Прыжок над бездной (сборник) - Сергей Снегов

— Буду выводить капсулу наружу, а ты поскорей на площадку!

Генрих бросился к выходу. У авиетки его догнал Арутюнян. Подлетела вторая авиетка, в нее сели врачи. Генрих задал максимальный ход. Стартовая площадка была пуста. Генрих прыжком выбросился из авиетки. Врачи вынули носилки, спешно готовили инструменты. Арутюнян тронул молчаливого Генриха за плечо:

— Пожалуйста, успокойся. Что можно сделать для их спасения, будет сделано.

Генрих не ответил. Ничего нельзя было сделать, он понял это, когда увидел свалившегося на пол Санникова, услышал предсмертный крик Корзунской. Произошла непоправимая катастрофа, он один предчувствовал ее и не предотвратил! Из пылевого облака медленно выползала капсула, она казалась неповрежденной. Из третьей авиетки выскочили Рой с Петром. Капсула остановилась в центре площадки. Арутюнян разгерметизировал двери, первый шагнул внутрь, за ним врачи, за врачами Генрих с Роем и Кэссиди. Тесно сомкнувшись, чтобы не наступить на то, во что превратились их товарищи, вошедшие молча глядели на пол. На полу лежали два мертвых тела. Санников мало переменился — скрюченный, с искаженным лицом, он только казался несколько меньше. А Корзунская как бы опала, она выглядела девчонкой, странной девчонкой, без кровинки в лице, тощей, с руками-палочками, такими же тонкими ногами — это был другой человек, совсем не тот, которого видели ежедневно. Врач сказал:

— Друзья, выходите. Мы будем выносить пострадавших.

На площадке Рой подошел к брату. Генрих сказал:

— Рой, в их гибели виноваты мы с тобой. Мы убийцы, Рой!

— Возьми себя в руки! — приказал брат. — Когда освобожусь, мы обсудим, кто виноват и что виновато. А сейчас возьми себя в руки! Слышишь, Генрих, возьми себя в руки!

Рой пошел с врачами в операционную, узнал там, что воскрешение из мертвых, к тому же столь странно деформированных, выше сил медицины, единственное возможное — законсервировать тела в нынешнем состоянии, чтобы потом их обследовали земные медики. Арутюнян, осмотревший капсулу, доложил, что в ней отсутствуют и внешние, и внутренние повреждения. Рой влез в капсулу и тоже убедился, что капсула была такой же, какой ушла в последний эксперимент. Энергоинженеры доложили, что затруднений в подаче энергии в шар нет, все совершается так, как совершалось все дни. Рой попросил проверить, возникают ли тормозные препятствия при уменьшении подачи энергии, именно после них и произошла катастрофа. Подача трижды уменьшалась почти до нуля, Рой сам проверил переход через величину, вызвавшую противодействие, — противодействия больше не было. Рой сказал Кэссиди: «Мне кажется, где-то здесь таится причина катастрофы, только пока я не знаю, как связать ее с затруднениями в подаче энергии».

Кэссиди согласился, что причину трагедии надо связать с неожиданным торможением подачи, но тоже не мог сказать ничего определенного затруднения не возобновлялись и было темно, почему они вообще возникли. Надо посоветоваться с Генрихом, решил Рой и подумал, что уже несколько часов не видел Генриха: тот исчез сразу со стартовой площадки и больше не давал о себе знать. Рой с тревогой вспомнил, в каком отчаянии был брат, когда выносили из капсулы трупы, как побелел, как тряслись его губы, как подрагивали руки. Рой гневно упрекнул себя: нельзя было покидать Генриха в таком состоянии, нужно было придумать ему какое-то срочное задание по расследованию катастрофы, только не оставлять его одного с мыслями, что он виновен в гибели товарищей.

— Петр, меня беспокоит Генрих, — сказал Рой. — Пойдем поищем его.

Генрих отыскался легко, он был у себя: ходил взад и вперед по небольшой гостиничной комнате и не прекратил нервного хождения, когда вошли брат и Петр, только жестом предложил им усаживаться.

— Генрих, хочу тебя информировать обо всем, что мы узнали, — сказал Рой. — Новостей немного, но кое-какую пищу для размышлений они дают.

Он говорил и вглядывался в молчаливо шагавшего перед ним брата. Генрих взял себя в руки, это было несомненно. И следов отчаяния, так встревожившего Роя, не было ни в лице, ни в словах. И нервное хождение не выдавало недавнего исступления, Генрих нередко — особенно когда одолевали трудные мысли — пускался в такой комнатный бег. И еще одно стало видно Рою: брат стряхнул с себя так долго полонявшую его вялость. Несчастье преобразило его, он снова был собранным, быстрым на мысли: то, что он называл «моя рабочая форма». Именно в таком состоянии он находил свои лучшие идеи. Слишком поздно, с печалью подумал Рой.

— Каковы ваши планы? — спросил Генрих, когда Рой закончил.

— Пришли посоветоваться, Генрих.

Генрих обратился к Кэссиди:

— Вы не собираетесь прекратить перевод энергии в ничто? Раньше вы высказывали столько недовольства по этому поводу.

— И сейчас высказываем. Но короткое время еще можем уничтожать наши энергетические запасы.

— Рой, капсула годится для новых зондирований шара?

— Рорик хоть сейчас может запустить ее в работу. — Рой проницательно посмотрел на брата. — Генрих, я должен тебя предупредить — больше никаких экспериментов с пилотами в кабине. Ни один человек не сделает попытки проникнуть в недра шара.

— Это меня устраивает. Хочу продолжить беспилотное зондирование. Капсула внесет в недра шара один небольшой груз.

— Какой груз, Генрих?

— Цветы.

Рой так удивился, что не нашел ответа, Кэссиди, привыкший больше слушать, чем говорить, невольно хмыкнул — таким странным ему показалось предложение. Генрих нахмурился.

— Что вас так ошеломило? Да, цветы, обыкновенные цветы в вазонах хорошие, в доброй поре. Хочу дознаться, действует ли на растения обстановка в шаре. Как на Виргинии с цветами, Петр?

— Никогда цветами не интересовался. Но оранжерея у нас есть. Отсюда можно заключить, что и цветы имеются.

— Будут тебе цветы, — сказал Рой. — Сам пойду в оранжерею. Но объясни на милость, зачем они понадобились?

Генрих задумался и ответил не сразу:

— Разрешите мне пока помолчать. Одна идея… Без убедительного доказательства она покажется слишком фантастической.

— Цветы сыграют роль убедительного доказательства?

— Надеюсь на это.

Рой поднялся, Кэссиди тоже встал.

— Не будем терять времени, Генрих. Завтра запустим капсулу с самым пышным букетом цветов, какой мне удастся достать.

Рой постарался — набор цветов занял один из столов в салоне. Все, что выращивалось в виргинской оранжерее, было представлено лучшими экземплярами. Рой вызвал брата. Его в комнате не было. На стартовой площадке, где Арутюнян подготавливал капсулу к очередному запуску, Генриха тоже не нашли. Рой отправился в больницу. В прозрачных саркофагах, водруженных на топчаны, покоились останки погибших. Генрих стоял около саркофага Корзунской. Рой увидел в глазах брата то же отчаяние, что и на стартовой площадке. Рою показалось, что Генрих расплачется. Но Генрих сказал почти спокойно: