Омнибус: Кровавые Ангелы - Джеймс Сваллоу

Рафен наблюдал, как Мефистон принимает отчет сержанта-ветерана с торжественной и серьезной миной. Удачное попадание главных орудий "Европы" разорвало корпус "Мизерикордии" прямо к орудийному складу и корабль с красным корпусом был стреножен. Был момент, сказал сержант, когда произошло что-то странное с кораблем Несущих Слово; кодиции и библиарии на борту "Европы" завопили как один от шока чего-то ужасного, что резонировало от мира-святыни ниже, утечка черного и мощного зла. "Мизерикордия" так же почувствовала на себе откат раскола в варпе и на борту вражеского корабля умирали от боли существа, когда тот проходил мимо. Это было все, что нужно капитану баржи, чтоб усилить атаку, и вскоре Несущие Слово, гордые и высокомерные демагоги, которые клялись, что никогда не отступят, на самой большой скорости сбежали с поля боя в сторону внешнего кольца обломков. С поврежденными двигателями "Европа" не могла догнать судно хаоса, так что экипаж наблюдал как "Мизерикордия" улетает в чистый космос и уходит в фантазм, похожих на череп, ворот в варп. Рычащий лик висел во тьме несколько долгих секунд и после чего исчез.

Рафен взглянул на тусклые небеса и затем спросил библиария.

— Это победа, лорд Мефистон?

Повелитель Смерти шел к ожидающему "Громовому ястребу".

— На сей раз, — тихо произнес он.

ОНИ стояли на орбите еще одну неделю солнечной системы, пока серфы ордена и контрактный экипаж ускоренно латали "Европу". Оперативная группа экспертов-космодесантников в вакуумном снаряжении была отправлена в массив фрагментов, которые отмечали место инфернальной гибели "Беллуса", озадаченные обыскать место крушения в поисках материалов, интересных для ордена. Там они нашли несколько герметичных аварийных модулей с паникующими группами жителей Шенлонга, воинами из тысячи Аркио, которые дрогнули, когда началась битва.

Кровавые Ангелу угостили их на манер, которым почивали всех врагов Империума, предложив выбор между болтером и воздушным шлюзом. Большинство выбрало первое, стоя на коленях и с плачем произнося имя брата Рафена, когда их в упор расстреливали выстрелами в голову. Одна из других команд нашла модуль из укрепленной стали из внутренностей "Беллуса" в котором размещались прогеноидные капсулы с корабля. Многие клерики на борту "Европы" сошлись во мнении, что это геносемя было испорчено и пригодно только для огня в термоядерной печи, но Мефистон решил по-другому. Жизненные органы были помещены в охраняемое помещение для путешествия на Ваал; только лорд-командор Данте может решать, что делать с судьбой контейнеров с генетическим материалом.

Рафен раздумывал над этим и задавался вопросом. Может душа его старого учителя Кориса все еще прячется где-то в этих прогеноидах? А что насчет Беннека, Симеона и других? Будут ли они однажды снова жить или будут прокляты близостью восстания Аркио?

Кровавый Ангел преклонил колени перед маленьким алтарем рядом с центральным нефом главной часовни "Европы". Огромный зал был отражением формы зала на "Беллусе", хотя убранство, витражи и скульптуры у стен, да и мозаичный пол были другими. Будучи там, чувства Рафена странно раздваивались, это было почти, как если бы он попал в параллельный мир, альтернативную версию настоящего, где пути были другими и результат отличался. Он услышал позади себя приближающиеся к нему шаги и поднял голову, на один головокружительный момент, ожидая увидеть подходящего к нему Аркио — не в виде золотого, крылатого аватара, но сильного, гордого десантника, которого он встретил на Кибеле.

Мефистон, замедлившись, остановился и кивнул Рафену. На псайкере в данный момент отсутствовала боевая броня, вместо нее он был облачен в священную робу высшего командования.

— Брат, — приветствуя, сказал он.

В ответ Рафен медленно кивнул.

— Милорд.

Он начал вставать, но Мефистон покачал головой и предложил ему остаться на месте.

— Что от меня потребуется?

Секунду псайкер молчал.

— Мы зализали свои раны, Рафен, своими собственными путями мы исцелились и двигаемся дальше. Капеллан сказал мне, что ты днями не покидаешь часовню.

— Да, — признался Рафен, — я чувствую что это… необходимо.

— Многие бы согласились. После церемоний павших и ритуалов очищения, твои боевые братья говорили со мной о том, что необходимо вычеркнуть этот прискорбный инцидент из наших хроник.

— Это было бы ошибкой, — тихо сказал Рафен, — сделать так, означало бы, что мы ничему не научились.

Мефистон продолжил.

— Корабль готов к отлету и я приказал астропатам проложить путь к Шенлонгу. Это будет необходимо… чтоб уничтожить любые оставшиеся следы еретических планов Штеля.

— Вы уничтожите мир-кузню, — это не было вопросом.

— Экстерминатус, — прошептал библиарий, — печальное, но неизбежное решение.

Он поднял взгляд на алтарь в главной секции часовни. Там лежало под магнитным полем копье Телесто, сейчас замершее, но все еще ослепительное, когда медленно вращалось вокруг своей оси.

— Я так же разделю эту судьбу? — Спокойным голосом спросил Рафен. — Я не больше и не меньше заражен, как и люди на этой несчастной планете.

— Некоторые этого требовали, — признался Мефистон, — были голоса на Ваале, которые советовали уничтожить тебя вместе с выжившими лоялистами, собранными на Сабиене. Они боялись, что ты пойдешь по тому же пути что и Аркио. Знание о том, что ты был способен овладеть Святым копьем…

— Ненадолго, Лорд. Только ненадолго.

Псайкер посмотрел на него.

— Действительно. Но возобладали разумные. Твоя служба и почитание нашего ордена, тем не менее, неортодоксальная, был беспрецедентна. Командор Данте назначил тебе аудиенцию, когда мы вернемся в родной порт, но до того как наступит этот день, он оставил на мое усмотрение твое повышение в знак уважения твоей самоотверженности. Командование полной ротой твое. Ротой покойного капитана Симеона, Шестой.

Рафен выдохнул.

— С вашего разрешения, лорд, я должен отказаться от великой почести командора Данте.

— Ты отказываешься?

Он кивнул.

— Если я дослужусь до капитана, то сделаю это по-своему. Я не чувствую что заслуживаю это звание… пока что.

— Тогда что мне с тобой делать, парень? Мне это не нравится.

Десантник поднял взгляд на библиария.

— Тогда могу я попросить вас об одолжении?

— Говори.

— Я прошу о милосердии, лорд. Будьте мягче и проявите сострадание к моим заблудшим боевым братьям, тем, кто невольно последовал за моим родным братом.

Он думал о Туркио и Корвусе, которых привезли на борт "Европы" без боевой брони и в наручниках.

— Их единственная ошибка была в их слепой вере в Сангвиния. Их веру обернули им во вред и злоупотребили ей. Их нельзя винить в этом.

Мефистон подумал над его просьбой.

— Есть ритуалы очищения и покаяние, которые можно было бы использовать… Они весьма тяжелы. Многие не выживают.

— Они выживут, — сказал Рафен, — и их вера после этого будет вдвое крепче.

Он поднялся на ноги и приблизился к алтарю. Пока Мефистон смотрел, Десантник подошел к маг-полю и пробежался голой ладонью по древку копья. Он на мгновение взял копье, еще раз ощутив в своих руках его вес. Он всмотрелся в лезвие в форме капли — металл, казалось, убегал и перемещался в свете, сверкая кровью мертвых.

— Что ты видишь? — Спросил Повелитель Смерти.

Рафен видел там темно-красное и знал, что это была кровь его родного брата, она блеснула, а затем пропала.

— Великий Ангел, услышь меня, — шептал он, — возьми моего брата Аркио к себе, приведи его по правую руку Императора. Прости его безумие и прости мое. Я умоляю тебя.

Он склонил голову.

— Моя жизнь и моя душа за Бога-Императора, за Сангвиния… За Кровавых Ангелов.

Он закрыл свои глаза и там, в глубинах своей души, он почувствовал отпечаток своего господина, несмываемый и яркий как золотое солнце.

ВО тьме "Мизерикордия" медленно тащилась вперед, извергая газ и жизненно важные жидкости в вакуум космоса, постепенно истекая до смерти, как будто ее тихий ход никогда не приблизит к Мальстрему и норе Несущих Слово. Гаранд хлопнул по сервитору-хирургеону, который занимался повреждениями на его руке и встал. Терзающие энергии корабельного телепортера превратили конечность магистра войны в искаженное месиво из костей и мышц. Он уже убил ответственного за эту ошибку раба, скормив его двухголовому чудовищу, в которого превратились три его лучших десантника… По крайней мере, они были лучшими до неудачного луча-переноса с Сабиена.

К ногам Гаранда прижался персональный вокс-сервитор. Он позволил рабу оставить немного своей личности, когда отбирал его для своей свиты. Для магистра войны не было смысла в том, чтоб держать слуг, которые бы не боялись его.