Право интеллектуальной собственности в цифровую эпоху. Парадигма баланса и гибкости - Елена Войниканис

Определенную роль в дебатах относительно возможности сохранить баланс интересов при правовой охране результатов интеллектуальной деятельности в условиях развития новых информационных технологий и прежде всего сети Интернет играет также идеология. С одной стороны, мы можем констатировать все большее использование Интернета учеными, преподавателями, деятелями культуры, студентами, а также различного рода организациями в сфере науки, культуры и образования, такими как библиотеки, музеи, общественные объединения, высшие учебные заведения и т. д. Для перечисленных субъектов Интернет представляет собой, прежде всего, коммуникационную среду, возможность свободного обмена информацией. Здесь налицо общественный интерес, поскольку речь идет о культурном наследии. С другой стороны, мы имеем бурное развитие индустрии контента с тенденцией к монополизации. Экономический интерес крупных игроков данного сегмента можно считать основной причиной формирования «идеологемы», в соответствии с которой Интернет представляет собой преимущественно коммерческую среду и требует соответствующего правового регулирования, защищающего экономические интересы компаний, которые обеспечивают коммерческий оборот услуг и товаров в цифровой среде. В действительности, Интернет, будучи сам по себе всего лишь технологией, охватывает самые разные области и используется в самых разных целях, но именно поэтому его регулирование требует учета интересов всех основных сторон: общества, авторов и бизнеса.

Как и другие разделы права интеллектуальной собственности, патентная защита призвана отвечать запросам общества, содействовать реализации общественно полезных благ. До середины 90-х годов прошлого столетия в сфере фундаментальных научных исследований сосуществовали два типа организаций. С одной стороны, некоммерческие организации, результаты исследований которых были для всех открыты и составляли базу знаний такого явления, как «открытая наука». С другой стороны, коммерческие организации, исследования которых были напрямую связаны с запросами рынка. Девяностые годы 20 века были отмечены резким ростом числа патентов практически во всех областях науки. Причиной таких изменений специалисты считают непосредственную связь, которая установилась между процессом исследования и применяемыми технологиями[783]. Таким образом, был осуществлен переход от дуальной модели науки к преимущественно коммерческой модели[784]. Не случайно сегодня все чаще говорят о коммерциализации науки и знания, которая захватывает не только исследовательские учреждения, но и образовательные центры, включая ведущие университеты мира.

В научной среде возрастает беспокойство относительно обременительных лицензионных условий использования патентов по охране способов исследования. Обладатели патентов стремятся упрочить свои исключительные права в целях получения своей доли прибыли от будущих инноваций. Однако слишком большое число патентов, предваряющих новое исследование, может стать серьезным препятствием для его осуществления и последующего вывода на рынок созданного продукта. Особенно остро данная проблема стоит в биофармакологии, где любая помеха в использовании инноваций может стоить здоровья и даже жизни многих людей. Это, в свою очередь, выдвигает на первый план этические проблемы. Для обоснования патентной защиты в последнем случае требуется уже дополнительная аргументация.

Анализ ограничений, которые накладывает охрана результатов интеллектуальной деятельности, в пределах антимонопольного законодательства также касается баланса интересов. Обладатель исключительного права на использование результата интеллектуальной деятельности стремится к статусу монополиста, который максимально увеличит его доходы. Конкуренты, напротив, заинтересованы в насыщении рынка продуктами, произведенными с использованием новой технологии (будь то запатентованное изобретение или компьютерная программа). Таким образом, хотя законодатель и наделил авторов и патентообладателей исключительными правами, их исключительность не должна вести к монополизации, поскольку последняя нарушит подразумеваемый системой права интеллектуальной собственности баланс интересов. Функционально исключительное право не отличается от права собственности, так как представляет собой «не вознаграждение, а голое право»[785]. Иными словами, оно предназначено для того, чтобы правообладатель получил вознаграждение от коммерческого использования результатов интеллектуальной деятельности, но не для того, чтобы правообладатель имел контроль над рынком. Поддерживая конкуренцию, антимонопольное законодательство исходит из ее двойственной природы: побуждать к развитию, что сопряжено с необходимой долей риска, и одновременно предоставлять оптимальные условия для эксплуатации всего, что способно принести потенциальную прибыль. Правовое регулирование конкуренции и система правовой охраны результатов интеллектуальной деятельности связаны между собой единой предметной областью – экономикой инноваций.

Хотя авторское право традиционно ассоциируется с произведениями литературы, искусства и архитектуры, охраняемыми независимо от формы их воплощения, исторически его развитие всегда было тесно связано с технологиями. Своим рождением авторское право обязано изобретению печатного станка, которое обусловило массовый характер столкновений интересов конкурирующих издателей, а также издателей и авторов. В дальнейшем сфера действия авторского права расширялась вместе с появлением новых видов произведений и новых способов их использования, обусловленных, в свою очередь, техническим прогрессом. Классическим примером может служить фотография, которая к концу 19 – началу 20 века заняла прочное место в законодательстве об авторском праве многих стран, включая Россию[786]. В 20 столетии в связи с ускорением технического прогресса авторско-правовое пространство существенно расширилось за счет кинематографа, звукозаписывающих устройств, радио, телевидения, кабельного и спутникового вещания, компьютерных технологий, включая информационно-телекоммуникационные сети.

Тезис о том, что авторское право служит общественным интересам, в прошлом воспринимался как само собой разумеющийся, однако в условиях распространения информационных технологий его незыблемость стала предметом серьезных дискуссий. Аргументация, заимствованная из области философии, этики и экономики была подвергнута сомнению, а интересы общества стали упоминаться уже не в связи с необходимостью усилить правовую охрану результатов интеллектуальной деятельности, а в целях обеспечения свободного доступа широких слоев населения к авторским произведениям.

Фраза Цицерона «Salus populi suprema lex»[787] соответствует общим представлениям римлян об управлении государством. Не случайно именно от римлян мы унаследовали также крылатое выражение pro bono publico, т. е. ради общественного блага. Неотъемлемой частью идеи общественного блага является приоритет общественных интересов в сравнении с личными, общего над частным.

В преамбуле Статута королевы Анны 1710 года, с которого по традиции начинается история авторского права в Европе, необходимость защиты интересов авторов объединена с задачей содействия творческим начинаниям будущих авторов.

Во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года, право участия в культурной жизни общества понимается одновременно как право заниматься творчеством и право пользоваться тем, что создали другие – наслаждаться искусством и пользоваться благами научного прогресса (π. 1 ст. 27). Таким образом, культура понимается как двуединый процесс, в котором плодотворность творческих усилий каждого непосредственно обусловлена возможностью его доступа к культурным благам, созданным другими. Декларация также говорит и о защите моральных и материальных интересов авторов, но данное положение сформулировано как отдельная норма (п. 2 ст. 27), не предваряющая, а дополняющая базовые права человека в сфере культуры. Такая последовательность норм выбрана не случайно[788], так как защищать результаты творческого труда можно лишь в том случае, если такие результаты имеются, если государством обеспечиваются все необходимые условия для творчества.

Близкие по смыслу положения присутствуют и в действующей Конституции РФ 1994 года. Свобода творчества обеспечивается охраной интеллектуальной собственности, однако данную норму следует соотносить с другой нормой той же ст. 44, а именно правом каждого на участие в культурной жизни и на доступ к культурным ценностям. Иными словами, защищая интеллектуальные права своих граждан, государство должно заботиться не только об индивидуальном благе (свободе творчества), но и об общем благе, поскольку культурные ценности, на доступ к которым имеет право каждый, представляют собой материальное воплощение творческой деятельности.