Коварный заговор - Роберта Джеллис

— Боевые позиции всех отрядов и обязанности каждого из вас я предоставляю довести до вас вашим командирам. Я же хочу сказать лишь несколько слов. Это не военные действия. Никаких грабежей быть не должно. Замок является собственностью моего сына по браку, и я не хочу, чтобы ему был нанесен ущерб. Быстрое и болезненное возмездие ждет всякого, кто попытается украсть что-либо или причинить разрушения, не вызванные необходимостью. По той же самой причине каждый воин противной стороны должен быть пощажен, если он пожелает сдаться, и то же касается всех обитателей замка, если они не окажут сопротивления. Вообще нельзя причинять вреда ни одному человеку из простолюдинов, которые не станут направлять оружие против вас. С другой стороны, я прекрасно понимаю, что ревностная служба должна быть вознаграждена. Я осведомлен, что здешний кастелян накопил весьма значительное личное имущество. Это, естественно, не принадлежит Адаму и будет по справедливости разделено между вами. Никому не будет позволено захватить это целиком, и я лично прослежу, чтобы все было разделено честно, включая и мою долю, которая пойдет на дополнительное вознаграждение двадцати наиболее отважным и достойным бойцам.

Толпа довольно зашумела. Два человека, а то и больше, как повезет, из каждой группы покинут эту битву с золотом и серебром, которого хватит, возможно, чтобы купить жену или ферму, если захочется. Иэн прекрасно знал, что делает. При таком раскладе необязательно быть первым и лучшим. Никто ничего не потеряет, если остановится помочь другу, никому не захочется исподтишка ранить боевого товарища, который кажется сильнее и удачливее. Наоборот, лучше даже держаться такого товарища, помогать ему, наращивать его успех, чтобы и самому засверкать в отраженном свете.

— Что касается кастеляна и его семьи, я предоставляю их на ваше усмотрение. Если вы решите взять в плен в надежде, что кто-то выкупит его, пожалуйста, делайте так. У меня нет особой жажды увидеть его и членов семьи мертвыми. Однако лично я не заплачу и не одолжу ни гроша, чтобы сохранить ему жизнь. Он нарушил присягу, данную своему сеньору, и пытался воспользоваться беспомощностью вдовы и ребенка. Он — грязь в моих глазах, он ниже чем животное, на которых не распространяются закон и заповеди Божьи и понятие чести.

Иэн понимал, что почти приговорил этими словами человека к смерти, а женщин из его семьи — к изнасилованию и убийству. Он надеялся только, что в семье кастеляна не было молодых девочек, но и это не заставило бы его мучиться угрызениями совести и не спать ночами. Это было связано не только с тем, что его так оскорбил поступок кастеляна, но и с тем, что предстояло взять еще два замка, и он хотел преподать урок верным кастелянам.

Кроме того, когда новость о судьбе этого кастеляна достигнет ушей двух других мятежников — а Иэн обеспечит, чтобы она достигла их, — значительно возрастут шансы, что мятежники сдадутся без сопротивления. Это сохранило бы жизни им и их семьям.

В дополнение к возможности спасти тем самым жизнь и здоровье многих своих вассалов Иэн планировал упредить саму возможность неповиновения. Ему стоило больших трудов быть щедрым, мягким и любезным с кастелянами, которые преданно откликнулись на призыв встать под его знамя, в то время как его душа то возвышалась в рай, то опускалась в ад в соответствии с колебаниями настроения Элинор.

Это не всегда было легко, но он преуспел. Воины чувствовали себя хорошо с ним, доверяли ему. А теперь он хотел показать им обратную сторону медали. Было недостаточно просто сказать: «Я ужасен в гневе». Гораздо лучше вообще ничего не говорить, а лишь, улыбаясь, показать, как горько раскаиваются те, кто преступил клятву.

— А теперь, — Иэн, улыбнувшись, осмотрел ряды воинов, — вы так же не против позавтракать, как и я. Поешьте как следует. Если вы поработаете хорошо, обедать подадут нам в замке. Если же вы будете нерешительны, вообще останетесь без обеда. Удачи вам! И да благословит вас Бог!..

22.

— Элинор, — неожиданно произнесла Изабель, — перестань оплакивать Саймона. Он умер почти год назад. Ты делаешь Иэна несчастным.

— Но я вовсе не оплакиваю Саймона, — ответила Элинор, отрывая глаза от работы. — Я никогда и не оплакивала его — он был рад умереть, — я оплакиваю себя, покинутую и одинокую.

— Ты меня не проведешь, так что не трать времени зря, — довольно резко возразила Изабель. — Я не мужчина, которого ты могла бы водить за нос, направляя по ложному следу. Я долго набиралась мужества, чтобы сказать это, и не сверну в сторону. Ты вышла замуж за такого хорошего человека, а превращаешь его жизнь в ад.

— Это никак не связано с Саймоном, — вздохнула Элинор, и слезы навернулись на ее глаза. — И ты не можешь сказать мне более резкие слова, чем те, что я сама уже говорила себе. Но между нами не всегда все так плохо, как было вчера. Просто ты увидела нас в неудачное время. Первые дни, когда мы вместе, всегда очень тяжелые. В письмах, которыми мы обмениваемся, сама знаешь, мы не можем заглянуть в глаза друг другу. Мои слова добры, его — радостны. Возможно, мне вообще не следовало бы писать, но есть новости, которые я должна передать ему, и есть советы, которые я должна получить от него. И я знаю, что он несчастлив, и ужасно беспокоюсь, что это заставляет его забывать о собственной безопасности, потому я умоляю его поберечь себя и говорю, как мне не хватает его — мне действительно его не хватает. Потом он приезжает домой, или я посылаю за ним по какой-то надобности — это даже хуже, когда я посылаю за ним, — и мы встречаемся — и…

Элинор разразилась слезами, и Изабель изумленно уставилась на вздрагивающие плечи подруги.

— Каждое слово, которое ты произносишь, свидетельствует о твоей горячей любви. Тебе недостает его. Ты беспокоишься о нем. Так что же мучает тебя, Элинор?

— Одна глупая мелочь, которую я никак не могу выбросить из головы — пустяк, призрак, который, однако, не дает жизни ни мне, ни Иэну.

— Призрак… Элинор, но ты же не думаешь всерьез, что Саймон не одобрил бы или отказал бы тебе в…

— Я же уже сказала, что Саймон здесь совершенно ни при чем. — Элинор усмехнулась сквозь слезы. — И неужели бы я, в любом случае, назвала бы Саймона пустяком? Если бы Саймон знал, как я обращаюсь с Иэном и почему, он восстал бы из могилы и выдрал бы меня за глупость. Но я ничего не могу с собой поделать. Я пытаюсь снова и снова… Ох, дай мне лечь, Изабель. Ты можешь бранить меня, но, клянусь, это не поможет. И вообще, я приехала утешать тебя, а получается…

— Утешать меня? Я думала, ты приехала помочь мне произвести на свет еще одну радость. У меня-то все хорошо, Элинор, ты же знаешь. У меня нет никакого страха перед Ирландией, и новости от Вильяма самые приятные. Как только я разрешусь от бремени, я отправлюсь к нему. — Она подмигнула Элинор. — Что, крыть нечем? Ты не используешь все свои таланты, дорогая моя. Ты позволяешь мне вернуться к той теме, от которой пыталась отвлечь.