателя, обещает евреям господство над многими народами (Втор. 15:6), другой, напротив, запрещает своим ученикам любое стремление к власти (Мф. 20:25–27). Один разрешает иудеям ростовщичество (Втор. 15:6), другой запрещает его (Лк. 6:35). Один заявляет, что, принося в жертву животных, можно искупить грехи, другой уверяет, что невозможно смыть свои грехи кровью быков и баранов. Тот обещает прийти “в густом облаке” (Исх. 19:9), этот, напротив, “обитает в неприступном свете” (1 Тим. 6:16). Тот не желает, чтобы люди приближались к нему, и наказывает человека смертью всего лишь за то, что он “простер руку свою к ковчегу Божию” (Исх. 3:5; 2 Цар. 6:6), этот же призывает: “приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам” (Иак. 4:8). Заявляя, что “проклят пред Богом всякий, повешенный на дереве” (Числ. 21:23), Бог Ветхого Завета заранее проклял Христа» (Döllinger J. von. Op. cit. Bd. I, S. 145–147).

Уже упоминавшийся ритуал катаров (известный по публикации Кунитца) совершали Исайя и Соломон — доказательство того, что альбигойцы не отказались полностью от Ветхого Завета (см. также Lea H. Op. cit. Bd. I, S. 102). Согласно Деллингеру (Op. cit. Bd. I, S. 148, 149), катары признавали книги пророков, Книгу Иова, Псалтирь и Книгу Притчей Соломоновых — другими словами, почти все книги пророчеств и книги поучений, — предположительно, они считали их лучшей, написанной под влиянием Отца частью Ветхого Завета. Особенно высоко они чтили апокрифическое «Видение Исайи».

20. Мифы катаров о падении Люцифера, творении мира, возникновении людей и эпифании Иисуса, напоминающие великие космогонические сказания Востока, я составил по трудам Шмидта и Деллингера, используя также приведенные ими первоисточники (см.: Schmidt Ch. Histoire et doctrine de la secte des cathares ou Albigeois. Paris-Genéve, 1849. Vol. 2, p. 63 sqq.; Döllinger J. von. Op. cit. Bd. I, S. 138 sqq.). Согласно представлениям авторов апокрифов и западных катаров, первые люди были «исполинами» (Быт. 6:4). «И раскаялся Господь, что создал человека на земле… И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их» (Быт. 6:6, 7). См. также: Schmidt Ch. Op. cit. Vol. 1, p. 70, note 2.

Катары хорошо знали историю битвы Михаила с Люцифером, описанную в Апокалипсисе. Сатана был повержен, и вместе с ним с небес были низвергнуты жертвы его коварства, или, как сказано в Апокалипсисе, дракон, древний змей, захватил с собой третью часть всех звезд, т. е. ангелов (Откр. 12:7–9; 14:20). См. также: Döllinger J. von. Op. cit. Bd. I, S. 137.

В примеч. 4 к S. 138 Дёллингер приводит народную версию о падении ангела, общепринятую на юге Франции. Однако «существовали и общефилософские идеи, стоящие выше этих частных рассуждений и замечательным образом предвосхитившие учения современного рационализма. Согласно этим идеям, природа выступала на стороне Сатаны; после того как Бог создал Вселенную, Он передал бразды правления природе, могуществом которой были созданы и упорядочены все предметы. Само порождение отдельных вещей происходит не по Божественному провидению, а является результатом природных процессов, говоря современным языком — процесса эволюции или развития (самоорганизации). Эти натуралисты (как они сами себя называют) отрицают существование чудес и объясняют евангельские чудеса соответствующим толкованием священных текстов. Впрочем, тем же самым вынуждены заниматься и ортодоксы. Натуралисты верят, например, что Бога не стоит просить о хорошей погоде, поскольку только природа управляет элементами (стихиями). Они много писали об этом, и один их противник-католик (Lucas Tudensis) согласен, что их сочинения привлекательны, особенно “Perpendiculum Scientiarum”, о котором он пишет, что, благодаря своему философскому обрамлению и удачно выбранным отправным моментам, оно вполне способно произвести на читателя сильное впечатление» (Lea H. Ch. Op. cit. Bd. I, S. 109–110).