Америkа (reload game) - Кирилл Еськов

И знаете - на фоне всеобщей грамотности здешней "почтеннейшей публики" получается местами очень недурно. Читаешь, например, индейские легенды в литературной обработке Анастасии Чудиновой - так мороз по коже, реально страшно! Да и вообще у них тут сложилось целое художественное направление - в Европе его успели уже обозвать "магическим реализмом"...

- "Магический реализм"? Это вроде как у Гоголя?

- Не совсем так. Николай Васильевич, изволите ль видеть, сам-то в том своем волшебном мире не живет, а описывает его со стороны; я бы сказал - даже если и живет, то старательно делает вид, будто - нет: "Что вы, что вы - я тут не абориген, а этнограф и фольклорист!" А вот здешние ребята среди всех этих духов предков, оборотней-тотемов и прочей индейской симпатической магии - именно что вырастают сызмальства, оно им родное. И для них этот странный реализм никакой, собственно, не "магический", а - просто реализм; ну, вот реальность тут - такая, где магия действует штатно.

Очень любопытные вещи у них творятся и с психологическим романом. Вот вам, к примеру, из недавнего - "Мужское искусство аранжировки цветов": вроде как авантюрно-шпионская история о разведчике-нелегале на Дальнем Востоке, а по сути - потрясающее описание контролируемого сумасшествия, с двумя не шибко дружественными личностями, запертыми в одной черепной коробке... одна из которых, к тому же, постоянно пребывает - по служебной необходимости - в затейливом наркотическом бреду.

- Господи, - вырвалось у Ветлугина, - и как вы умудряетесь всё это читать?

- Это, вообще-то, входит в круг моих служебных обязанностей.

- Ну, спасибо за рекомендацию, Аркадий Борисович! Непременно дам прочесть эту самую "Аранжировку цветов" Расторопшину - что он скажет, как эксперт.

- Да уж - эксперт... - со странным выражением покачал головой консул. - Должен вам заметить, Григорий Алексеевич, что даже ваша "подорожная категории А" впечатлила меня меньше, чем разрешение на въезд в Калифорнию для господина ротмистра... с его-то послужным списком.

- Да, у нас были с этим проблемы в калифорнийском представительстве в Петербурге. Разрешившиеся, как мне показалось, столь же внезапно, как они и возникли. Внезапно, я имею в виду, не только для нас, но и для прикомандированного к экспедиции калифорнийского коллеги Павла Андреевича.

- Вот как?.. - ложечка, которой консул размешивал в чаю варенье, замерла на мгновение. - Это реально важная информация, спасибо...

- Послушайте, Аркадий Борисович, мне вовсе не хочется прикасаться к чужим гостайнам, но... Вокруг нашей экспедиции явно идет какая-то Игра, смысла которой я не понимаю совершенно - и это как-то неправильно, поскольку ответственности, в том числе и за жизнь спутников, с меня никто не снимал; и не об апачах за перевалом Дельгадо тут речь, как вы понимаете... В общем, если вы найдете возможным поделиться со мной... э-ээ... своим виденьем ситуации - было бы славно. Нет, если, конечно, нас решено положить на алтарь Отечества, из неких высоких государственных резонов - вопрос снимается...

- Насчет положить на алтарь Отечества - тут вы, голубчик, точно попали пальцем в небо; я не вправе открыть всю подоплеку, но прошу поверить на слово: если с вами тут приключится что-нибудь скверное - это будет иметь крайне неприятные дипломатические последствия для России. Настолько неприятные, что, с позиции моего ведомства, самым правильным в нынешних обстоятельствах было бы вообще отменить вашу экспедицию по форс-мажору и быстренько отправить вас обратно - от греха... Что ж до моего виденья ситуации - я в вашем распоряжении, извольте. В рамках вашего, РГО-шного, допуска, разумеется.

- Разумеется.

46

- Так вот, мне сдается, что после истории с Аверьяновым, - начал консул, продолжая "чайную церемонию", - Петрограду был острейше необходим примирительный жест. И возможность официально разрешить въезд в Калифорнию россиянам, официально же такое разрешение запросившим, пришлась как нельзя кстати; тем более по запросу Географического общества - не государственного, но Императорского: просто-таки идеальный вариант. Российская сторона, воспользовавшись случаем, продавила в состав экспедиции персону, в обычных обстоятельствах явно невъездную; калифорнийцы же, выразив несогласие, пошли на уступки - в несвойственной для себя манере. По-моему, так.

- Постойте, Аркадий Борисович. Давайте сначала: что за "история с Аверьяновым"?

Возникла пауза. Консул воззрился на Ветлугина в неподдельном изумлении.

- Вы... Вы хотите сказать, что Географическое общество не проинструктировало...

- Никак нет.

- Однако...

- Может, мне не положено - с моим, как вы выразились, допуском?

- Да какой там, к шутам, допуск - когда всё было в местных газетах! Ну, почти всё... Ладно, сначала - так сначала.

Официальные разрешения на въезд в Русскую Америку были введены, если вы не в курсе, лишь недавно, в царствование Николая Павловича, причем по инициативе Метрополии: царская администрация и Третье отделение пожелали заиметь еще один, дополнительный, механизм контроля за перемещениями своих подданных. Петроград, впрочем, особо и не возражал, поскольку сам опасался неконтролируемой иммиграции: криминальные элементы из Сибири и "юноши бледные со взором горящим" из столиц были Калифорнии совершенно ни к чему. Ну а чуть погодя выяснилось: ключевой пункт правительственного указа - что разрешение от самой Компании дается лишь после разрешительных резолюций российских инстанций - сформулирован столь коряво, что та компанейская виза "на последней руке" при желании может трактоваться и так: "Без разрешения представительства Компании въехать в Калифорнию теперь не может ни один россиянин - ну, кроме как по именному повелению компаньеро Императора".

Злые языки взялись нынче утверждать, будто криворукость готовивших тот указ чиновников была щедро оплачена Компанией; сие весьма сомнительно, да и цена такого рода подозрениям, по прошествии трех без малого десятилетий - сами понимаете какая... Разминировать заложенную тем правительственным указом юридическую мину можно было, в принципе, в любой момент - новым, императорским, указом, но это было бы сопряжено со столь очевидной потерей лица, что в Зимнем предпочли плюнуть и предать дело забвению. Взведенный тогда часовой механизм тикал себе тихонько все эти десятилетия, ничем реально о себе не напоминая, и это могло бы, наверное, тянуться еще столько же - не воздвигнись внезапно в Петербурге новое Министерство колоний, с высеченным по фронтону "Нам нужны не великие Америки, а великая Россия"...