Рыцарь справедливости - Алексей Макеев

– Нет, нет, никакой стрельбы… Это слишком демонстративно. Нужно создать видимость того, что он умер от каких-то естественных причин. Например, от инфаркта или инсульта. Никакой крови!

В этот момент Ешмалов со всей определенностью понял, что оказался втянут в какую-то очень мощную и безжалостную систему, которая его самого сотрет в порошок, случись ему что-то сказать или сделать «не так». Немного подумав, Вадим решил попробовать схитрить:

– Но вы сказали, что мне нужно кого-то найти на роль киллера?

– Да, поищи, поищи, но только очень осторожно. – Борис Никонович предупреждающе поднял вверх указательный палец. – Не дай бог, подставишь серьезных людей, тебе потом никто не позавидует. Недели на поиски тебе хватит?

– Да, Борис Никонович, хватит! – энергично кивнул Ешмалов.

– Отлично! Созвонимся… И еще! Вадя, из твоей биографии мне известны самые мелкие подробности, даже те, которые ты, скорее всего, постарался бы вычеркнуть из памяти. И, в связи с этим, у тебя, как ни верти, но есть склонность попытаться «сыграть партию» сразу на двух «досках». Не вздумай! Ты меня понял! Верно?

Он уехал, а Ешмалов остался с ощущением, будто на него только что вылили целый чан кипятка. Значит, и знакомство с «кураторами», и все последующие события – это все не просто так? Выходит, да. Он сразу же вспомнил про те самые царапающие душу «мелкие подробности» биографии из своего школьного прошлого. Да, как бы хотелось стереть их из своей биографии и забыть о них навсегда!

Забыть свои занятия в секции легкой атлетики, забыть своего тренера Эдгара Сарагулиса, чемпиона республики по бегу и метанию копья. Тренером он был сильным – знающим и опытным. Его спортсмены на республиканских первенствах всегда были в числе лучших. Но у его натуры имелись и весьма темные стороны. Тренер питал интерес к своим юным спортсменам. Меж пацанов об этом ходили какие-то мутные, нехорошие слухи. Вадим в них не верил. Но однажды случилось так, что, когда они остались одни, тренер угостил его соком. Видимо, в сок было что-то подмешано, поскольку Ешмалов вдруг обессилел до такой степени, что не мог двинуть ни рукой, ни ногой. А тренер… Как же это мерзко вспоминать то, что было потом!

Вадим хотел рассказать о случившемся матери, но, как оказалось, тренер снял происходившее на фото и пригрозил, что если он только пикнет, фото обнародует. Поэтому Вадиму пришлось молчать и терпеть притязания Сарагулиса и в дальнейшем. Длилось это около года. Тренер-извращенец, как оказалось позже, был не просто педофилом-гомосексуалистом, а мнил себя еще и настоящим самураем. Он наизусть цитировал «Бусидо», согласно которому самурай-наставник сожительствовал со своими учениками, дабы передать им свое мастерство, силу и мужество. Кроме того, истинный самурай не ел мяса животных, мясным блюдом для него являлась сырая печень поверженного врага. Услышав это, Вадим долго не мог отделаться от ощущения тошноты, лишь вспомнив об этом «обычае избранных»…

А год спустя, волей случая, этот кошмар закончился. Самым радостным днем для Ешмалова стал тот, когда утром он вдруг узнал, что минувшей ночью в пьяной драке кто-то убил тренера. И рад был не только он один… Радовались очень многие ученики Сарагулиса. Впрочем, как стало известно позже, о чем повествовалось шепотом, пьяная драка была всего лишь прикрытием, а с тренером расправился отец одного из юных спортсменов. Виновного в убийстве так и не нашли.

Но однажды то, что когда-то произошло с Вадимом, напомнило ему о себе через несколько лет с несколько неожиданной стороны. А случилось следующее. Когда его подрастающие сверстники начали встречаться с девушками, встречаться с девушкой стал и он. Однако… Как вдруг осознал Вадим, его психика оказалась изуродована столь сильно, что он не питал к противоположному полу никакого влечения. Даже наоборот! Сама мысль о близости с женщиной вызывала отторжение. Это Ешмалова очень удивило и даже напугало. Он несколько раз пытался пересилить себя, переломать по новой, чтобы и у него было все так же, как и у всех других. Но его усилия оказались напрасны. Вадим понимал, что ему мог бы помочь хороший психиатр, но к врачам он обращаться побоялся – им ведь пришлось бы рассказать все то, что с ним произошло. А Ешмалов и в страшном сне не мог бы себе представить, как раскрывает перед кем-то свое отвратительно-ужасное прошлое.

…Намек Бориса Никоновича насчет прошлого Вадима и шокировал и оскорбил одновременно. Но он проглотил обиду. Теперь ему окончательно стало ясно, что он стал всего лишь игрушкой в руках людей, не страдающих избытком сантиментов. Теперь он точно знал: всего один неверный шаг, и его песенка спета. С этими людьми шутки плохи, они даже не задумаются, если вдруг возникнет необходимость от него избавиться. Он просто исчезнет.

Чтобы найти киллера, через своего приятеля Ромку – слесаря той же СТО (парень отбывал два года ИТК за хулиганство), Вадим вышел на некоего Богдана Фомича. Их встреча состоялась в одном из парков столицы. Богдан Фомич – крепкий, кряжистый мужик, с синими от наколок руками, был критичен, лаконичен и категоричен. Увидев Вадима, даже не поздоровавшись, проворчал:

– Опять судьба фраера послала! Тебе, что ли, надо кого-то убрать?

– Да… Собственно говоря, я – только посредник, заказ сделают другие люди, – стараясь выглядеть, как и его «визави» – лаконичным и категоричным, пояснил Ешмалов. – Видите ли…

– Пока что я вижу только лошару и фраера, который занялся не своим делом. Сколько обещают за работу?

– Триста тысяч… – хмуро пробурчал Вадим.

– А кого приговорили-то? – с пренебрежением поморщившись, уточнил Богдан Фомич.

– Деда-академика… – снова буркнул Ешмалов.

– Ха! Академика! Это, блин, не «синяка» с помойки уконтрапупить. За такого и пожизненное назначат – глазом не моргнут. «Лимон», и не меньше…

Не найдя понимания у своего собеседника, Вадим продолжил поиски. Но, переговорив еще с двумя «маклерами» тайного «рынка» убийств, Ешмалов понял: убивать академика придется ему самому. «Кураторы», как будто заранее зная об этом, поручили Вадиму незаметно изучить распорядок рабочего дня Семигорова. Он взял отпуск за свой счет и недели полторы как тень следовал за стариком. Наконец, как ему показалось, самым оптимальным мог быть вариант покушения в подъезде дома на Зоринской.

И вот он настал, этот страшный день. К нему в СТО приехали сразу оба «куратора» – и