Второе пришествие - Александр Новичков

Не прошло и пары минут, как топот стал намного больше и я разглядел высокую, быстро приближающуюся тень. За ней, превращаясь в одну огромную, пугающую темную массу, неслась целая туча утопцев.

Я не знал, что за безмозглый всадник додумался двинуться по болотам ночью и по пути собрал такую огромную кучу мерзких тварей, но все же решил ему помочь. Таков уж был я, одержимый демоном.

— Максим! – завопил всадник голосом Лилии. – Помоги–и!

— И–и-и… – эхом вторила вцепившаяся в спину девушки Берта.

От удивления и неожиданности у меня спину сковало холодом. Но, опомнившись, я бросился вперед, призвал на помощь Эфира и прыгнул в гущу утопцев.

Синим пламенем вспыхнули демонические клинки. Тощие и, казалось бы, пустые тела утопцев лопались, словно наполненные водой воздушные шарики, заливая все вокруг темной, склизкой и зловонной жидкостью – смесью из их разложившихся внутренностей. Но даже разрубленные напополам твари некоторое время сохраняли активность, пока я не отрубал им головы, или не располосовывал на лоскуты. При первой нашей встрече я этого не заметил, но затем убедился воочию – утопцы были чертовски живучими.

Когда их стая лишилась двух десятков, а то и больше голов, твари отступили и вернулись в свои болота, от которых, преследуя добычу, отбежали на пару километров.

Вернув себе человеческий облик, я направился к Лилии и Берте, спешившимся и ожидающим меня возле стоянки.

По моему лицу легко можно было понять мои намерения. Я собирался отругать несносную дворянку, возможно, даже отшлепать за непослушание, что следовало сделать намного раньше ее бесхребетному папаше.

— Они укусили тебя, – запаниковала Лилия, когда я подошел. Видимо, попыталась оттянуть неизбежное. – Если человека укусит утопец, он умрет, а после смерти обратится таким же утопцем! Гляди, вон на плече.

Я нехотя перевел взгляд на свою руку. Рубаха была чуть разорвана и над локтем виднелись следы зубов. Если сказанное ею – правда, мне следовало обеспокоиться, хотя я не думал, что на меня сможет подействовать какая‑нибудь болотная зараза.

— Ерунда, – процедил сквозь зубы я. – Меня этой штукой не проймет. Я уже и так демон, думаешь, мне предстоит стать еще и демоном–утопцем? Много ты встречала таких в своей жизни?

— Ни одного… – испуганно промямлила она, сообразив, почему я так сердит.

Я опустился на землю, сложив по–турецки ноги, жестом попросил обеих дамочек сесть рядом.

— Ну, рассказывайте… – выдохнул я. – Чем же вам пришлась не по душе жизнь во дворце, да еще и с ультрасовременным медиаплеером?

Дамочки крайне подозрительно переглянулись. Стало очевидно, что идея сбежать из дворца исходила не только от Лилии, Берта тоже приложила к этому свою ладошку, а может, и вовсе была основным движителем этой идеи. Коварная подстрекательница…

Видно, зря я ушел, не попрощавшись с ней. Решил, что так будет проще. Подумал, что, если расскажу девочке о том, что мне придется уйти очень далеко и надолго, она, ясно дело, догадается, что я могу не вернуться. Тогда она меня либо не отпустит, либо закатит истерику, которая никому не будет приятна. Но о том, что она задумает пойти за мной, не мог и помыслить. Зря…

— Ну, я подумала, – опустила взгляд Лилия, – что тебе может понадобиться наша помощь. Вдруг понадобится чего. Вот, например, рукав у рубахи твоей порвался, я зашить могу…

— А я тоже шить умею, – неуверенно добавила Берта.

— И на что мне две швеи? – хмыкнул я. – Я и сам, между прочим, смогу дырку на рубашке залатать. Лилия, мы же договорились, что ты останешься во дворце. Я тебе плеер подарил за это! Он и в моем‑то мире дешевым не считался, а здесь так вообще – реликвия бесценная. Только не говори мне, что ты в первый же день посадила батарейку?

— Он перестал играть музыку и загораться, когда на кнопочку нажимаешь… – Она водила тоненькой палочкой, вырисовывая на земле какие‑то незамысловатые узоры. – Я отнесла его Меллору, как ты и говорил…

— Дядя Гюнтер, – шепнула ей на ухо Берта.

— Ах, да! – подняла голову Лилия. – Герман же ушел на юг, а армия церковных орденов тоже. Если вдруг наши дороги пересекутся, я тебе помогу. Ими командует дядя Гюнтер, он послушает меня!

— Что‑то мне мало в это верится, – выдохнул я и обернулся.

Под звездным небом темнели мрачные и недружелюбные болота. Возвращаться в Корону ночью было нельзя, нужно было ждать утра. И даже верхом я не успел бы отвести двух дамочек во дворец и снова вернуться сюда достаточно быстро – не меньше дня. А за это время Герман мог пропасть неизвестно куда.

— Я поеду через Калию. – Я решил не отступать. – Неприятное местечко. Вы об этом знаете?

Дамочки дружно закивали.

— Ну а ты, Берта. – Я посмотрел на коварную подстрекательницу. – Тебе‑то чего во дворце не сиделось? Не могла почувствовать себя настоящей принцессой? Любая девочка в семь лет только и мечтает о дворцах да о принцах…

— Мне не семь лет, – обиженно надулась она.

— И сколько же? – даже удивился я.

— Одиннадцать.

Я шлепнул себя ладонью по лбу, впился ногтями в кожу. Я понимал, что, сколько бы я ни возмущался, взять их с собой мне все равно придется.

— Хорошо, поедем вместе. Поужинаем, покормим лошадей, поспим, а с рассветом двинемся дальше.

Как же они были рады этим словам.

Ночью меня обеспокоил странный зуд. Чесалась укушенная утопцем рука. Рана над локтем затянулась довольно быстро, но через пару часов кожа покраснела, и площадь покраснения росла с каждым часом.

«Эфир, – подумал я, прикрывая глаза. – Что происходит?

«Процесс заражения, – отозвался он. – При укусе в кровь попала неизвестная бактерия. Очень интересный организм. Сейчас активно размножается, атакуя кровяные тельца и поглощая их. Он изменяет свою структуру, частично копируя функции клеток крови».

«Хочешь сказать, что я превращаюсь в утопца?»

«Область заражения ограниченна. Процесс контролируется».

«Прекрати. Мне это неприятно».

«Изучение еще не завершено. Необходимо выяснить, как эта бактерия скопирует функции клеток головного мозга».

«Немедленно прекращай! – вскипел я. – Это слишком опасно! Сам будто бы не знаешь пословицу о том, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Дурные опыты не доведут до добра!»

«Сравнение необъективно, – безразлично отозвался Эфир. – Потеря наружного носа допустима, поскольку его восстановление возможно, хотя это долгий и неприятный процесс. Но утрата органа обоняния не имеет ничего общего с любопытством и научными исследованиями».

«Ты ничего не понял. Прекращай».