Пираты Драконьих гор (дилогия) - Олег Еремин

— И когда ты, наконец, решишься ей признаться?

— Ты о чем? — настороженно спросил тот.

— Сам знаешь. Сколько можно откладывать? Тебе ведь она нравится.

Я почувствовала что мой голос предательски зазвенел, и стали наворачиваться непрошенные слезы.

— Ну почему ты такой?! Эти ваши проклятые кочевые правила! Ждете, когда девушка проявит интерес, а сами не шевелитесь! Все вы такие! И Эртль тоже! Признался, и в кусты! Даже не пытается меня завоевать! Ненавижу ваши дурацкие обычаи!

Я ударила его по груди кулачками, и не удержалась, в голос заплакала, уткнулась ему лицом в грудь.

Трорвль мягко обнял меня и осторожно погладил по голове.

И вот ведь предательские чувства! Меня от этой мимолетной ласки как будто электричеством ужалило. Я вся задрожала. И, то ли виноват во всем сидр, то ли просто накопилось…

Я чуть отстранилась, поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

И мир исчез. Я очень боялась, что Трорвль меня оттолкнет. А он не стал, только сильнее меня обнял.

Я не знаю, сколько это длилось. Наверное, пару вечностей.

Наконец я оторвалась от него, уткнулась носом ему в шею и тихо со страхом спросила:

— Это потому, что я сделала первый шаг? Ты не можешь отказать девушке?

— Дурочка, — услышала я тихий взволнованный шепот.

Парень приподнял пальцами мой подбородок и сам меня поцеловал. Так, что моя голова улетела в какие-то заоблачные дали.

А потом было что-то непередаваемое.

Его прикосновения просто уносили меня в сказочный мир. Я уже не понимала, что происходит, и где нахожусь. Только волны нежности, возбуждения и блаженства, которые накатывали одна за другой.

Где-то на самой вершине их пронзила резкая боль, но она утонула в девятом вале наслаждения и экстаза, который поднял меня на седьмые небеса и сбросил в бездну искрящего звездами теплого и уютного беспамятства.

Глава 27. Хищные вороны Воронберга

«Вороны» надвигались на корабль.

Три иссиня-черных гиганта как будто почувствовали присутствие крошечного судна и окружили его, с любопытством разглядывая.

Умом Данго Ферици понимал, что все это ерунда. Что на самом деле гигантские смерчи, соединившие море и низкие тучи, не имеют сознания и их движение подвластно погоде, перепадам давления и дующему шквальному ветру, но не мог отделаться от мистического ужаса, который леденил душу.

Юноша стоял в рубке управления вместе с несколькими другими матросами, чья вахта была сейчас. Он крепко держался за поручень, идущий вдоль стены. Качка была чудовищная. Корабль кидало с волны на волну. Порывы штормового ветра заваливали судно, заставляли угрожающе скрипеть голые, лишенные спущенных парусов, мачты. Водяные валы перехлестывали через палубу, стараясь смыть с нее даже тщательно принайтованное оборудование.

Машина надсадно шипела и стучала, передавая вибрацию всему корпусу. Рулевой отчаянно пытался держать курс против ветра и в то же время в направлении города. Мастер погоды предрекал, что шторм только усилится, и единственным спасением было успеть спрятаться в обширной гавани, защищенной высоченным молом, больше похожим на крепостную стену — одной из главных достопримечательностей древней столицы Восточной Приморской Империи.

Но появились «вороны».

Данго увидел собственными глазами, как родился один из них. Иссиня черная туча заклубилась, потянулась вниз к бушующим волнам. А ей навстречу поднялся водяной столб. Они соединились и, бешено вращаясь, понеслись в сторону судна. Рулевой заложил резкий разворот, пытаясь увернуться от порождения ожившей стихии.

— Держитесь парни! — проорал боцман Вантардаг.

Данго схватился обеими руками за поручень так, что побелели костяшки пальцев. Продолжая неотрывно смотреть на приближающуюся громаду смерча.

Он двигался невыносимо медленно и неуклонно. Корабль не успевал уйти с его пути. Единственное, что удалось рулевому — сделать так, что они чиркнут по водяной стене лишь краем борта.

Черная стена закрыла собой полнеба.

И врезалась в правый борт в районе кормы. Судно дернулось всем корпусом и совершило резкий разворот так, что Данго чуть не оторвало от поручня. Не оторвало, но четверо матросов держащихся за него оказались слишком массивными и выдрали сам поручень из креплений.

Данго полетел ногами вперед в возникшую кучу из человеческих тел. Больно ударился локтем.

Оглушительный треск!

Подняв голову, Данго увидел, как, воткнувшаяся реей во вращающийся столб воды, грот мачта скрутилась и, разбрызгивая острые щепки, сломалась у основания. Грохнулась о палубу, потянув за такелаж другие две мачты. Бизань тоже не выдержала и обломилась в верхней трети, еще больше завалив палубу ошметками древесины и грудами собранных в валы парусов. Устояла только передняя — фок мачта. Она раскачивалась, потеряв одну из рей, тоже угодивших в водяную стену.

Корабль отбросило от смерча так, что на долгое-долгое мгновение Данго показалось, что они перевернутся.

Левый борт погрузился в воду, а правый, с содранным фальшбортом, задрался к бурлящему тучами небу.

Но судно выправилось.

Чудо, что не заглох паровик, и уцелела обшивка борта. Хотя, это нужно было проверить.

— Быстро все в трюм! — заорал боцман.

Данго Ферици вскочил на ноги. Большинство находившихся в рубке матросов тоже. Только двое остались лежать. Один стонал и держался за сломанную ногу, другой был неподвижен. Но некогда было оказывать помощь — главное спасти само судно.

Вместе со всеми пиккуриец выскочил на скользкую от воды палубу. Шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, побежал к ближайшему люку. Очередная волна перевалила через борт и с силой ударила юношу под колени.

Он не удержался на ногах, рухнул. Мертвой хваткой вцепился в какие-то веревки, свисающие с обломка мачты. Его протащило несколько метров, к самому правому борту, ничем теперь не огражденному. Парень с ужасом видел, как приближается водная стихия. Но веревка в его руках натянулась, и он остановился.

Данго не мог заставить себя отпустить спасительную веревку и попробовать подняться. Резкий рывок. Один из матросов — чернобородый крепкий мужик, по имени Рандтронг, рывком поставил его на ноги и отвесил подзатыльник. От него зазвенело в ушах, но руки выпустили веревку. Рандтронг схватил Данго за локоть и потащил к уже открытому зеву люка. Затянул внутрь трюма. Захлопнул крышку.

Кругом кромешная темнота, наполненная скрежетом и звуком льющейся воды. Вскоре появился свет — это кто-то из моряков зажег припасенный фонарь.

— Сюда! Здесь сильная течь!

Данго, спотыкаясь о разбросанные ящики и мешки, кинулся на голос. Между досками наклонной стены борта бьют струи воды. Но кто-то уже затыкает их смотанным с рулона шелковым полотном, кто-то тащит ящики, кто-то налегает на рычаги помпы.

Данго бросился помогать ворочать тяжелые ящики. «Древообрабатывающие станки, — вспомнил Юноша. — Котелковские. Фабория купила их в Енотберге. Ой, как там она? Не пострадала ли?»

Но нет времени беспокоиться о подруге. Сначала надо было расчистить место, чтобы открыть всю трещину, потом, когда ее наскоро заткнули подручными средствами, наоборот придвинуть ящики так, чтобы они удерживали затычку.

Юноша не знал, сколько времени заняла борьба за плавучесть судна. Ему казалось, что вечность. Все это время корабль швыряло из стороны в сторону и кренило так, что он чуть ли не заваливался на борта.

Открылось еще две течи. Но воду удавалось откачивать быстрее, чем она поступала. Потом внезапно качка ослабла. Стук машины стал более ровным и отчетливым.

— Отбой парни, — усталым голосом сказал боцман Вантардаг. — Выползайте на палубу.

Данго, нетвердо передвигаясь на дрожащих от усталости ногах, поднялся по лесенке и выглянул наружу.

Корабль плыл по высокой зыби посреди огромной, во много лиг шириной, гавани. На юге, закрывая от них бушующий океан, поднималась из воды высоченная, в несколько десятков метров, стена мола. Время от времени над ней появлялись гигантские султаны водяных брызг — это разбивались о ее подножие волны надвигающегося шторма. И возвышались величественные столбы пяти воронов — грандиозных смерчей, давших свое имя городу, неприветливыми уступами прочных каменных стен заполнившему берега бухты.

Воронберг.

Глава 28. Дезертиры

Полуостров назывался Зверским вовсе не потому, что государство Шиншилова Глушь отличалось особой жестокостью. Все гораздо проще. Шиншилова Глушь — единственная из бывших провинций Великой Приморской Империи с теократическим управлением. Власть здесь принадлежала жрецам Гуманистической церкви. А главный постулат этой религии заключался в том, что если люди хотят, чтобы Боги были к ним добры и заботливы, они должны проявлять эти качества к зверям, для которых человек — как Бог. То есть совершать для них чудеса милосердия, подкармливая и спасая бедных зверушек. И ни в коем случае не охотиться на них и не употреблять в пищу, за исключением актов «божественного провидения», наказывая, таким образом, неправедных зверей. Ну, или в процессе ритуальных жертвоприношений, призванных вселить в звериные души любовь к Богу (человеку) и страх Божий (перед тем самым человеком в жреческих одеяниях). Поэтому, если кто-то хотел разнообразить время от времени свой рацион мясом, ему следовало идти в жрецы.