Грааль и Откровение Иоанна Богослова. Философия благородства - Александр Леонидович Роцков

Теперь, второе (после вопроса и ответа), что надо сделать – это определиться с тем, что для вас действительно красиво. На красивый вопрос, всегда найдутся красивые ответы. Итак, эстетика. Эстетическое восприятие – это непременное условие для творчества. Например, если философия для человека – это теоретическая наука, то этот человек может только читать, узнавать и знать. Если же философия для него – эстетическое искусство, и он способен созерцать философские идеи эстетически, то тогда открывается возможность их предчувствовать, как хороший грибник эстетически предчувствует гриб, еще не видя его. Идея эстетически манит своей красотой, и ум воспаряет туда, откуда она зовет, а там целое хранилище идей. Если философ – эстет, то он и поэт, т.к. мудрость всегда поэтична. Т.е. сущность поэзии не в том, чтобы все было обязательно в рифму и в размер. В рифму можно изложить, например, суть теоремы, но геометрия от этого не станет поэзией. Поэтическая образность и обобщение реальности в этих образах, восходящих к символам – вот главное. Как видим, поэзия сродни философии, если философия эстетична. И то и другое обобщает, находит общее в разных вещах или явлениях.

Определившись с нашим уникальным интересом и эстетическим вкусом, мы, однако, должны кроме того еще обнаружить и осознать, что красивый ответ на наш красивый вопрос приходит извне и, самое главное, не сам, а с чьей-то помощью. Кто-то подсказывает, а иногда и прямо показывает творцам их будущие произведения искусства. Слово "идея", например, в переводе с древнегреческого, означает – вид, пейзаж. Суть эстетики в созерцании. Со-зерцание – это совместное видение (зерцание) с кем-то некоей сути. Без эстетики невозможно творчество, а в одиночку невозможна сама эстетика. Музы и гении, так их называли в древности, – это ангелические сущности. Этимологически все слова (на всех языках, в том числе на русском), связанные с творчеством, говорят о соитии или контакте с ними. Наитие, созерцание, состояние, вдохновение, восхищение, озарение и т.д. Творчество – это мистический акт. Музыкантам, например, можно для тренировки и опыта сочинить музыку вместе с поэтом, можно даже с тем, который умер. Т.е. сочинить песню на его стихи. Был поэт, например, Пушкин, и была его муза, гений, который ему диктовал готовые произведения. Эти существа очень заинтересованы, чтобы их стихи красиво звучали и в песне, поэтому часто готовы помочь. Но они признают достойными для общения с собой только тех, кто на соответствующем уровне воспринимает их эстетическую информацию. Т.е. нужен тот же самый эстетический вкус. Вот зачем творцу нужно образование. Оно нужно не столько для эрудиции, сколько для развития в себе способности восприятия, способности восхититься, проникнуться, и, главное, для развития воображения. Человек, романтически, эстетически и поэтически воспринимающий образы, приходящие в воображение, нередко становится пророком. Т.к. пророчество – это разновидность творчества, а искусство – разновидность пророчества. Таких примеров полно в русской поэзии (например, у Блока, Пушкина, Лермонтова), ведь музы и гении нередко способны видеть будущее. Поэтическое и романтическое восприятие – это ключ к творчеству также и в, казалось бы, чисто теоретических вещах. Погружение в Логос аналогично общению с музами. В предыдущих главах мы уже говорили об абстрактном мышлении, о геометрии и упоминал секту Пифагора.

Теперь, рассмотрев творчество как состояние, рассмотрим и труд, как процесс реализации идеи в произведение искусства. То, что труженики в чистом виде – это чаще всего образованцы (эрудиты), а творцы в чистом виде – дилетанты, позволяет нам различить эти вещи. Образованец в чистом виде – это человек практически без воображения, который, если он, например, художник, может писать только с натуры при помощи суммы умений и приемов от полученных знаний. Образованцы в живописи могут грамотно, с помощью полученных знаний и навыков скопировать пейзаж. Или скопировать при помощи кистей и красок портрет с фото на холст, причем соблюдая стиль, которому научились (например, импрессионизм). Но если в этом нет некоей новой и интересной идеи, то такая живопись мало кого интересует. Ее слишком много. Образованец может, например, пытаясь сочинить стих, выбрать готовый, уже существующий стиль, размер и т.д., готовую тему, которых он знает много (патриотизм, любовь и проч.) и потом пытаться импровизировать словами и фразами, стараясь их подогнать под рифму. Так делают некоторые музыканты, когда импровизируют. Беспорядочно соединяют коротенькие мелодические ходы под какой-нибудь ритм и стандартный набор аккордов. Но импровизации мало кто слушает или читает. Они, хоть и производят впечатление высокого уровня профессионализма, однако не запоминаются, не дают пищи уму. А готовые мелодические и поэтические идеи, которые имеют суть и смысл, питают ум и приятны для души, существуют в готовом виде где-то в астрале, в тонком плане, на неких небесных сайтах. Например, часто мы сочиняли мелодию, а через месяц слышали ее в эфире или откуда-нибудь на улице, как новую песню. Значит, кто-то ее тоже скачал и не поленился реализовать. Итак, идеи или образы для произведений искусства уже готовые существуют где-то в виртуальном виде. Надо только войти в творческое состояние, т.е. в контакт и соитие со своей музой и с ее помощью скачать их оттуда. Но доводить их до реализации – это уже труд. Труд и творчество – это далеко не всегда одно и то же. Образованцы совершенно справедливо могут упрекнуть дилетантов в том, что у тех неправильное представление о труде, например, художника. У дилетантов и действительно нет вообще никакого понятия и представления о труде художника. Если и бывает такое представление, то они его торопливо забывают, отмахиваются, как от мухи. Но образованцам даже в голову не залетит упрекнуть дилетантов в том, что у них неправильное представление о вдохновении, о том, как использовать фантазию и воображение для творчества. Образованцы об этом не знают и не думают, потому что они не творцы. Они труженики. Воображение и фантазия у них в зачаточном состоянии, потому что они практически этим не пользуются. Они – флегматики и реалисты, работают не торопясь, основательно, как следует. Для них характерна жажда накопительства (в том числе знаний), страсть к надежности, прочности (например, статуса). Им трудно заново начать с нуля в совершенно новом для них типе деятельности, поэтому эту главу, обучающую творческим состояниям они и читать не будут. Да и всю книгу тоже. Кроме того, они, будучи не-сприритуалами и не-экзистенциалами, заведомо не хотят входить в контакт с музами и гениями, чувствуя в этом опасность. Поэтому они и заведомо неблагодарны этим музам, а если они атеисты, то не благодарны и Богу. А