Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL. - Сюэцинь Цао

Сижэнь велела оставить цветы, попросила подождать в передней, а сама пошла во внутренние покои. Там она отвесила шесть цяней серебра, взяла три сотни медных монет и, когда вернулась, вручила все женщинам, наказав:

– Серебро отдайте слугам, которые принесли цветы, а медные монеты возьмите себе на вино.

Те встали и, улыбаясь, поблагодарили Сижэнь, но деньги взяли лишь после настоятельных уговоров.

– Дежурят ли у ворот вместе с вами мальчишки? – спросила Сижэнь.

– Дежурят, их четверо, – ответила одна из женщин. – Это на случай, если кто-нибудь из них понадобится господам. Может быть, у вас будут какие-нибудь приказания, барышня? Скажите, мы передадим слугам.

– У меня? Приказания? – улыбнулась Сижэнь. – Тут второй господин Баоюй хотел послать подарки барышне Ши Сянъюнь. Так что вы пришли кстати. Передайте слугам, чтобы наняли коляску, и возвращайтесь за деньгами. Только сюда слуг не присылайте – незачем.

– Слушаемся! – почтительно ответили женщины и удалились.

Сижэнь вернулась в комнату и хотела сложить на блюдо подарки для Сянъюнь, но каково же было ее удивление, когда она увидела, что блюдо исчезло.

– Вы не знаете, куда подевалось агатовое блюдо? – спросила Сижэнь у служанок, занятых вышиваньем.

Служанки изумленно переглянулись.

– Кажется, на нем отнесли плоды личжи третьей барышне Таньчунь, – промолвила наконец после длительного молчания Цинвэнь, – не знаю только, где оно сейчас.

– Разве мало в доме всевозможных блюд, – недовольным тоном заметила Сижэнь, – зачем было брать именно это?!

– Я тоже так говорила, – сказала Цинвэнь, – но уж очень красиво выглядели на этом блюде сложенные горкой личжи. Третьей барышне, видимо, так понравилось, что она вместе с фруктами оставила у себя и блюдо. Поэтому нечего беспокоиться! Кстати, две вазы, которые взяли недавно, тоже еще не принесли! Они стояли вон там, наверху.

– Ах, – воскликнула Цювэнь. – С этими вазами связана весьма забавная история. Наш господин, уж если вздумает выказать родителям уважение, непременно перестарается. Однажды, когда распустились цветы корицы, он сломал две ветки и хотел поставить в вазу, но тут вдруг подумал, что недостоин первым наслаждаться цветами, которые распускаются в саду, налил воды в обе вазы, в каждую поставил по ветке, одну вазу велел взять мне, вторую взял сам, сказав при этом, что цветы надо отнести матушке Цзя и госпоже. Я даже не представляла, что благодаря чувству сыновней почтительности, которое вдруг появилось у нашего господина, мне так повезет! Старая госпожа обрадовалась цветам и говорит своим служанкам: «Вот как Баоюй почитает меня, вспомнил, что я люблю цветы! А меня упрекают в том, что я его балую!» Вы же знаете, старая госпожа не очень-то меня жалует, но в тот раз растрогалась, велела дать мне денег, сказала, что жалеет меня, потому что я такая хилая и несчастная! В общем, привалило мне счастье! Деньги – что, главное, я удостоилась такой чести!.. Когда мы пришли к госпоже, вторая госпожа Фэнцзе и наложница Чжао рылись у нее в сундуке с платьями. Госпожа решила раздать служанкам все, что носила в молодости. Едва мы вошли, все залюбовались цветами. А вторая госпожа Фэнцзе принялась восхвалять почтительность Баоюя, его ум и находчивость – наговорила и что есть, и чего нет. Просто ей хотелось польстить госпоже и посрамить ее завистниц. Госпожа осталась очень довольна и подарила мне два почти новых платья. Но не в этом дело, платья мы получаем каждый год, гораздо важнее, что я удостоилась милости госпожи.

– Тьфу! – плюнула с досады Цинвэнь. – Глупая! Ничего ты не смыслишь! Все лучшее отдали другим, а тебе сунули обноски! Есть чем гордиться!

– Пусть обноски! – вспыхнула Цювэнь. – Но мне подарила их госпожа!

– На твоем месте я ни за что не взяла бы это старье! – решительно заявила Цинвэнь. – Пусть бы нас всех собрали, чтобы раздать платья, тогда дело другое – что достанется, то достанется, по крайней мере справедливо. А брать остатки, после того как все лучшее раздарили, я не стала бы, пусть даже пришлось бы нагрубить госпоже!

– А разве еще кому-нибудь из наших дали платья? – поинтересовалась Цювэнь. – Я болела и на несколько дней ездила домой, поэтому ничего не слышала. Расскажи мне, сестра!

– Ну, расскажу я тебе, так ты что, платье вернешь госпоже?! – спросила Цинвэнь.

– Глупости! – воскликнула Цювэнь. – Мне просто интересно. А подаренные платья – это милость госпожи, пусть даже их сшили бы из тряпья, годного лишь на подстилку собакам!

– Здорово сказано! – засмеялись служанки. – Ведь платье-то как раз и дали нашей собачонке.

– Ах вы болтушки! – смущенно рассмеялась Сижэнь, – Вам бы только надо мной потешаться! Дождетесь, пересчитаю вам зубы! Попомните мое слово! Плохо кончите!

– Значит, это ты, сестра, получила подарок? – смеясь, воскликнула Цинвэнь. – А я и не знала! Ты уж извини!

– Нечего ухмыляться! – погрозила ей пальцем Сижэнь. – Давайте решим, кто пойдет за блюдом!

– И вазы надо бы заодно прихватить, – вставила Шэюэ. – Не беда, если они у старой госпожи. А если у госпожи, лучше забрать. Ее служанки нас терпеть не могут и назло нам могут вазы разбить! Госпожа на их проделки смотрит сквозь пальцы!

– Давайте я схожу, – предложила Цинвэнь, откладывая вышиванье.

– Ты отправляйся за блюдом, а за вазами я пойду, – возразила Цювэнь.

– Дайте мне хоть разок сходить! – насмешливо воскликнула Цинвэнь. – Такой случай представляется редко! Тем более что вы уже получили подарки!

– Цювэнь платье досталось случайно, – возразила Шэюэ, не уловившая в словах Цинвэнь иронии. – Неужели ты думаешь, они до сих пор разбирают одежду?

– Понятия не имею, но может статься, госпожа заметит мою старательность и выделит мне тоже два ляна серебра в месяц! Нечего со мной хитрить, я все знаю, – рассмеялась она.

С этими словами Цинвэнь выбежала из комнаты. Цювэнь вышла следом и отправилась к Таньчунь за блюдом.

Сижэнь тем временем собрала подарки для Сянъюнь, позвала няню Сун и сказала:

– Пойди хорошенько умойся и причешись, да надень выходное платье. Потом вернешься сюда, возьмешь подарки и поедешь к барышне Ши Сянъюнь.

– Лучше сразу давайте подарки и скажите, что нужно передать на словах, – промолвила старуха. – Зачем без толку ходить взад-вперед?

Сижэнь принесла две небольшие, обтянутые шелком коробки, в одну положила водяные каштаны и плоды эвриолы, в другую поставила блюдо с каштанами, засахаренными с корицей, и сказала:

– Это фрукты нового урожая из нашего сада. Второй господин посылает их барышне Ши Сянъюнь. Барышня говорила, что ей очень нравится это агатовое блюдо – она может оставить его себе. В свертке работа, которую барышня просила для нее сделать, пусть не взыщет, если вышло грубо. Скажи барышне, что второй господин Баоюй велел справиться о ее здоровье, а от нас передай привет.

– Вы, барышня, спросили бы у второго господина, не желает ли он еще что-нибудь передать барышне Сянъюнь, – попросила няня Сун, – а то ведь он потом скажет, что я забыла.

Сижэнь кивнула и обратилась к Цювэнь:

– Он все еще там, у третьей барышни?!

– Да, у нее, – ответила Цювэнь. – Они что-то там обсуждают, хотят создать какое-то поэтическое общество и сочинять стихи. Думаю, никаких поручений у второго господина не будет, так что можно ехать.

Няня Сун собрала вещи и отправилась переодеваться.

– Выйдешь через задние ворота сада, – напутствовала ее Сижэнь, – там тебя будет ждать мальчик-слуга с коляской.

О том, как няня Сун ездила к Ши Сянъюнь, рассказывать нет надобности.

Вскоре возвратился Баоюй. Он полюбовался бегонией, а затем рассказал Сижэнь о поэтическом обществе. Сижэнь в свою очередь ему сообщила, что послала няню Сун с подарками к Ши Сянъюнь.

– И как это мы о ней забыли! – всплеснул руками Баоюй. – То-то я чувствую, кого-то не хватает. Как хорошо, что ты напомнила, – надо пригласить Сянъюнь. Без нее в нашем обществе будет неинтересно.

– Ничего не получится! – заметила Сижэнь. – Ведь барышня Сянъюнь не может распоряжаться собой, не то что вы все. Ты пригласишь, а ее не отпустят из дома, она только расстроится.

– Попробуем, – стоял на своем Баоюй. – Я попрошу бабушку за ней послать.

В это время возвратилась няня Сун. Она передала Баоюю «благодарность за внимание», Сижэнь – «благодарность за труды» и сказала:

– Барышня справлялась, что делает второй господин, я ей ответила, что они с барышнями устроили какое-то общество и сочиняют стихи. Барышня Ши Сянъюнь очень огорчилась, что ее не позвали.

Баоюй тотчас же отправился к матушке Цзя и попросил послать за Сянъюнь.

– Сейчас уже поздно, – заметила матушка Цзя, – а утром непременно пошлю.

Баоюй опечаленный возвратился к себе.

На следующее утро он снова пошел к матушке Цзя, поторопить ее. Сянъюнь приехала лишь после полудня, тогда Баоюй наконец успокоился и подробно рассказал ей обо всем, что произошло после ее отъезда. Он хотел прочесть ей стихи, но Ли Вань запротестовала: