Жизнь и судьба Михаила Ходорковского - Наталья Точильникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Появился слайд «Добыча».
«В 1998 году добыча — 44,6 миллионов тонн, в 2003 — 80,8 миллионов тонн, — комментировал Ходорковский. — Добыча это то, что отражается и в материалах Минтопэнерго, и в данных «Транснефти». Если вся продукция все эти годы похищалась, за счет чего объем добычи-то растет? Он что, сам родится? Это же новые насосы, новые трубопроводы, новые установки по подготовке нефти…Они что, из космоса прилетели?»
Появилась диаграмма «Активы». В 1997-м активы «ЮКОСа» составляли 55,2 миллиарда рублей. В 2003-м — 837,5 миллиардов, в 2007-м — перевалили за триллион (с учетом уже проданного ЮНГ).
«Во время конкурсного производства распродавали активы варварски, — комментировал Ходорковский. — С большим дисконтом по отношению к той цене, по которой эти активы можно было продать на рынке. Так вот, при всем при этом объем вырученных средств с учетом продажи «Юганснефтегаза» составил — 1 триллион 121 миллиард рублей. То есть активы, о которых я вам, Ваша честь, рассказывал, они не мифические. Они все в ходе конкурсного производства были выявлены и проданы!»
Следующий график назывался «Выручка».
«Выручка у компании, у которой похищалась вся продукция, не только была, — заметил Ходорковский. — Она еще и выросла почти в 7 раз! КАК это могло произойти, если вся продукция похищалась?!».
Очередная диаграмма была посвящена налогам.
«Налоговые претензии, на мой взгляд, вещь сама по себе незаконная, — прокомментировал Ходорковский, — но что здесь говорить… В 97 году налоги, уплаченные до налоговых претензий, — 25,7 миллиардов рублей. В 2003 году, до налоговых претензий, мы заплатили 162 миллиардов рублей. С похищенной нефти!»
Потом речь зашла об обмене акций дочерних компаний ВНК. Контрольный пакет Восточной Нефтяной Компании был куплен группой Ходорковского в 1997 году. В 1998-м часть акций дочерних компаний ВНК, в том числе «Томскнефти», для защиты от рейдерского захвата обменяли на акции «ЮКОСа» и связанных с ним компаний. Когда угроза миновала, акции были возвращены. Это произошло еще в августе 2001-го, задолго до ареста Ходорковского. А в 2002-м «ЮКОС» купил на аукционе остававшиеся в собственности государства 36,8 % акций ВНК
Но следствие решило, что обмен 1998 года был неэквивалентным, и назвало его хищением.
Между прочим, срок давности по этому эпизоду закончился еще в 2008-м.
После рассказа об обмене акций Михаил Борисович перешел к обвинению в отмывании похищенного.
«Ваша честь, и вам, и мне, и, надеюсь, стороне обвинения понятно, что уголовный закон предусматривает отмывание полученного в результате преступления. А полученное в результате преступления — это то, что похищено, а не то, что получено в результате его реализации, то есть нефть.
Сторона обвинения сначала рассказывает об отмывании нефти, потом переходит на деньги. Хотя Верховный суд очень четко говорит, что достаточно одного, первого этапа. Поэтому я скажу про первый этап, про нефть, без которого всего прочего нет. Я не могу понять смысла «отмывания» по отношению к нефти. Нефть, как мне, да уже и всем участникам процесса, достоверно известно, транспортируется сначала по трубопроводам добывающего предприятия, а затем, почти исключительно — по трубопроводам компании «Транснефть» до потребителя. Сторона обвинения с этим не спорит.
Термин «отмывание» — это сокрытие источника происхождения. Как мне достоверно известно, в магистральных трубопроводах производителя владелец сырья известен. Это система добывающего предприятия, она заполнена и скрыть это невозможно, потому что если там нефти нет — это гигантская технологическая проблема! Втихую осушить работающие трубопроводы невозможно!»
«Если говорить об узле учета «Транснефти», то сама-то нефть смешивается, а вот собственники сырья точно идентифицируются и указываются в маршрутных телеграммах и таможенных декларациях, — продолжал Михаил Ходорковский. — Чтобы подделывали маршрутные телеграммы, например, что нефть шла из «Юганскнефтегаза», а написано было бы, что она из «ЛУКОЙЛа», — такого сторона обвинения нигде не говорит. Каким образом иначе можно сокрыть источник происхождения нефти, я не представляю. Во всех документах конкретно написан источник ресурса — «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть». Более чем прозрачно! Поэтому сокрытие источника сырья заведомо невозможно, равно как и придание ему какого-то еще правомерного вида. К слову, если речь идет о 100 тоннах, то такое мошенничество возможно — подделать маршрутную телеграмму. Но если речь идет о 20 процентах добычи страны, то это просто нереально.
Также мне достоверно известно, что вся выручка от реализации нефти и нефтепродуктов учитывалась в консолидированном балансе компании.
Источник выручки нефтяной компании, указанной в консолидированном отчете, очевиден. Каждый здравомыслящий человек понимает, что выручка нефтяной компании — это выручка от реализации нефти и нефтепродуктов. Наверное, если бы я хотел доказать обратное, мне бы требовалось много чего людям объяснять. Но таких сведений, что я кому-то пытался доказывать, что выручка нефтяной компании получена не от реализации нефти и нефтепродуктов, ну таких сведений нет. Поэтому с учетом очевидности умысел на сокрытие заведомо абсурден.
Откуда еще выручка у нефтяной компании, кроме как от реализации нефти и нефтепродуктов?
В умысле на сокрытие источника прибыли я тоже вряд ли могу быть заподозрен. Я лично ежегодно за нее отчитывался в Госналогслужбе (именно о консолидированной прибыли).
Ваша честь, что бы мы ни говорили о государственных чиновниках (министрах, их заместителях) — ну они не идиоты совсем. Если компания публикует консолидированную отчетность, то когда я прихожу к уважаемому господину Букаеву или к Починку — конечно, они мне в лицо показывают мою консолидированную отчетность! Они со мной не говорят по РСБУ, где указан только кусочек полученной прибыли. Они прекрасно пользуются интернетом, отчетностью, спрашивают: «Михаил Борисович, покажи, сколько ты уплатил с рубля полученных доходов? И почему у «ЛУКОЙЛа» больше, почему у «ЛУКОЙЛа» меньше?» Вот как лично со мной разговаривали в Министерстве по налогам и сборам. Разговор по существу был именно такой — сколько вы заплатили с тонны добытой нефти, с рубля полученной выручки? И попробуй отклонись от среднеотраслевого показателя — в следующем квартале будешь доплачивать. И естественно, перед советом директоров, собранием акционеров, экспертным сообществом, СМИ я тоже отчитывался о консолидированной прибыли, полученной компанией. Вы себе представьте, я выхожу на общее собрание акционеров, «ЛУКОЙЛ» при тех же объемах добычи получил, например, 3,5 миллиард долларов прибыли. А я покажу, что ли, 1 миллиард, который числится на «ЮКОСе» по РСБУ? Люди слепые, они не видят, что ли?! У меня тут же акции провалятся в ноль. Я, естественно, отчитываюсь за полную консолидированную прибыль! И то, что происходило как-то по-другому… я не знаю, кому это в голову могло прийти. Почему с этим, Ваша честь, пришли к вам в суд отстаивать такое обвинение? Ваша честь, оно странное! Оно странное!!! И я это членам следственной группы говорил! Я от них этого не скрывал!»…
«Важно обратить внимание на следующий аспект. На правах собственности «GML» в целом к 2000 году принадлежало 64 % акций «ЮКОСа», опосредовано через «Yukos Universal» и «Hulley». Мне принадлежало лично 9,5 % от 64 %. С учетом доли, где я был бенефициарным владельцем — 30 %. И в том и в другом случае идентифицировать меня лично с компанией «ЮКОС» есть гораздо меньше оснований, чем приравнивать «ЮКОС» к компаниям «Томскнефть», «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», где «ЮКОС» всегда владел более чем 38 %, а с 2001 года — 100 %. Опять же возникает неясная для меня правовая трактовка. «ЮКОС» вроде как не «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», «Томскнефть», хотя «ЮКОС» сам владел 100 % акций. А я, владея в «ЮКОСе» в лучшем случае 30 % акций, я и «ЮКОС» — это единое целое. Настолько единое, что собственность «ЮКОСа» стороной обвинения называется моей»…
«Заявление о реализации орггруппой присвоенной нефти необходимо как-то сопоставить с заявлениями о непосредственной поставке нефти потерпевшими потребителям. Ваша честь, я не понимаю, какое действие мне пояснять суду, если одновременно в одном и том же ОЗ по отношению к одной и той же нефти говорится, что, с одной стороны, ее потерпевшие непосредственно поставляли потребителям, а с другой стороны, что реализацией этой самой присвоенной нефти занимались похитители. Так она присвоена или все-таки напрямую, непосредственно поставлялась потребителям?»…
«У «ЮКОСа» 100-процентное добывающее предприятие, оно добыло нефть, компания эту нефть переработала и реализовала, часть поставив на экспорт, частично в виде нефтепродуктов. Из почти 150 тысяч работников компании в добывающем блоке у меня работало к этому моменту порядка 40 тысяч человек. На их долю пришлось 30–40 процентов выручки. А остальная часть выручки израсходована была на НПЗ, на сбытовой сегмент, на инвестиции в новые месторождения. Плюс дивиденды акционерам заплатить. В чем меня морально-то осуждают? В том, что я не все добывающему сегменту отдал? А почему все должно быть отдано добывающему сегменту? Это из каких таких соображений?» [258] …
