Почему евреи не любят Сталина - Яков Рабинович

— Ты чего, мужик, у тебя что, помер кто-то? — сочувственно спросил меценат, борясь с естественным желанием дать кавказцу в морду.

— Нэ помэр, дарагой. Нэ помэр, а скончался, — назидательно ответил кавказец, не переставая плакать. — Про вэликого чэлавэка так нэлзия гаварит — помэр.

— Так кто скончался-то? — поинтересовался заинтригованный Байстрюков.

— Сталин скончался. Сталин! Как раз в этот сами дэн, пиятого марта скончался в пиятдесят трэтием году, ты что, совсэм нэ знаэш? — изумился кавказец.

— Да знаю я, знаю, — отмахнулся Байстрюков, — а вот тебе-то что за печаль?

— То эст как это — что за печал? Я грузин, дарагой, а для грузина это не пэчал. Это вэликое горе, — всхлипнул его собеседник.

Тут меценат оторопел в свою очередь.

— Ну грузин. А при чем здесь то, что ты — грузин?

— Ты что гавариш? Нэт, ты что гавариш? Как это — при чем? Мой вэликий зэмлиак умэр, а ты гавариш — при чем? — вознегодовал грузин.

— Погоди, погоди, — прервал его Байстрюков. — Ты что же, хочешь сказать, что Сталин — грузин?

— Это нэ я хочу сказать, гэнацвале, это исторически факт! — торжественно заявил кавказец.

— Да брось ты, кацо, — уверенно парировал Байстрюков, — никакой Сталин не грузин.

— А кто же? — вытаращил на него глаза кавказец.

— Да наш, русский, конечно. Кем же он еще может быть? — пожал плечами меценат.

Лицо грузина стало стремительно наливаться кровью.

— Вот заладил, дурья голова, — грузин, грузин, — вышел из себя Байстрюков. — Да ты в лицо фактам взгляни, кацо! Смотри: вы чеченским террористам помогаете? Помогаете. Вы чеченцев у себя приютили? Приютили. А почему? А потому, что вы грузины. Нерусские то есть. А что Сталин с чеченцами делал? Он их всех депортировал, чтобы они русским не гадили. Посуди сам: был бы он грузином, а не русским, стал бы он чеченцев в ногтю прижимать? Да никогда! Так что кончай ваньку валять — Сталин наш, русский, и никогда грузином не был.

— Ладно, если ты гавариш, что Сталин нэ грузин, а русский, — возразил явно теряющий волю к сопротивлению грузин, — то зачэм тогда он столько русских расстрелял? Развэ со своими так поступают?

— Русских, между прочим, не Сталин губил, а Берия, — спокойно ответил ему Байстрюков. — А вот Берия — тот грузином был. Потому-то мы его и расстреляли, как английского шпиона. Понял?

— Но вэдь всэ знают, что Сталин в Гори родился, в Грузии, — пролепетал отчаявшийся грузин. — Там дажэ его дом-музэй есть.

— Ну и что из того, — небрежно бросил меценат. — Вон, у меня жена русская, а во Фрунзе родилась, Бишкек по-нынешнему. Так она что, по-твоему, киргизка?

На этом витке диалога железная логика Байстрюкова окончательно сломила несчастного грузина. Он обвел зал помутившимся взглядом и растерянно спросил: «Слушай, дарагой, если Сталин нэ грузин, а русский, то кто жэ я?»

— А ты лицо кавказской национальности, — уверенно ответил меценат и обернулся к приятелям, которые с возрастающим нетерпением ожидали возможности вмешаться в дискуссию. — Давай сюда, мужики, а то тут один чурка кое-чего не понимает…

— Слушай, дарагой, тэбэ что — ликбэз устроить надо, чтоб ты понял? — с угрожающей издевкой проговорил он. — Ты фамилию Сталина знаэш? У него фамилия Джугашвили была, Джугашвили. Это что — русская фамилия? У русских много Джугашвили есть? Это грузинская фамилия. Если человек фамилию Джугашвили носит, значит, он грузин! Нэ русский! Нэ армянин! Нэ китаэц и даже нэ амэриканэц, а грузин! Грузин, я тэбэ гаварю!

— Ну, конечно, — ухмыльнулся Байстрюков. — Ты еще скажи, что Христос евреем был, а не русским. Это сам ты ничего не знаешь. Джугашвили не фамилия Сталина была, а его революционный псевдоним. Понял? А что касается американцев, то у них тоже такие фамилии есть. Вон есть такой генерал — Джон Шаликашвили, и никакой он не грузин, а американец. Вас послушать, так все у вас грузины — и Багратион, и царица Тамара, и Кикабидзе…

— Слушай, дарагой, — свистящим от сдерживаемого бешенства шепотом произнес кавказец, — я тэбэ в послэдни раз гаварю: Сталин — грузин. Если он русский, то зачем его сами русские на двадцатом съезде с грязью смэшали?

— Так это Хрущев все подстроил, — невозмутимо парировал меценат. — Хрущев, он же хохол, а хохлы русских не любят. Вот он нашего Сталина и подставил. Был бы Сталин грузином, Хрущев его не тронул бы. Вы же с хохлами и сейчас заодно. Россию развалили, которую наш Сталин собирал, а теперь еще и грузином хотите его сделать.

— Зачэм нам его грузином делать, зачэм, я тэбя спрашиваю? — взмолился кавказец. — Сталин и так грузин, честное слово!

Задумался ли горе-поэт Валерий Хатюшин, кому нужно его антисемитское поэтическое творчество, возвеличивает ли оно страну, в которой он родился и живет? Или его стихотворение вдохновляет неонацистов, возрождающихся в стране, где во время Второй мировой войны, по далеко не полным данным, от фашистских извергов погибло 27 миллионов. А сегодня внуки, чьи отцы и деды в кровавой схватке с извергами XX века отстояли свободу и независимость страны от фашистского рабства, одели коричневые рубахи со свастикой и свободно проводят свои сборища и митинги на улицах многих городов — от Благовещенска, Владивостока до Санкт-Петербурга и Москвы. Они изучают речи Геббельса и Геринга, а путеводной звездой для них служит «Майн Кампф», вымышленный антисемитский опус «Протоколы сионских мудрецов», который в цивилизованном мире, да еще во времена царской России, был разоблачен как фальшивка, созданная для разжигания межнациональной розни. Прошли годы, но такие горе-поэты, как Валерий Хатюшин и ему подобные, а их всех не пересчитать и не переубедить, зациклились. Недаром в народе говорят, что «никогда не надо спорить с ксенофобами. Нормальных людей убеждать излишне, а идиотов — бесполезно».

Из моих многолетних наблюдений и общений с представителями разных национальностей могу с определенным основанием сказать, что истинно интеллигентный человек не может быть антисемитом и вообще шовинистом или националистом. Выдающийся гуманист, всемирно известный виолончелист, дирижер, ныне покойный, Мстислав Ростропович говорил: «Я ощущаю солидарность со всяким человеческим существом. Будь то сербы, негры или евреи — мне все равно. Для меня существует только две расы и два класса — люди добрые и люди злые».

Величайший композитор XX века, Дмитрий Дмитриевич Шостакович, в разговоре с видным музыковедом Волковым, касаясь проблемы взаимоотношений между представителями различных национальностей, говорил весьма четко: «Я родился в Петербурге, в русской интеллигентной семье, где антисемитизм считался постыдным пережитком варварства. Антисемитов презирали, им не подавали руки, считали непорядочными людьми. Я высоко ценю неистребимость еврейского юмора, способность обращать самое серьезное испытание в шутку. Улыбка вместо слез, смех вместо жалоб, ироническое отношение к невезению и беде вызывают у меня уважение и восхищение. Эти черты еврейского менталитета близки мне и в творчестве.

Будучи в Америке, я присутствовал на превосходном мюзикле “Скрипка на крыше”. Я не только сопереживал хождениям по мукам Тевье-молочника и его семьи. Я чувствовал себя одним из этих изгнанников. Я часто могу судить о человеке по его отношению к евреям. Я всегда порывал с людьми, едва замечая их антисемитский настрой». К сожалению, жизнь ставила перед композитором этот горький вопрос, и не раз.

Вообще я полагаю, что отрицательное отношение к конкретному еврею не является антисемитизмом. Евреи, как и всякая другая нация, имеет право иметь своих негодяев — примерно такую мысль высказал в свое время В. Жаботинский. Однако обобщения в национальном вопросе недопустимы. Л. Н. Толстой, которого по праву считают величайшим писателем, гуманистом, непревзойденным мыслителем, думал и писал так: «Для меня равенство всех людей — аксиома, без которой я не мог бы мыслить. Чем разумнее и добрее люди, тем они теснее и органичнее связаны друг с другом воедино, будь то германцы, англосаксонцы, евреи или славяне, тем они дороже друг другу. И чем менее они разумны и добры, тем более они распадаются и становятся ненавистны друг другу. И потому кажется, что еврею и русскому более нечего делать и ни к чему иному стремиться, как к тому, чтобы быть как можно разумнее и добрее, забывая о своем славянстве и еврействе, что давайте с вами делать». Мудрые советы, но не до каждого бездарного стихоплета они доходят, у него в мозгах одно засело, и эту чушь вытравить невозможно. Для большей убедительности приведу краткое, но весьма емкое стихотворение, которое написал Вадим Ковда (опубликовано в журнале «Знамя» в 2003 г.).

Еврей! Прости антисемита,Прости несчастного, еврей.Его душа черна, испита,Тоской и завистью размыта,Прости его и пожалей.

Я знаю, ничего не выйдет,И ничего он не пойметИ лишь острей возненавидитИ за прощенье изобьет.

И все ж не холь в себе обиды,Прости его и будь смелей.Чем больше он возненавидит,Тем больше ты его жалей.

И не ропщи, что вы не квиты.И добротою зло поправь,Еврей, прости антисемита…Он иногда бывает прав.

Прежде чем оплевывать целый народ еврейский, следовало бы великому борзописцу подумать, какую реакцию он вызовет у читателей. Не думайте, что мудрые советы кого-либо убедят!!.