Цикл романов "Молодость короля Генриха" - Понсон Террайль

По существу Нанси была совершенно неиспорченной девушкой. Но она была женственна, кокетлива и проказлива по натуре, да и жизнь в развратном Лувре многому научила ее. Поэтому она в совершенстве умела использовать все чары чувственного женского обаяния.

Присмотревшись повнимательнее к пажу – это был уже знакомый нам Амори,- Нанси нашла, что он должен отлично подойти к задумываемому ею опыту. Видно было, что мальчик еще никогда не любил, что он только еще становится мужчиной и переживает пору первых страстных, хотя и бесформенных грез о любви. Это опасный период в жизни мужчины. В этом возрасте все существо мальчика-юноши безудержно стремится к восторгам страсти, но недостаток жизненного опыта мешает разумно отнестись к объекту ее; отсюда вытекает та масса ошибок, даже несчастий, которыми заканчиваются эти первые попытки реализовать свои страстные грезы. Нанси, зная это, подумала, что не трудно будет увлечь мальчика, вскружить ему голову, заставить забыть обо всем на свете, и решила сейчас же приняться за это.

Амори уселся в дальнем уголке салона и оттуда любовался девушкой. Она сразу произвела на него сильное впечатление, заставив сильнее забиться его влюбчивое сердце. К тому же она была еще и несчастна! Ее грубо похитили, ее везли связанной, ей было душно под тяжелым капюшоном!.. Заставить страдать такое милое, нежное, красивое созданье!.. О, как жестоки люди!..

А Нанси раскинулась на оттоманке и приняла бесконечно скорбный, бесконечно страдающий вид, не забыв при этом положением тела повыгоднее подчеркнуть все изящное богатство своей фигуры. Незаметно наблюдая за пажом, она видела, что его взор все более сверкал страстью, и время от времени она горестно вздыхала, что заставляло бедного юношу вздрагивать всем телом.

Прошло несколько времени в этом молчании, прерываемом лишь скорбными вздохами Нанси. Наконец Амори не выдержал и сказал дрожащим голосом:

– Боже мой, барышня, как видно, вас мучает сильное горе! Нанси ничего не ответила; она закрыла лицо руками, и Амори подумал по вздрагиванию ее плеч, что она плачет.

– Господи! – вздохнул он.- В первый раз в моей жизни мне противно следовать данным мне приказаниям!

Нанси отняла руки от лица, кинула на Амори обворожительный, манящий взгляд и грустно сказала:

– Спасибо на добром слове! Затем она опять погрузилась в глубокую меланхолию. Но паж уже не мог молчать более: начав говорить, он должен был договорить до конца.

– Мне приказано сторожить вас,- сказал он,- поэтому я и сторожу вас. Но поверьте, в душе я страстно жажду, чтобы вас скорее отпустили на свободу.

– О,- сказала Нанси, небрежно пожав плечами,- мне решительно все равно, жить ли здесь или в Лувре… Паж удивленно посмотрел на нее.

– Да видите ли,- продолжала Нанси,- мне тяжело жить среди всех этих важных господ и высокопоставленных дам. Я была бы крайне счастлива, если бы мне удалось осуществить свою мечту…

– Вашу мечту? Какую?

– Ах, простите, я забылась на минутку… Я не знаю вас, вы – мой палач, а я заговорила с вами как с другом. Но что поделаешь! Бывают такие минуты, когда не можешь удержаться от излияний…

– Ах боже мой, но почему бы вам и не говорить со мною, как с другом? – краснея, сказал Амори.- А между тем… если бы вы знали…

Он умолк, окончательно сконфуженный и раскрасневшийся, словно пион.

– Сколько вам лет?

– Шестнадцать!

– В вашем возрасте люди обыкновенно еще не умеют быть злыми…- промолвила Нанси, нежно взглянула на юношу и добавила: – К тому же у вас очень добрый вид.

– Сударыня… – И я буду говорить с вами как с родным братом. Паж подошел к оттоманке и уселся поближе к Нанси. Та взяла его за руку и заговорила:

– Вот видите ли, моей мечтой было жить самой тихой, скромной жизнью где-нибудь подальше от Лувра и Парижа… Так хотелось бы встретить человека, который полюбил бы меня!

– Как? – с трепетом восторга спросил паж.- Неужели " a никто не любит?

– Никто! – скромно вздохнула Нанси. – И вы сами никого не любите?

– Но кого же мне любить, раз я еще не встретила героя своих грез?

У бедного пажа голова окончательно пошла кругом и в глазах забегали какие-то радужные точки. Влажный, нежный взгляд девушки чаровал его и производил на него какое-то магнетическое действие. А тут еще Нанси положила на подушку свою полную бело-розовую ручку, которая небрежно играла кистью… Не сознавая хорошенько, что он делает, паж осмелился взять эту руку и поднести ее к своим губам.

– Что вы делаете? – удивленно спросила шустрая камеристка.

– Ах! – простонал паж.- Со мной происходит что-то странное.

– В самом деле? – воскликнула Нанси и тут же удвоила чарующую нежность взгляда.

– Мне кажется, что… если вы… захотите, то я… буду… страстно любить вас! – смущенно пробормотал юноша.

– Вы? – воскликнула Нанси.

– О, да! – ответил паж, бросаясь на колени перед девушкой. "Попался, голубчик!" – с торжеством подумала она.

Нанси оставила пажа несколько секунд трепетать у ее ног, но затем, резко выдернув руку, оттолкнула юношу.

– Мой милый незнакомец, я очень польщена вашей любовью, но…- она засмеялась коротким насмешливым смешком, который подействовал на пажа подобно ледяной воде, вылитой на горячую голову, и продолжала: – Но я осторожна и не покупаю кота в мешке. Прежде чем я отвечу на ваши страстные излияния, я хочу видеть ваше лицо!

– О! – смущенно сказал паж, сконфуженно поднимаясь с колен.

– Не буду спорить,- продолжала хитрая девушка, предательски поглаживая низко склоненную голову пажа,- с вида вы очень статный молодец, но это не мешает тому, чтобы без маски вы оказались уродом… Ведь как знать чего не видишь? – Нанси кинула на пажа убийственный взгляд.- Помимо того, даже если бы вы и оказались совершеннейшим по красоте юношей, все же для меня это вопрос самолюбия. Господи, конечно, я совершенно неопытная девушка; но мало ли историй наслушалась я9 Вот такой же речистый паж вскружит голову бедной девушке, а потом…

– Но я не из таких,- крикнул Амори, снова кидаясь на колени и принимаясь с жаром целовать руки девушки.- Я действительно люблю и буду вечно любить вас!

– Полно! – ответила Нанси.- Еще час тому назад вы меня и в глаза не видели, а теперь вдруг…

– Но поймите, что, увидев вас,я сразу испытал какоето странное, необъяснимое ощущение,-пламенно перебил ее юноша.- И я сразу понял, что могулюбить только вас, всю жизнь, вечно…

Нанси прервала страстные излияния Амори взрывом смеха, после чего сказала:

– Но в таком случае имеется еще лишнее основание, gb.!k вы показали мне свое лицо!

– Я не смею сделать это,- ответил паж.- Мне приказано не снимать маску, чтобы вы не узнали меня при встрече и не проведали, где именно вы были укрыты после похищенья.

– Вот это мило! – смеясь, воскликнула Нанси.- Вы говорите мне о своей любви, клянетесь любить вечно, а сами не хотите, чтобы я узнала вас при встрече? Хорош, нечего сказать! – Нанси принялась хохотать словно сумасшедшая, окончательно смущая и без того смущенного юношу.- Ну нет, милый друг! – продолжала она, насмеявшись вволю.- При таких обстоятельствах не трудитесь говорить мне о любви. Пожалуйста, исполняйте свою обязанность тюремщика! Ведь в конце концов разве вы не самый обыкновенный тюремщик?

– Ну, да… мне приказано… стеречь вас…

– А когда будет решено отпустить меня, я не должна узнать вас! И, зная это, вы все-таки предлагаете мне свое сердце? Удобно, нечего сказать!..

– Я сделаю все, что вы хотите! – взволнованно сказал паж.

– Оставьте меня в покое! – небрежно ответила Нанси.- Не смейте говорить мне о своей любви!.. Я хочу или всего, или мне ничего не нужно. Разве вы мужчина? Вы ребенок, боящийся, что его высекут.

От этих слов вес затуманилось в голове влюбленного пажа, и, забыв о своем долге, он сорвал с себя маску.

Увидев очаровательное юношеское лицо, полное бесконечного обаяния, Нанси подумала:

"Ого, да он прелестен на диво! Им можно увлечься… Но нет, нет, следует все время думать о Рауле… Это необходимая предосторожность в данный момент".

Паж с трепетом ожидания смотрел на нее. Тогда Нанси обхватила его голову обеими руками и запечатлела на его лбу поцелуй, который влил огонь в жилы влюбленного. Затем она привлекла его к себе, усадила рядом с собою на оттоманку и сказала:

– Вы прелестный парень! Как вас зовут?

– Амори.

– Какое очаровательное имя!.. Ну а теперь, милый Амори, давайте поговорим серьезно.

– "Серьезно"?.. О, какое это отвратительное слово!

– Да, но это необходимо.

– Но о чем же я могу говорить с вами, кроме того, что я бесконечно люблю вас?

– Запрещаю вам повторять мне это, пока вы не выслушаете меня.

– О, говорите только…

– Видите, голубчик: по-моему, любовь напоминает счастье тем, что зачастую она всего только один раз стучится к нам в дверь, и, если вовремя не отворить ей, она более не возвращается. Вот поэтому я уже давно дала себе клятву не капризничать и, если меня полюбит достойный человек, не отвергать его.