Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Джеймс Грейди

Возможно, потому, что ей были известны ее дальнейшие действия, Фэй удалось без труда заставить себя думать о Кондоре как о Вине. Перед ней был седой мужчина с голубыми глазами, которому медики из Агентства наверняка сделали лазерную насечку роговицы, чтобы увеличить остроту зрения. Выступающие скулы, чисто выбритый подбородок. Мужчина явно был хорошо тренирован, однако по его виду чувствовалось, что десятилетия тяжелых физических и психологических нагрузок дают о себе знать. И все же в нем ощущался какой-то внутренний стержень, нечто такое, что говорило – он все еще в деле. Может, его диагноз не дает о нем полного представления?

– Вин, я положила на каминную полку карточку с моими телефонами в отделе внутренней безопасности.

Питер защелкнул замки своего серебристого чемоданчика.

– У него столько номеров горячей линии «сотрудник в опасности», что он не сможет использовать все, даже если захочет, – пробормотал напарник Фэй. – Да еще запасные контакты. Поехали отсюда.

– Если вы снова увидите эту машину, – сказала Фэй, не обращая внимания на явное нетерпение Питера, – или еще что-то подозрительное… Позвоните.

Выходя на улицу, она одарила Вина улыбкой, в которой чувствовалась искренняя теплота. Как только за ней и Питером закрылась дверь, улыбка исчезла, и Фэй с яростью напустилась на одетого в рыжевато-коричневый плащ напарника-руководителя:

– Черт бы тебя побрал! Почему ты был с ним таким бесчувственным?

Питер остановился посреди улицы и резко повернулся к Фэй. Отразив луч фонаря, его серебристый кейс блеснул в темноте, словно рыбий бок.

– Послушай, есть всего два типа людей…

– Чушь! Есть очень много типов людей – столько же, сколько самих людей! И если ты, делая свою работу, проявляешь грубость и неуважение к этому человеку, не надо прикрываться фразами вроде «есть мы и все остальные».

– Я хотел сказать, что наше дело в конечном счете формирует два типа людей. Агентов, которые в итоге устают настолько, что становятся равнодушными. И других – таких, которым с самого начала на все плевать.

– Но мы, между прочим, занимаемся вопросами, связанными с национальной безопасностью. Мы без конца проверяем пожилого человека, который бежал из СССР, от советских спецслужб. Он отсутствовал почти столько же, сколько ты живешь на свете. И в то же самое время мы тщательно следим за тем, чтобы террорист из Аль-Каиды, который сдался нам в Марокко шесть лет назад, регулярно получал выплаты, предусмотренные договоренностью. А он сидит на своей заднице у себя в камере и ничего нам не говорит, кроме того, что мы и так уже знаем. По тому, как ты вел себя с Кондором, я вижу, что ты не из тех, кому с самого начала было на все наплевать.

Питер покачал лысой головой.

– Значит, меня записали в разряд уставших и равнодушных. Но если человек устал и стал равнодушным, это уже навсегда. Ну а твоя проблема в чем? Начхала на что-то такое, на что чихать не следовало?

– А что, если я пристрелила моего прежнего агента-супервайзера.

– Ну и положить мне на это, – заявил Питер. – Даже если ты сделаешь то же самое сейчас, мне все равно. По-моему, ты тратишь слишком много эмоциональной энергии на этого старого торчка Кондора.

– Ты же видел, сколько лекарств у него в аптечке. Похоже, его сознательно глушат препаратами.

– В таком случае ему повезло. Руки, ноги, член у него на месте. Он вполне в состоянии обналичить чек и получить пособие как агент, отошедший от дел. И целая толпа людей, в том числе мы с тобой, следит за тем, чтобы с ним все было в порядке. – Питер нацелил на Фэй указательный палец. – А кто будет следить за тем, в порядке ли мы?

– Может, он это заслужил. Когда выполнял какую-нибудь трудную миссию, которая подорвала его силы.

– А может, – подхватил Питер, – мы приставлены к нему в качестве нянек, чтобы ему не было скучно. Ладно, плевал я на все на это и на него самого тоже. А заодно и на фантазии, которые лезут в голову этому старому наркоману.

Повернувшись спиной к Фэй, Питер направился к машине, держа в руке ключи.

– Есть три типа людей, – сказала Фэй, глядя ему вслед. – Живые, мертвые и выключенные. Это особенность современной эпохи – эпохи кино, телевидения, политических шоу, модных показов в Нью-Йорке. Интересно, к какой категории принадлежишь ты. Похоже, ты – из разряда зомби, которым все до лампочки.

– Ага, – пробурчал Питер. – И нас таких много. Садись в машину.

Глава 5

«Клоун в костюме карамельного цвета, которого называют Песчаным человеком…»

Кондор посмотрел на свое отражение в панели большого телевизора, висящего над камином. Ему показалось, что на экране движутся призраки.

Он взглянул на визитную карточку женщины-агента, лежащую на каминной полке. Фэй Дозье. Интересно, хоть что-нибудь из ее личных данных правда?

Она и ее лысый спутник побывали у него дома, видели стену с газетными и журнальными вырезками и сделали множество фотографий.

Кондор вспомнил звук, который издавала камера айпада Питера, и мысленно мгновенно перенесся на некий заброшенный склад где-то на территории Америки. Тот самый, где в одном из помещений лежал на полу провонявший потом борцовский ковер. Тот, где ему довелось учиться стрелять. Бах! В закрытом помещении тира, разделенном перегородками, выстрелы звучали оглушительно. Он припомнил человека с неприметной внешностью и душой, израненной вьетнамской войной. Держа в руке пластиковый стакан с дымящимся кофе, он сказал Кондору, которому тогда было всего двадцать с небольшим лет: «Научись держать все свои тайны на виду. Тогда, если к тебе когда-нибудь придут плохие парни и станут их искать, они ничего не найдут». С этими словами человек выплеснул обжигающий кофе Кондору в лицо. Даже сейчас, в этот дождливый апрельский вечер 2013 года, находясь в Вашингтоне, в арендованном им доме, Кондор сжался от воспоминания о том, какие ощущения тогда испытал.

Он окинул взглядом стену, испещренную прилепленными к ней газетными фото и страницами, вырванными из книг и журналов. Среди них были те, которые играли роль ключей к разгадке всего ребуса. Он специально проткнул в них небольшие треугольные отверстия, чтобы не запутаться самому. В других статьях и фото, приклеенных к кирпичной кладке, тоже имелись дырки, но важными были только те, на которых их было по три. Внешне, однако, все выглядело как дело рук сумасшедшего.

Если бы он только знал, что эти ключи означали…

Фото из «Нью-Йорк таймс», на котором был изображен летящий на фоне лунного неба черный, хищного вида беспилотник. Подпись под снимком гласила: «Как и другие, менее смертоносные высокотехнологичные игрушки, беспилотные средства удовлетворяют нашу страсть к получению немедленного результата».

Вырезанный из какой-то книги снимок британского спецназовца, глядящего через ограду на здание иранского посольства в Лондоне во время антитеррористической операции 1980 года.

Дымящиеся башни-близнецы Международного торгового центра в Нью-Йорке.

Газетное фото 2013 года, на котором китайцы с респираторами на лицах делают гимнастику тайцзи в Пекине в условиях такого смога, что людей, находящихся в каких-нибудь нескольких футах от объектива камеры, почти не видно.

Черно-белое фото из какого-то журнала, посвященного проблемам кинематографа, на котором очередной герой, по-видимому, мастер кунг-фу, расшвыривает противников в разные стороны, и длинные полы его кожаного пальто описывают в воздухе круг, следуя за стремительным движением тела.

Портрет Брюса Спрингстина из «Вашингтон пост» с подписью «Дао Брюса».

Снимок, на котором какой-то репортер умудрился запечатлеть охваченного языками пламени бегущего человека, совершающего самосожжение во время Арабской весны.

Газетные фото картины Эдварда Хоппера с изображением безлюдной заправочной станции и принадлежащего кисти другого художника портрета женщины с черными волосами, лежащими на плечах, и лицом в виде розового пятна с неразличимыми чертами.

Еще один снимок, на этот раз вызывающий вполне очевидную ассоциацию, – распростертый в небе кондор.

Если бы только это было возможно…

Напоминая себе, что его зовут Вин, он разогрел в микроволновке остатки китайской еды и проглотил свой импровизированный ужин, имевший вкус картона, политого соевым соусом.

Затем, держа в руке стакан с водой и бритвенное лезвие, отправился наверх, по пути натянув поперек ступенек лестницы кусок зубной нити. Он знал, что это весьма хрупкое заграждение может тем не менее привести убийцу, если он проникнет в дом, в замешательство, заставить его издать какой-нибудь лишний звук и раньше времени обнаружить себя.

Бритвенным лезвием он поскоблил прописанные ему таблетки, тем самым существенно уменьшив дозу лекарств – однако не слишком сильно, чтобы препараты присутствовали в моче и, плюс ко всему, могли замаскировать следы употребления марихуаны либо какие-то другие отклонения от того, что медики Агентства считали нормой. Затем он проглотил обработанные бритвой пилюли, собрал все, что соскоблил с них, и спустил в унитаз, испытав мимолетный укол совести из-за того, что сильнодействующие препараты, попав в воды реки Потомак, могут причинить вред обитающей в ней рыбе.