Спасение - Гамильтон Питер Ф.

— Что за черт, так это корабль оликсов?

— Я высказался в том же духе. Мои люди заверили, что он намного сложнее и изощреннее биоматов Оликса. Это относится и ко всем прочим особенностям их молекул. У них отсутствует эквивалент расщепления хромосом, которое мы наблюдаем у человеческих ДНК, — а именно оно позволяет любой клетке стать тканью того типа, который требуется. Это подобие суперстволовых клеток: задав подходящую химическую активацию, можно переключить их на любые функции. Пока схема работает, вы можете строить из себя все, что захотите. В данном случае они решили построить мозг.

— Боже всемогущий!

— Дальше будет круче. На борту есть цистерны, содержащие те же клетки в нейтральном режиме. Сейчас все они, разумеется, мертвы.

— Хватит! — рявкнул Алик. — А его хренова команда? Где их тела?

— Их нет, — сказал Ланкин. — Во всяком случае, мы не нашли.

— Слушайте, это же бред, — заговорил Каллум. — Ладно, я понял, здешний космический корабль устроен не по–нашему, и с подбором аналогий серьезные трудности. Но если его мозг обходился без команды, для кого столько помещений?

— Наша рабочая теория: что мозг по мере надобности просто строил себе команду из тех клеток в баках — наподобие биологических дистанционок Тьюрингов. Сейчас научная работа на борту сосредоточена на оборудовании, питавшем цистерны: мы считаем их своего рода биомеханическими матками. При падении корабля часть механизмов сломалась. И мозг не смог выстроить себе ничего пригодного для ремонта остальных систем.

— Нет, — отмахнулся Алик. — Не так. Вы говорили, что застали люк открытым, верно?

— Да.

— А значит, что–то покинуло корабль после посадки. Иначе мозгу ни к чему было его открывать. На борту присутствовал подвижный разумный пришелец. Вы обыскали окрестности?

— В данный момент снаружи более полутора тысяч дронов — ищут на поверхности следы какой–либо активности. До сих пор они осмотрели немногим более тысячи квадратных километров. И ничего — ничего похожего на след ноги, отпечаток копыта, когтя или щупальца. Ни следа колес, ни ожога от ракетного выхлопа. Ничего! Если какой–то пришелец вышел с корабля, он прянул в небо, не коснувшись земли.

— Если за ними прибыли спасатели, они бы не оставили включенным аварийный маяк, — заметил Каллум.

— Имея дело с чужеродной психикой, — возразило Элдлунд, — утверждать этого невозможно.

— Если их спасли, почему оставили груз? — парировал Ланкин.

— Кстати о грузе, — вмешался Юрий. — Теперь я бы хотел увидеть его.

— Конечно.

Грузовой отсек, самый большой из кормовых помещений, тоже имел форму цилиндра. Он был разделен на четыре уровня. Мостки для анабиозных капсул оказались намного уже. Несколько медтехников деловито исследовали аппаратуру чужаков, выведывая их секреты с помощью датчиков.

— Атмосферы здесь нет, — пояснил Ланкин, — но питание анабиозных капсул сохранилось.

— Повезло им, — сказала Кандара.

— Это как посмотреть, — буркнул Ланкин.

Коридор вывел нас на второй уровень мостков. Я обвел взглядом капсулы: выпуклые саркофаги с закругленной прозрачной крышкой. Все они были темными и холодными — пустыми.

— Эти напоминают человеческие конструкции, — сказал Луи.

— Они были сконструированы под людей, — ответил ему Ланкин, — отсюда и внешнее сходство. Но могу вас уверить: устройство у них не наше. Их выполнил тот же, кто строил корабль. На следующем уровне увидите.

Мы по веревочному трапу поднялись ярусом выше.

— А как поднималась и спускалась гипотетическая команда? — качаясь на лестнице, пробормотало Элдлунд.

— Все помещения расположены под прямым углом к предполагаемому направлению полета, — объяснил Ланкин. — Поэтому мы думаем, что, пока он двигался внутри червоточины, силы ускорения отсутствовали, а причалы на обоих концах были рассчитаны на невесомость.

Я поднимался по трапу последним. И только добравшись до третьего уровня, заметил, что все молчат. Когда я вышел на решетчатые мостки, экспертная группа купалась в ярком голубоватом сиянии, исходившем от устройства. Все таращились внутрь. И, судя по звукам, многие давили в себе рвотный рефлекс.

В капсуле находились люди — но не целиком. Конечности удалили, оставив почти нетронутыми торс и голову. К днищу капсулы их крепила голубоватая пленка, по–видимому стянувшаяся вокруг тел. Она была полупрозрачной и позволяла видеть, что настоящую кожу также удалили. Четвертованные тела напоминали анатомический муляж, демонстрирующий все жилы, кости, сосуды и органы. Глазницы были пусты, срезали и уши, и гениталии. Четыре органические структуры наподобие пуповин тянулись к обрубкам бедер и плеч, вены и артерии в них медленно пульсировали от циркуляции крови. Пуповины тянулись к внешним органам, подушками пухлой плоти лежавшими вдоль бортов капсул.

— Ни хрена себе… — озвучил увиденное Алик.

Я зачарованно наблюдал за мед–дистанционками, проникавшими в саркофаги через просверленные в стеклянных крышках стерильные шлюзы. Насекомоподобные машины ползали по натянутой пленке, исследуя ее структуры до клеточного уровня щупами–усиками. Другие, покрупнее, роились у соединений между пуповинами и телами, исследуя стыки.

Жизненные показания высвечивались на экранах, закрепленных на временных карбонных штативах, — но все эти значки были за пределами моего понимания.

— Они настоящие люди или копии, созданные корабельным мозгом из чужих клеток? — спросил Юрий.

— Люди, — ответил Ланкин. — По крайней мере, были людьми. Медики набрали уйму образцов. Мозг вполне сохранен, также сохранились и некоторые органы. А вот остальные части тела заменены К-клетками. Фактически органы туловища редуцированы, чтобы только поддерживать жизнь мозга, а сами они питаются от искусственных органов анабиозной капсулы. Те на электрическом питании, так что, пока работают ядерные генераторы, люди живы.

— Они в сознании? — ужаснулся Луи.

— Нет. Волновая активность мозга у всех указывает на состояние комы. Анализ крови обнаружил присутствие каких–то хитрых барбитуратов, которые, как мы полагаем, и удерживают их в коме.

Юрий склонился, едва не коснувшись шлемом саркофага.

— Зачем удалили конечности?

— Можно только предположить, что в них не было надобности. Сохранение мышц и костей, конечно, истощало бы ресурс органов капсулы. Кстати, вот эти наружные органы целиком состоят из К-клеток.

— То есть это все–таки корабль оликсов?

— К-клетки — единственное, что указывает на их участие. Мы не понимаем, почему для производства механики капсул не использовались клетки из корабельных запасов — они гораздо тоньше устроены. Возможно, потому, что К-клетки уже доказали свою сочетаемость с биохимией человека. Учитывая, что такая конструкция сумела поддерживать в них жизнь тридцать лет после крушения, объяснение выглядит разумным.

— Они похитили семнадцать человек, — сказал Каллум, — для того, чтобы сохранить их живыми? Зачем? То есть какой смысл, черт побери?

— Это обратимо? — спросило Элдлунд. — Им можно вернуть тела?

— Мы можем клонировать любую часть тела, распечатать из стволовых клеток или заместить К-клетками, — ответила Джессика. — Технологии разработаны. Но вот сшить все части вместе а-ля Франкенштейн почти невозможно. В данном случае я вижу только одну возможность: клонировать исходное тело, но не позволить развиться в нем мозгу. А это, — вздохнула она, — потребует большой научной работы. И даже если удастся, останется проблема пересадки мозга в новое тело.

— Ха, — проворчал Юрий. — Опять о том же.

— По–моему, Хаи‑3 сказал, что теоретически такое возможно? — с вызовом напомнило ему Элдлунд.

— Да, теоретически. Но это еще один огромный научный проект. Даже если его одобрит Оборона Альфа, на возвращение им приличных тел уйдут десятилетия и миллиарды ваттдолларов.

Элдлунд указало на саркофаги.

— Думаю, они бы сказали, что дело того стоит.

— А риск… — начал Каллум.

— Хотите знать, допустим ли? А вы спросите, — отозвалась Кандара. — Поместите одного из этих бедолаг в приличную жизнеобеспечивающую систему, вычистите из его мозгов барбитуратное дерьмо, и он вполне может проснуться.