Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Ангел сконцентрировался, и его безупречное чувство времени сказало ему, что между тем, как он закрыл глаза и снова открыл их, прошли считанные мгновения. Самое большее — несколько секунд, но линейное время ничего не значило во снах и в варпе. В этом оба этих мира были сходны. Сангвиний не в первый раз задумался, насколько близкой была связь между царством снов и имматериумом.

Сон. Не было совпадения в том, что он пришел к нему здесь и сейчас, вне обычного режима медитации и размышления. Они находились глубоко в варп-пространстве, окруженные со всех сторон растущими грозовыми фронтами призрачной энергии. Навигаторы легиона старались изо всех сил, направляя флот на такое огромное трансгалактическое расстояние, а нестабильный характер эфирного царства не помогал делу.

На краткий миг Ангела охватила печаль, а возможно, и ярость, и сжатые кулаки расслабились. В конце концов, командир гвардии почувствовал что-то и поднял голову, на лице появилось недоумение.

— Милорд?

— Сколько еще? — Сангвиний наклонился вперед на своем троне управления и указал на иллюминаторы, предотвращая дальнейшие вопросы.

Дальняя наклонная стена зала была частью огромной верхней башни «Красной слезы», а через громадный купол из бронестекла и рифленой пластали открывался вид на космос. По другую сторону прозрачного барьера, за сияющей оболочкой полей Геллера боевой баржи вечно бурлил и кипел океан безумия, набрасываясь на корабли огромного флота, которые пересекали его владения.

— В любую минуту, господин. — Азкаэллон внимательно посмотрел на монитор, встроенный в наруч боевого доспеха.

Сангвиний не поблагодарил за ответ и сразу отвлекся на что-то еще. Сон закончился, но ощущение вцепилось в примарха, словно Ангел принес его частицу в реальность. В мыслях сохранились воспоминания о ветрах и их смраде, а самым худшим был ужасный отголосок пустоты, которую он испытал после утраты крыльев.

Кое-кто мог и забыть сон, как беспорядочный набор невинных образов, созданных отдыхающим разумом, но не Ангел. Сны ему снились постоянно, таясь среди символов и предзнаменований.

Образ Красного Ангела обеспокоил Сангвиния, и он подумал о своем брате Ангроне, потому что этим именем иногда называли командующего Пожирателей Миров. Но как только эта мысль возникла, примарх понял, что она ошибочна. Он ощутил в своем видении не стихийную ярость Ангрона, это было нечто иное, нечто личное. То, что он не знал, кто это был, сильно обеспокоило его.

Сангвиний поднял голову и пристально посмотрел через бронекупол в варп. Казалось, имматериум закручивался вокруг треугольного носа «Красной слезы», образуя пульсирующий туннель, по которому летел флот Кровавых Ангелов. Нет, не туннель. Яму.

Образ расплылся, и примарх стиснул зубы, когда его восприятие изменилось. Флот внезапно нырнул в зияющее бездонное небытие.

— Я не могу упасть, — он не был уверен, действительно ли произнес эти слова тихим шепотом или просто подумал. Затем это стало неважно, прозвучал звон. Он исходил из решеток громкоговорителей, скрытых под рельефными лицами серебряных херувимов в углах покоев примарха.

— Всему экипажу, это адмирал, — голос ДюКейд был тверд и звонок, но скрытое напряжение, вызванное сильной усталостью, не ускользнуло от внимания Ангела. — Приготовиться к возвращению в реальное пространство.

Азкаэллон еще раз взглянул на наручный ауспик.

— Все корабли докладывают о готовности. Наша цель лежит перед нами. — Командир гвардии посмотрел вверх, когда пелена сверкающей изумрудно-зеленой вспышки омыла нос «Красной слезы». Гигантский, размером с планету вихрь туманной не-материи сморщился и разошелся перед флотом, открыв черное пространство и далекие звезды.

Затем варп исчез быстро растаявшим воспоминанием, и армада Кровавых Ангелов вернулась в реальное пространство. Отбрасывая громадные носовые волны из чуждых частиц и критических энергий, флагман и его собратья развернулись в огромный строй клином.

Сангвиний встал с командного трона и прошелся к куполу, наблюдая сложный танец своих кораблей. Каждый капитан действовал безупречно, и флот принял форму гигантского клинка, плывущего во мраке. Он приказал Логосу держать межкорабельные вокс-каналы открытыми, чтобы слышать переговоры капитанов. Ангел мысленно представлял перемещения соединений флота в форме игры в регицид на дюжине досок, одна поверх другой, где каждый корабль находил свое место в предстоящей битве. Сложность и мастерство этого процесса умиротворяли его, как музыка прекрасной симфонии. Во всем этом была необыкновенная красота, если только знать, куда смотреть.

Посреди бархатной темноты висела багровая звезда, горевшая холодным светом. Сигнус Альфа была красным гигантом без явных аномалий, ориентиром для многих колонистов в конце путешествия на край галактики. Из-за расстояния далекое синее солнце Сигнус Гамма казалось небольшим, а рядом с ней был едва виден белый карлик Сигнус Бета. Эта система, как и точка сбора флота, находилась на краю спирального рукава, но дальше по его изгибу. С выбранного Кровавыми Ангелами угла сближения звезды и их планетарное скопление словно раскинулись на полотне сплошной абсолютной черноты. Вверху и внизу сияло призрачное гало облака Оорта, а кое-где мерцало сильное альбедо, свет трех солнц, отраженный от планет, вращающихся на своих вытянутых орбитах.

— Скопление Сигнус, — объявил Зуриил вслух для записи вокс-пробников и гололитических регистраторов, которые документировали операции «Красной слезы». — Объединенная экспедиционная флотская группа, начало входа. Эта запись сделана во имя Империума и девятого легиона Астартес.

Сангвиний произнес в вокс-бусину, скрытую в горжете доспеха:

— Адмирал, начинайте стандартные протоколы передачи данных. Глубокое сканирование на предмет наличия кораблей и пограничных дронов.

— Как прикажете, — ответила она.

— Визуализатор, — приказал примарх, и с потолка опустился тонкий медный стержень со стеклянным наконечником голографического излучателя. С шепотом микроскопических линз устройство спроецировало сферу призрачно синего цвета диаметром несколько метров. Это была тактическая карта системы Сигнус, повторяющая в миниатюре текущее положение планетарных тел в скоплении.

— Семь планет, пятнадцать лун… — задумчиво произнес Азкаэллон, приблизившись сзади к повелителю, — скорее всего, все они в руках врага.

Пока он говорил, гололит прокрутил ряд параметров атаки, показав оптимальные векторы перехода для экспедиционного флота.

— Мои поздравления навигаторам, — отметил Сангвиний, — мы вышли именно там, где и рассчитывали. — Примарх протянул руку к изображению, и оно слегка колыхнулось, словно Ангел коснулся поверхности неподвижного озера. Указательный палец проследовал по орбите самой дальней планеты.

— Если мы продолжим следовать этим курсом, то через день пересечем орбиту Форуса.

Визуализатор среагировал на название колониального мира и развернул виртуальный свиток текста над призрачной сферой, отмечающей текущее положение Форуса. Побежали геологические данные по скалистому, лишенному атмосферы аванпосту, отчеты о переписи населения и другая информация.

Азкаэллон изучил тактическую обстановку.

— Если флот останется сосредоточенным, мы сможем близко пройти от одной, возможно, двух планет, прежде чем достигнем столицы.

— Я не разделю флот, не сейчас, — сказал примарх. — Но передайте резервные планы развертывания командующим эскадр и командирам авиагрупп. Если возникнет необходимость разделиться или оцепить систему, я хочу, чтобы мои боевые корабли были готовы выполнить приказ в любой момент.

— Адмирал ДюКейд подготовила несколько вариантов.

Сангвиний кивнул, по-прежнему изучая изображение.

— Не сомневаюсь в этом.

За орбитой Форуса вплоть до холодной сферы Холста протянулось огромное пространство в несколько световых минут. В отличие от пустынной, покрытой кратерами поверхности самой далекой планеты, Холст полностью колонизировал Империум. Окруженный кольцом сине-белый мир был богат на насыщенный газом лед, а под покровом тонкой азотной атмосферы поверхность планеты усеивали нефтехимические заводы и громадные города-ульи, заселенные рабочими. Благодаря их тяжкому труду получали легкоплавкие сплавы для машин империи. Останки третьей планеты, которые разведчики Механикум считали тяжелым ядром и расколотыми лунами погибшего газового гиганта, образовали астероидный пояс, разделявший плоскость эклиптики Сигнуса надвое. У местных было обиходное название для него. Они называли его «Белая река» из-за высокой отражательной способности астероидов, которые образовывали пояс.