Змеиное логово - Кайл Иторр

На автостоянке запаркована наша «Нива», в которой, настежь распахнув двери — хоть какое-то движение воздуха, — разместилась Сара, мирно потягивая купленный в забегаловке неподалеку сок. Бутерброды с креветками уже закончились — все четыре порции, на нас двоих, а также на охрану, которую в общем-то кормят, но зачем усугублять, тем более что это сущие копейки?

Откуда бутерброды? Так под арестом, дожидаясь орденских дознавателей, сижу исключительно я, любимая супруга проходит по делу как свидетельница, ее в «красный список» никто не включал, соответственно новоодесская прокуратура, сняв показания, отпустила Сару «под подписку о невыезде», вот она и прогулялась в кафешку за обедом. А на стоянке сидит и ждет, потому как не намерена пропускать зрелища. Услышав от Сони и тетушки Аллы о моральном разгроме инквизиторов в Виго, дико жалеет, что ее там не было, и вот теперь хочет увидеть, как я буду ставить на место орденских патрульных. В исходе не сомневается. Я в общем тоже не сомневаюсь, если там на весь отдел есть хотя бы капля мозгов, нас отпустят и займутся настоящими преступниками. Немного жаль потерянного времени, ну да тут уже «издержки производства».

Орденские служащие появляются как раз вовремя — только-только успеваю закончить писанину и послать Саре воздушный поцелуй. Двое, в стандартной песчаной повседневке и малиновых беретах; один маленький, остролицый и черняво-смуглый, лет двадцать с хвостиком, заметно прихрамывает; второй, напротив, большой и пузатый, с изрядно красной физией, сильно в возрасте — за полтинник точно. У хромого на поясе обычный «кольт» в нейлоновой кобуре, у пузатого оружия не видно вовсе. Неторопливо подходят к будке охранника, вроде как представляются, показывают идекарты; Антон связывается по ходиболтайке с начальством, явно получает «добро» и пропускает орденцев в «обезьянник».

Краем глаза смотрю на Сару, любимая располагается поудобнее: если разговор обойдется без криков, слышно ей на стоянке ничего не будет, но увидит она достаточно.

А орденцы подходят ко мне и присаживаются на соседнюю скамейку.

— Старший сержант Рассел Айвинг, Патрульная служба Ордена, — представляется хромой; легкий тягучий выговор то ли Аризоны, то ли Техаса. — А это Айк Резник из представительства, — кивает на пузатого.

— Раш, ты таки имеешь много времени на церемонии или просто хочешь поболтать с умным человеком? — лениво интересуется Резник уже по-русски. Вернее, по-одесски. Таки да, логично, или мы пребываем в каком-то другом населенном пункте? — Влад, этот шлемазл Винничук что-то там говорил за ваши собственноручные показания.

— А то, — отвечаю и разворачиваю тафбук.

Собеседники недоуменно смотрят на экран; Резник фыркает, Айвинг пробегает взглядом английский текст — кто ж знал, что оба орденца хорошо владеют русским, — качает головой.

— Таки это к делу не приложишь.

— Вы забыли за сверхсекретное устройство под названием принтер? — в том же тоне уточняю я. — Я таки могу даже переформатировать файл под рукописный шрифт, их у меня есть.

— Как говорила тетя Песя, чтоб она нам всем была жива-здорова, — не надо лохматить бабушку, — говорит пузатый орденец. — Слушайте сюда, Влад, Москва и эти ваши Нефтяник и Хомяк — оно все хорошо, но вот фальшивое золото формально на вас. А не так давно вы имели мигрень участвовать в захвате другой кучи золота, которое, что бы вы там себе ни думали, оказалось один в один таким же. Концы на него копали совместно испанцы и наш Патруль, пахали как дядя Фима в койке у тети Песи, и так ничего и не нашли. Имеете что-нибудь добавить?

У меня челюсть отвисает. То есть «ядерное золото» с Холмов Страстей тоже оказалось фальшивым, причем технология подделки использована одна и та же?

— Если не секрет, что за подделка такая высококачественная? В смысле, как так получилось, что в банке приняли золото, а потом оказалось, что оно некошерное?

— Вообще секрет, конечно, однако в вашем случае — или вы это уже знаете, или не проболтаетесь. Сало в шоколаде.

Э… это шутка?

Стоп. Снаружи шоколад, внутри сало. Снаружи слой золота, внутри… внутри что-то левое.

— Свинец в золотой оболочке? — размышляю вслух. — Так свинец же почти вдвое легче золота, кирпич весом в три кило имел бы габариты примерно пятикилограммового; человек, который слитков драгметалла в руках не держал, ошибиться мог, но банкир-то нет… Да и плотность разная, на рентгене должны были бы засечь.

Айвинг хмурится, а Резник расплывается в ухмылке:

— Как говаривала незабвенная тетя Песя, раз ты такой умный, то почему еще не богатый? Учись, Раш… А вы, Влад, таки немножко правы про золотую оболочку, а вот про свинец не совсем. Он там, конечно, тоже был… но не только он.

Так. Таблицу «плотность металлов» из школьного учебника я помню довольно смутно, а из занимательной физики почему-то вспоминается задачка на утопление в двухслойной среде — сверху вода, снизу ртуть, — уранового лома…

Массаракш. Ядерное золото!

Нет, прятать в золотой обертке уран-двести тридцать пять — это бред по целому ряду соображений, начиная с экономических, во сколько там раз активный уран реакторных стержней и иных агрегатов дороже золота? Да, веке в шестнадцатом имели место случаи подделки не то флоринов, не то дукатов с использованием платины, ввезенной из свежеразграбленного Перу, — ну так ведь платину в те годы числили металлом бросовым, этаким «никуда не годным недосеребришком»,[85] а не как сейчас… Но вот «сырой» уран куда дешевле, а тем более его обедненный изотоп, который в атомной промышленности идет как бесполезный отход…

Сразу вспоминается история про сорок третий год. «В связи с международным положением» прекращаются поставки вольфрама из Португалии в Германию, производство вольфрамовых сердечников для танковых снарядов под угрозой… Тут кто-то вспоминает, что где-то в университетах залежалось центнеров этак двенадцать другого металла, не менее тяжелого.

Альфред Шпеер вызывает научников и прямо интересуется — когда с их работы ожидается какая-нибудь польза. Научники мнутся, а потом выдают: годика эдак через три-четыре. Ага. Аккурат к году сорок шестому — сорок седьмому.

После чего все двенадцать центнеров немедленно передают в оборонку. Оборонка ругается — металл нестоек, ядовит, да еще в порошке самовозгорается. Но… приказано — сделано. Снаряды передают в армию.

А армия в восторге.

Выясняется, что при резком повышении давления (например, при попадании в цель) металл меняет структуру кристаллической решетки на более плотную и твердую и прошивает броню, попутно раскаляясь за счет энергии удара. А попав внутрь танка — разлетается в мелкие брызги, попутно самовоспламеняясь, в результате чего температура в танке повышается на тысячу градусов.