Рабы свободы - Сергей Вольнов

Их курс резко поднялся в цене, когда до покупателей дошло, что перепродажа принесёт реальную выгоду.

Несмотря на величайшее искушение, мыться, а тем более менять одежду было нельзя. Они должны были ничем не отличаться от других пленных, к которым здесь относились крайне негуманно. Сырая яма в земле, крытая решёткой из толстых ветвей, отхожее место там же, и миска отвратительной жидкой похлёбки один раз в день. Таковы условия содержания пленных. Бить их, по крайней мере, не били, что было приятным исключением из правила. И вот долгая неделя плена позади. Условия обмена утрясены, и они отправляются на невольничий рынок.

Перед отправкой Макса привели к Комраду. Предводителю отряда повстанцев, их непосредственному владельцу и тайному другу. На редкость милый человек, несмотря на то, чем ему приходилось здесь заниматься.

– Решил, вот, пожелать вам удачи, – сказал он извиняющимся тоном, – жаль, что пришлось с вами вот так…

Стоит правительству усомниться хоть чуточку, и мы надолго застрянем в казематах контрразведки, так что неделя в яме – это ещё не самое страшное.

Что-что, а доставлять соплеменникам неприятности люди научились. В этом, наверно, лучше нас специалистов нет. Иногда аж тошно делается от собственных способностей.

Боюсь разочаровать, но вы не единственные таланты в этой области.

Всё равно…

Что собираешься делать?

Не знаю. Постараюсь попасть в плен. У нас здесь бьют обычно голыми руками, так что…

Будь осторожен. И ещё, если в Метафедерации узнают, кто вы… В общем, они быстрее уничтожат планету, чем позволят существовать сектантской заразе у себя под самым боком.

Мы это уже знаем.

– Предупреждение на всякий случай… Сектора Я-Мы крепко обнялись на прощание.

Всего пленных было восемь. Кроме них троих, на рынок везли пятёрку правительственных военных, которые совсем не чувствовали себя счастливыми. Здесь бытовал обычай, запрещающий сдаваться в плен. В плен можно попадать, только будучи в бессознательном состоянии. В любом случае солдат ждали долгие допросы в военной прокуратуре. Слава богу, они трое не попадали под местную юрисдикцию.

Всех выстроили в ряд, надели мешки на головы, после чего погрузили в десантное отделение наземного броневика. Машина затряслась, взревела и резко тронулась. При изготовлении этого монстра местные конструкторы думали о чём угодно, но только не об удобстве пассажиров, и тела швыряло на каждом бугорке, словно они были участниками родео. Наконец, после бесконечно долгого вытряхивания разумов и душ из тел, машина остановилась. С лязгом растворился люк.

– По одному.

Спустя какое-то время Макса взяли под руки и вытащили из брюха машины. Мокрый, невозможно мокрый ветер за считанные секунды выдул из него всё тепло, и зубы застучали от холода. Воздух был настолько сырой, что можно было захлебнуться при вдохе.

– Вперёд!

Его несильно толкнули в спину. Осторожно (как всё-таки много в жизнедеятельности тела значат глаза!) он двинулся вперёд, ощупывая ногами пространство впереди.

– Стой.

С них сорвали мешки.

Они стояли посреди старого, очень старого моста. Когда-то он переживал лучшие времена. Был мост широким, добротным, с гладким и в то же время не скользким синтетическим покрытием. Но постепенно покрытие начало разрушаться, кое-где обвалились перила, а местами из трещин торчали пучки травы. Из-за тумана казалось, что они стоят на небольшом фрагменте суши посреди бело-серого океана, который поглотил всё вокруг, разлив воды.

Напротив них стояли такие же оборвыши, только пленники другой стороны. Тоже страшные, заросшие, в грязном тряпье, заляпанном кровью. Здесь следы пыток никто не смывал.

Купцы разговаривали целую вечность. Временами они переходили на крик, но в общем-то разговор протекал достаточно мирно. Процедура обмена была отрепетирована, как утренняя молитва в каком-нибудь монастыре с многовековыми традициями. Короче говоря, рабовладельческая рутина.

– Вперёд, – приказал мрачного вида офицер, купивший их, и все медленно (никаких резких движений) пошли к краю моста.

Там их ждал точно такой же десантный броневичок, способный вытрясти душу из кого угодно. На этот раз ехали без мешков на головах и с развязанными руками. Спасибо и на том.

Броневик в последний раз подпрыгнул на особенно заметной кочке (он что, специально выбирает дорогу похуже?) и остановился.

– Наконец-то, – прошептала Эллен.

Это были первые слова за всю дорогу. С одной стороны, обстановка совсем не располагала к общению, с другой, надо было сидеть, крепко сжав зубы, чтобы по дороге не откусить себе язык.

– Выходи и стройся! – рявкнул на них сержант.

– Ты, ты и ты, – он бесцеремонно указал на них троих пальцем, – следуйте за мной, остальных увести.

Куда вы нас ведёте? – спросил сержанта Японец.

Вас хочет видеть куринной, – буркнул сержант.

А мы хотим сначала увидеть душ. Кстати, кто он такой, этот куриный?

КуринНОЙ! В вашей армии это звание соответствует капитану!

Сержант уставился на Такеши Ошиму, словно пытаясь испепелить того взглядом.

– Более того, согласно договору с Метафедерацией, – продолжал тот как ни в чём не бывало, – вы должны были предоставить нам надлежащую охрану, вместо этого вы отправили нас прямо в пасть к повстанцам. Так что вместо того, чтобы хорохориться, потрудитесь обеспечить нам человеческие условия существования. Только после отдыха и приёма пищи мы поговорим с вашим капитаном.

Конечно, никакой договорённости между ними и правительством не было, но сержант-то этого не знал, а ссориться с официальными представителями Метафедерации без соответствующей команды сверху… На него было жалко смотреть.

Я должен доложить куринному.

Очень хорошо. А пока вы будете докладывать, мы бы с удовольствием приняли ванну или, на худой конец, душ.

Несколько секунд сержант прибывал в панике, после чего подозвал к себе проходящего мимо солдата.

– Проводи их в баню, – распорядился он.

Это было настоящим блаженством! Горячая, чистая вода, мыло, бритвенные принадлежности. С волосами, к сожалению, тоже пришлось расстаться, так как расчесать или вымыть этот колтун было практически невозможно. Эллен с волосами категорически расставаться не пожелала. На неё больно было смотреть. Все плескались, как маленькие дети, впервые попавшие на пляж. Эллен в обритом виде могла бы выглядеть весьма забавно, о чем Макс ей, естественно, сообщил. Она ответила, что и сама в состоянии была представить ЭТО.

– На себя посмотри, – добавила она добродушно. Иногда не только коньяк, но и обилие горячей воды располагает к общению.