Тварь внутри тебя - Брайан Ламли

В следующее мгновение мощным сокращением мышц она вытолкнула его из себя. Но он тотчас снова проник в нее, взяв на себя всю инициативу. И она ответила ему на его вопрос телепатически.

— Те женщины умерли в муках, — сказала она. — Говорили, что во время набега Леск Живоглот взял себе на ночь десять женщин, если не больше. Они лопались как пузыри. Это было насилие. Но не все так называемые лорды действовали подобным образом; если девушка была красива, она могла остаться в живых. В нее селили вампира, и, пока ее способность к метаморфозам росла, распутный лорд учил, как все нужно делать. Лорд Магула сделал себе огромную женщину-гору и засыпал внутри нее, утомившись от своих излишеств.

Она мгновенно расслабилась, чтобы позволить ему выйти, затем упала на него и стала исследовать руками его ловкое тело.

Они превратили постельное белье в мокрые тряпки, деревянную постель — в хлам, огромную комнату — в бойню. Их любовь была беспредельна. Человек и помыслить не мог о таких изощрениях. Они кричали, как пещерные жители, их тела слиплись в единое целое; они познали секс так, как еще никто до них не познал его; высшей точкой наслаждения для некроскопа был момент, когда Карен проникла в него.

На протяжении пятнадцати долгих часов они растрачивали себя, выпускали пар, мучили друг друга и сводили с ума. И когда все подошло к концу, они не просто заснули, а упали без сознания.

Когда Гарри пришел в себя, Карен мыла его тело влажной губкой.

— Не надо, — слабо запротестовал он, пытаясь оттолкнуть ее от себя. — Напрасная трата времени. Я снова тебя хочу, хочу сейчас и всегда, когда ты рядом.

— Пока я рядом?

— Это сон, Карен, сон! — выдохнул Гарри, его руки снова искали ее как будто после долгой разлуки. — Сон безумца. Я же видел тебя мертвой. А теперь, здесь... ты жива! Хотя... здесь, на Темной стороне, есть некроманты?

Она покачала головой, слегка отодвинувшись от него, потому что его руки снова начали настойчиво ласкать ее уже опять вполне человеческие груди.

— Будет лучше, Гарри, — сказала она, — если ты выслушаешь меня. Тогда я не была мертва. Это не меня ты видел разбившейся на каменной осыпи.

— Не тебя? Тогда кого же?

— Помнишь, как ты морил меня голодом? — Карен смотрела на него сурово, открыто и даже с осуждением. — Помнишь ли ты, как выманил моего вампира из тела с помощью свиной крови? Но я была не так проста, я была Вамфиром. Материнская тварь внутри меня была хитра! Хитрее многих других. Она — оставила во мне яйцо. Упорство вампира, Гарри!

— Ты... ты еще оставалась Вамфиром? — его рот открылся. — Даже после того, как я сжег твоего вампира и его яйца?

— Ты сжег все, кроме одного, — подтвердила она, — которое оставалось во мне. И тварь выросла снова, да. Но я знала, что ты настолько недоверчив, что попытаешься повторить все еще раз. И тогда я поняла, что должна умереть! О, эта мысль ужасала меня.

— Я помню, что спал. — Гарри облизал сухие, совсем высохшие губы. — Я был измучен еще больше, чем сейчас — тем, что увидел и содеял.

— Да, — кивнула она. — Ты заснул прямо в кресле, именно тогда меня спасли. Потому что ты проспал одну из моих служанок, возвратившуюся в гнездо.

— Одну из твоих служанок? — сдвинул брови Гарри. — Но их всех уничтожили или прогнали прочь.

— Да, прогнали, — ответила Карен. — Ты освободил одну из них по “доброте” твоего сердца... отправил ее умирать!

— Ее?

— Горничная из трогов, созданная, чтобы работать по хозяйству внутри замка и в моих личных комнатах. Она была рождена здесь и не представляла себе иного существования, а поэтому вернулась назад в тот единственный дом, который знала. Я узнала об этом сразу же, в момент, когда она только ступила на первую ступеньку самой нижней лестницы; она услышала мой мысленный призыв и поспешила так быстро, как могла. Но она была измучена долгим пребыванием на холоде в диких просторах и смертельно устала от подъема. Устала до смерти.

— Она умерла? — Гарри почувствовал легкую печаль Карен, как если бы умерла любимая домашняя зверушка.

Карен кивнула.

— Но сначала она сняла серебряную цепочку с моей двери и выбросила прочь колдовское варево! Потом она упала и умерла, а я увидела свой шанс. Пока ты спал, я надела на ее тело свое лучшее белое платье и сбросила ее с крепостного вала. Она падала и падала вниз, как будто летела! Но потом ударилась о скалы и разбилась. И это было то, что ты увидел, когда посмотрел вниз с высокого балкона, Гарри. А я — я спряталась и дождалась, пока ты не ушел отсюда.

Некроскоп все понял.

— Я вернулся назад, в сады Обитателя, — сказал он. — Мой сын знал, что я сделал. Опасаясь за самого себя, он взял всю мою силу и выдворил меня назад в мой родной мир, где какое-то время я оставался обычным человеком. Но я обнаружил там чудовищ, а они обнаружили меня. Кончилось все тем, что я, как видишь, стал сражаться с одним-единственным вампиром, вампиром в себе.

Карен легла между его раздвинутых ног.

— Какой ты сильный, Гарри, — вздохнула она с удивлением. — Похоже, ты снова полон до краев.

— Видеть твое лицо, — ответил он, — ощущать аромат твоего тела, чувствовать влагу твоего естества... что же мне еще оставалось делать, как не наполниться вновь?

Он приподнял ее и посадил прямо на свой жезл, но вдруг она соскользнула с него и выбралась из постели.

— Нет, не здесь, — тяжело дыша проговорила она.

— М-м?

— Там, — сказала она.

— Где же?

— В твоем таинственном месте.

— В пространстве Мёбиуса? Заниматься любовью там?

— Почему бы и нет. Разве это святое место? Гарри не ответил. Кто знает? Может, так оно и есть.

— Возьмешь меня туда, Гарри? Ты будешь меня любить там, возьмешь прямо там?

— Да, — прохрипел он, — Я покажу тебе такое место, что тебе и не снилось, где мы сможем трахаться секунду или столетие, сколько захочешь!

Она впорхнула в его объятия, и, сбросив с нее простыню, Гарри оказался вместе с ней в пространстве Мёбиуса.

— Но... здесь так темно! — шепнула она, раздвигая шире свои прекрасные бедра и направляя его в себя. — Я хочу видеть тебя; как дрожит твое лицо, когда ты входишь в меня, как спадает твое напряжение и начинается истома.

— Будет тебе свет, — проворчал он... и в следующий миг вдруг почувствовал леденящий страх. Будто было что-то от богохульства, хотя он меньше всего хотел этого. Будет ей свет: голубой, зеленый и чуть-чуть красного. И когда она ногтями впилась в его ягодицы, он дернулся, вспенился в ней, и они одновременно, со стоном прошли сквозь дверь в будущее.

И тогда она увидела будущее, убегающее от нее, и алый свет, струящийся из ее тела, с очень небольшой долей голубого. Свет Карен смешивался со светом Гарри, они были свиты в одно целое, как и их тела, и его свет был лишь немного менее красным, чем ее.