Бюро-13 - Николас Поллотта

А вот и охрана: в аккуратной, маленькой кирпичной привратницкой (стены оклеены картинками, изображающими орудийную мощь Советской Армии) топчется парочка — мужчина и женщина в мешковатых формах, под ними, конечно, скрыто нательное оружие. На виду только служебные револьверы, все законно, не придерешься. Но в оружейном ящике здесь, несомненно, хранится приличный запас всякого мерзопакостного смертоносного оружия и такое количество тепловых бомб, что ими можно поджарить самого Господа Бога.

Не успел я приблизиться — военизированная дамочка забубнила что-то в радиопередатчик; видеокамеры отслеживали мой путь; верный страж засунул большие пальцы рук за ремень — удобнее выхватить пистолет.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался я, протягивая руку.

Поколебавшись, он протянул свою (оʼкей, вот дурак!) и выдал сдержанное:

— Сэр?

— Мне бы хотелось встретиться с доктором Болтом. Он здесь?

— А вам назначено? — И он отдернул руку.

«Поздно хватился, растяпа!»

— Нет, не назначено.

— В таком случае, сэр, извините: доктор Болт — очень занятой человек. Вот если бы вы позвонили утром его секретарю и договорились о встрече…

«Скорее Ад вымерзнет, придурок ты этакий!»

— Боюсь, мое дело не терпит промедления, — дружелюбно проговорил я.

Охранница опять включила радиопередатчик.

— Ваше имя, сэр? — осведомился ее напарник.

Я небрежно сунул руку в карман спортивного пиджака и извлек новенькое удостоверение работника ФБР — вполне подлинное, со своей фотографией (но на том вся подлинность и заканчивалась).

— Особый агент Эммануэль Родригес. Федеральное бюро расследований.

Охранники сразу насторожились: ничего определенного «Братство» не знает, но вот чье подразделение Бюро-13 — это им отлично известно, так что соблюдать конспирацию, называя нас Федеральной службой безопасности, нет смысла.

— А какого рода дело у вас к доктору Болту? — Охранница подала голос впервые.

— Частное. — Я позволил себе подпустить в свою интонацию властные, ледяные нотки.

Они принялись тихо переговариваться, а я в это время разглядывал звездное небо: какая чудесная ночь! Почему бы на эту усадьбу не свалиться метеору? Но, к сожалению, так не бывает.

— Не могли бы вы минуточку подождать, господин офицер? — Он сохранял безукоризненную вежливость.

А она вошла в привратницкую и стала названивать по телефону. Кивнув, я опустил свое ослепительное удостоверение в нагрудный карман, так чтобы его краешек был всем виден.

— Конечно.

Честно говоря, я надеялся, что кто-нибудь в скором времени начнет грубить, — от этих сделанных улыбочек у меня челюсти сводило. Не прошло и минуты, как по другую сторону ограды появились еще четверо охранников и мне сообщили: доктор Болт любезно примет меня, он всегда рад помочь властям.

Ворота открылись со звуком… ну, так скрежещут двери склепа. Новоприбывшие охранники не стали брать меня под конвой, но, несомненно, оказались ближе к воротам, чем раньше. Естественно, у меня не было возможности тщательно осмотреть внутренний двор, но это не так уж важно — у нас в Бюро, в помещении архива, я не раз видел фотографии: бархатистые лужайки, аккуратненькие палисаднички, брызжущие фонтанчики. Пока шел, эскортируемый четырьмя охранниками, запоминал, что видел. Вдоль широкой центральной аллеи в два ряда вытянулись бронзовые скульптуры, изображающие знаки Зодиака: Овен — баран, Телец — бык, Близнецы, Рак — краб, Лев, Дева — обнаженная женщина, Весы — женщина, «одетая вполне», с весами в руках, Скорпион, Стрелец — обнаженный мужчина с луком и стрелами, Козерог — козел, Водолей — полуодетая женщина, льющая воду из кувшина, и Рыбы — огромная рыбина.

Конечно, я не искусствовед, но скульптуры нашел превосходными. Однако меня не очень-то удивит, если в опасный для обитателей усадьбы момент все эти распрекрасные знаки Зодиака оживут и атакующий ознакомится со своим гороскопом, в котором осталось только одно: «Пора помирать, пора!» Больше я о «трепетной лепке» талантливых творцов ничего сказать не могу.

Входную дверь, толстенную, из старого дуба, не пробил бы и самый зверский средневековый таран. Специальных темных очков на мне не было, но я мог бы с уверенностью заявить, что дворецкий — зомби (или настоящий англичанин — иногда их трудно различить). Я протянул ему руку, и он довольно небрежно пожал ее. («Вот так! Получай!»)

В вестибюле, отделанном итальянским мрамором, свисали с потолка французские хрустальные люстры; в затененных стенных нишах — пустые немецкие рыцарские доспехи, позы боевые. Я уже начал подумывать, что Болт еще худший параноик, чем сотрудники Бюро. Или он на самом деле так нас боится? Эта мысль меня порадовала. А может, у него во врагах числится не одно наше Бюро? Тоже приятно сознавать.

Бдительным охранникам, застывшим в вестибюле, я тоже горячо пожал руки, прощаясь, и послушно зашагал за холодным как лед дворецким. На лестничной площадке нас ожидали еще несколько стражей, и с ними я обменялся рукопожатием: такой уж я дружелюбный. Целой процессией мы проследовали по галерее — я заметил множество запертых дверей, а портреты на стенах… Глазки-бусинки неотрывно сопровождали каждое мое движение… Потом раздался слабый звук щелкающего автоматного затвора… Но возможно, мне и показалось. Так или иначе, но я что-то стал сомневаться: стоило ли затевать этот визит? Внизу, на первом этаже, захлопнулась входная дверь — так хлопают крышки гробов. Ну-ну! Всюду мне чудятся здесь символы…

VIII

Пока мы бодро шествовали по галерее, мои стражи несколько раз, то ли случайно, то ли намеренно, натыкались на меня — явно пытались выяснить, что у меня с собой, хоть ненароком, а обыскать. Да эти птенчики и представить не могут, сколько на мне оружия и всяческих приспособлений. Крепко надеюсь, что этого мне хватит.

Заворачивая за угол, мы прошли сквозь искусно замаскированный аппарат с Х-лучами, миновали тщательно спрятанное пулеметное гнездо и несколько инфракрасных сканеров. Видимо, будет намного труднее, чем мы думали. Это не считая того, что я еще до сих пор не знаю — а зачем я сюда пришел?!

В конце коридора притулилась простая деревянная дверь с лаконичной табличкой «Офис». Четверо охранников заняли позицию снаружи, дворецкий открыл дверь и ввел меня внутрь. Наконец-то!

Каким же дураком я был! Частная контора Матиаса Болта представлялась мне чем-то вроде лаборатории сумасшедшего ученого, ну знаете: пузырящиеся жидкости в пробирках, огромный анатомический стол, заваленный перепачканными кровью отчетами; полки из человеческих костей, прогибающиеся под тяжестью запретных фолиантов — трудов по алхимии и черной магии…

Ничего подобного! Здесь довольно симпатично, хотя, на мой взгляд, чуточку все старомодно. Вдоль стен — книжные шкафы с тысячами толстых томов в разноцветных кожаных переплетах, — насколько я успел разглядеть, не менее чем на дюжине языков мира. На полу — пушистый велюровый ковер, такой мягкий, что ноги утопают и возникает желание улечься на него с лучшей подружкой, — прямо как живой. В центре левой стены — камин, в котором при случае можно зажарить автомобиль; вся правая стена задрапирована красивым бельгийским гобеленом, таким необъятным, что за ним спрячется что угодно.

У дальней стены, между двумя окнами, выходящими на балкон, разместился массивный блок красного дерева, по форме напоминающий письменный стол. Идеально чистая поверхность отполирована до зеркального блеска; на ней — бювар великолепной, мягкой кожи, из него выглядывает дорогая зеленая бумага, а рядом, в прямоугольной белой мраморной подставке, — внушительный золотой карандаш и золотая ручка. Без сомнения, все эти предметы не что иное, как смертоносное оружие.

За столом, ожидая меня, восседал Матиас Болт. Первое, на что я обратил внимание, — его глаза: очень большие, глубоко посаженные и не моргающие — никогда. Жуть…

Изысканный щеголь, Болт худощав, на нем классический пиджак и элегантнейшая мягкая шелковая сорочка светского человека и отчаянного прожигателя жизни. Черт, кто же это до сих пор производит такие вещи из «бель эпок»? Рот у него и так довольно широкий, а он еще и широко улыбается — во весь этот рот. Волосы угольно-черные, только на висках серебрится благородная седина. Курит эбонитовую китайскую трубку в фут длиной, набитую чем-то пахнущим как египетская травка. Этот некромэн… виноват — некромант[93] не носит ни колец, ни часов, но на запястьях у него — плоские медные обручи. Магические браслеты! Такие же, как мой! Это уже интересно, — конечно, в зависимости от того, какой смысл вкладывать в это слово: например, ядерная война — это интересно? В кино — кто скажет «нет»? А в жизни? Ладно, там посмотрим, что это за браслеты…