Глоток Мрака - Лорел Гамильтон

— Он надеялся на тех, кто убил его, — сказал Кел.

Я посмотрела на него, лежащего на земле с мечом Дойла у горла, но сейчас он не выглядел напуганным. Он думал, что Андаис спасет его. Даже теперь он был уверен в ее власти защитить его.

— Откуда ты знаешь, что именно такая надежда убила моего отца? — Спросила я.

Что-то проскочило в его глазах, какая-то мысль или эмоция. Я улыбнулась ему.

— Это — только выражение, — сказал он, но теперь его голос не был столько уверен.

— Нет, — сказала я, — не так.

Я опустилась на колени рядом с ним.

— Кел, — сказала Андаис, — Кел, не надо…

На моем лице осталась улыбка. Я продолжала улыбаться, хотя не была радостна.

— Я не видела раньше, как ты воюешь. Не понимала, насколько ты хороший воин.

Кел попытался сесть, но меч Дойла вынудил его лежать.

— Я рад, что ты наконец поняла, что я могу победить наших людей.

— Ты его убил. Ты убил Принца Эссуса. Ты сам. Вот почему мы не могли найти убийцу. Вот почему сколько бы по приказу Андаис не мучили людей, они ничего не смогли сказать о смерти моего отца.

— Она безумна, мама. Ты приказала, чтобы я не строил заговоры против моего дяди. Я повинуюсь тебе во всем, — вскричал Кел.

— Но это не устраивал заговор, — сказала я. — Ты сделал это сам. Ты хорошо владеешь мечом и ты хорошо знал, что он будет колебаться. Ты знал, что мой отец любил тебя. Ты на это рассчитывал.

Голос Андаис был почти воплем:

— Кел, скажи мне, что она ошибается.

— Она ошибается, — кричал он.

— Поклянись Тьмой, которая все поглощает. Поклянись Дикой охотой. Поклянись, и я поверю тебе, — сказала она. — Дай эти клятвы, и я буду бороться за тебя до конца.

Он попробовал:

— Я клянусь Тьмой, которая все поглощает… — и на мгновение я подумала, что ошибалась, затем он остановился. Он попробовал еще раз.

— Я клянусь Дикой охотой… Я клянусь. — Он уже прокричал это. — Я клянусь!

— В чем ты клянешься, Кел? Сын, скажите мне, что это не ты убил моего брата. Ради любви к Богине, скажите мне, что ты не убивал Эссуса.

Он лежал на земле, глядя на Дойла и меня, в кругу других стражей, которые окружили нас. Его глаза бегали по нашим фигурам, ища выхода. Рис стоял около Дойла, на его лице застывала маска из крови. Гален подошел, чтобы встать на колени рядом со мной. Рукой, в которой держал меч, он обнял меня. Он уперся своей головой мне в щеку и прошептал:

— Мне очень жаль, Мерри.

Мистраль все еще оставался на коленях там, где и стоял, а значит его серьезно ранили. Но и он сказал:

— Эссус был лучшим из нас.

Кел взвыл:

— Насколько хороший, мой дядя, что они хотели сделать его королем. Они хотели, чтобы он убил мою мать и стал королем.

— Эссус никогда бы не сделал этого, — сказал Дойл.

— Мой брат любил нас! — прокричала Андаис. Она смотрела на меня, и в ее глазах была боль. Все годы расследования ей не приходило в голову, что это был ее собственный сын.

— Да, — сказал Кел. Он схватил мою руку, и меч Дойла глубже уперся ему в горло. — Ты знаешь, что сказал твой отец напоследок, Мередит?

Я могла только качать головой.

— Он сказал, что любит меня.

И вдруг я почувствовала, как он применил свою руку силы. Мгновение назад он был беспомощен, в следующее — и он вновь открыл все старые раны, у всех, кто окружал его.

Глава 47

Я ждала боли от осколочных ран, но это было ничто по сравнению с болью моих мужчин. Две тысячи лет войн. Тысяча лет мучений у моей тетки. Каждая рана от меча, от каждого попадания копья, от каждого удара кнута, от каждого попадания когтей на их телах разом открылись вновь.

Гален корчился на земле около меня, сжимая перед его брюк. Я знала, какая рана вновь появилась. Недостающий глаз Риса снова был кровавым отверстием. Дойл лежат на боку, пытаясь подняться на колени, но ему было слишком боль. Они были изранены.

Дальше от них были слышны стоны, и это были не только мои мужчины. К Красным Колпакам вернулись недавние раны от бомбы. В тот момент я поняла, насколько ужасной была рука власти Кела. До сих пор я не понимала этого.

Кел дернул меня за ногу, схватил запястье. Он подтянулся и встал передо мной, развернув меня так, чтобы оглядеть поле. Все остальные были на земле. Все. Андаис лежала темной кучей на светлой мерзлой траве. Ее плащ из теней истлевал, а значит, она была без сознания или мертва.

— Вытащи свой меч, — шипел Кел мне в лицо. — Позвольте мне разоружать тебя перед всеми и вырезать из тебя матку. Ты знаешь, почему моя мать отвернулась от меня? Она заставила меня пройти все эти человеческие тесты и узнала, что я не могу зачать детей. Потому она тогда позвала тебя домой. — Он протянул руку и провел пальцами по моей шее, погрузил пальцы в волосы. Он остановился, только дотронувшись до короны, которая все еще светилась на моей голове.

Он отпустил мое запястье, приложил ладонь к моей щеке. Повернув к себе лицом, он качал меня в своих руках, словно в колыбели.

— Отдай мне свой меч, Мерри. Отдай мне его и пусть они увидят, насколько ты слаба. — Шептал он мне в лицо, приближаясь в поцелуе.

Я положила свои руки на его предплечья, на голую кожу, в тот момент, когда он поцеловал меня. Моя рука, которая недавно была ранена, казалось, не так сильно кровоточила. Возможно, это была защита короны или это просто факт, что я стала истинной королевой?

Он нежно поцеловал меня, приятный поцелуй, совсем не такого я ожидала от Кела. Сегодня он был полон неожиданностей.

Он отодвинулся от меня беря мои руки в свои. Он улыбался, а в его глазах плескалось безумие.

— А теперь я собираюсь убить тебя.

— Я знаю, — сказала я.

В этот момент я использовала вместе руки крови и плоти. Там где Падуб, Ясень и я использовали их, чтобы лечить, теперь я использовала руки, чтобы разрушать. Я вела рукой крови по нему ран, а в поисках крови. Руку крови я использовала, чтобы сжать и вывернуть его тело наизнанку. Недавно руки власти направлялись в волне очистительной крови и заживляющей плоти, теперь же они наполняли этого человека.

Глаза Кела расширились.

— Ты не можешь, — прошептал он.

— Могу, — сказала я.

И я сжимала эту власть, сжимала в кулак гиганта, который пропихнула глубоко в его тело и открыла его там. В момент у Кела расширились глаза, его руки еще держались за мои и в следующий момент его не стало. Кровь хлынула на меня, и что-то более плотное попало на мое лицо. Щеку резко схватило острая боль. И наконец, тишина, я стояла, покрытая кровью и чем-то более плотным. Стерев со своего лица то, что осталось от моего кузена, я нащупала в своей щеке его зубы. Я вытащила их, и зареклась сделать укол от столбняка и принять антибиотики, если это можно было сделать во время беременности. Я пообещала себе много вещей, слишком потрясенная.