Том 4. Сашка Жегулев. Рассказы и пьесы 1911-1913 - Леонид Андреев

Коромыслов. А, Лиза… Хоть ты покорми ее чем-нибудь, Алеша, а то совсем захиреет девица. Жура, Журочка, ты бы, голубчик, новые тарелки у Маши спросил.

Лиза. Вас зовут Жура?.. Спасибо, Алеша, мне не хочется.

Жура. Это дядя меня так зовет. Я приезжий из провинции.

Тепловский (от рояля). А тоже, погляди, знаменитостью будет. Павел, мне становится скучно.

Коромыслов. Потерпи.

Тепловский. Вы любите музыку, Елизавета Ивановна?

Лиза. Да. Не особенно.

Тепловский. Павел, я начинаю беситься! Я сбегу, вот тебе крест. Что на самом деле: затащил в гости, сам устроился недурно, а гостям приходится дохнуть от скуки. Как это назвать, Торопец?

Торопец. А что ж! М-мне не скучно.

Коромыслов. Да и Саломея моя что-то головку повесила. Устали, Катерина Ивановна?

Екатерина Ивановна выпускает из рук блюдо, и оно падает со звоном. Екатерина Ивановна стоит неподвижно. Пауза. Все слегка недоумевают.

Тепловский (недоумевая). Что такое?

Коромыслов (громко). Э, чего там, так нельзя: буду же я Иродом и потребую… Саломея, прошу! Танец семи покрывал!

Тепловский. Это идея! Браво, браво! Танец!

Ментиков. Требую! Браво, браво! Это идея!

Лиза. Не надо, Катя!

Торопец (сердито). Почему не надо? Надо!

Коромыслов. Да играй же, Яков!..

Тепловский. Да вот не знаю что… Ну, ладно, сойдет!

Импровизирует, сбиваясь, и, снова начиная, постепенно находит. Екатерина Ивановна бросает исподлобья недоверчиво-кокетливые взгляды, колеблется.

Ментиков. Мы ждем, Катерина Ивановна! Осчастливьте смертных!

Алексей (тихо). Если я еще услышу ваш голос, я выброшу вас вон в то окно.

Ментиков (тихо). Почему же меня? Я не один, все кричат.

Алексей. Вы слыхали?

Ментиков поспешно отходит. Музыка. Екатерина Ивановна, поглядывая все так же вопросительно и кокетливо, выходит на середину и в нерешимости останавливается. Видно, что она не умеет танцевать. Забрасывает вверх, как для полета, тонкие голые руки и делает несколько слабых, неловких движений, мучительных своею неразрешенностью. Одно мгновение кажется, что она сейчас заплачет. Коромыслов кричит: «браво, браво!» — он со стаканом вина стоит у камина и наблюдает. Екатерина Ивановна как-то странно вскрикивает, кружится, беспомощно и дико взмахивая руками, и сразу останавливается в позе бесстыдного вызова. Губы ее слегка приподняты злой улыбкой, глаза смотрят, презрительно и нагло. Неловкое молчание.

Во время танца вошел Георгий Дмитриевич и, никем не замеченный, остановился почти у порога.

Торопец (не глядя, тихо и смущенно). Нет, это что же! Какой же это танец…

Коромыслов (решительно). Браво, Екатерина Ивановна!

Екатерина Ивановна, не отвечая, короткими, решительными шагами идет к столу.

Георгий Дмитриевич (слабо). Браво, браво!

Коромыслов. А, Георгий, что поздно! Видал? — ведь недурно.

Георгий Дмитриевич. Видал. Здравствуйте.

Здоровается. Торопец, здороваясь, привстает и роняет салфетку.

Цветешь, Яков? А, и ты тут, Алеша? — давно не видались, что редко заглядываешь… занят? Ну, кто еще… Лиза, Катя… с ними я сегодня виделся (смеется). Ох, ну и устал же я сегодня: пять часов толкли воду в ступе.

Торопец. В комиссии?

Георгий Дмитриевич. Да, даже в двух.

Коромыслов. Накачивайся сам, хозяев тут нет. Дай ему тарелочку, Жура… Ну, а как твои?

Георгий Дмитриевич. Кто мои?

Коромыслов. Да дети.

Георгий Дмитриевич. А, дети! Благодарствуй, хорошо. А у тебя как с картиной?.. Да ты, если нужно продолжать, продолжай — я гость не стеснительный.

Коромыслов. Пусть отдохнет. Катерина Ивановна, вы погуляйте, дорогая, ножки разомните.

Екатерина Ивановна. Хорошо. (Отходит от стола). Алеша, пойди сюда.

Тепловский. Тебе вина, Георгий?

Георгий Дмитриевич. Пожалуйста.

Ментиков (скромно). Георгий Дмитриевич, вы знаете, сколько я сегодня выпил? Восемь рюмок.

Георгий Дмитриевич. Да? Лизочка, я сейчас заезжал домой, и дети спят.

Лиза. Ты устал, Горя?

Георгий Дмитриевич. Ничего, голубчик, пустяки.

Торопец. А по-моему, извините, пожалуйста, вся эта работа ваша ни к чему… Посмотреть на ваше лицо, извините, пожалуйста, больше работника не найдешь, труженика, который…

Спорят. Екатерина Ивановна приводит Алексея в тот угол, где темно.

Екатерина Ивановна. Сядем, Алеша, я устала.

Алексей. Нет, мне надо поговорить.

Екатерина Ивановна. Георгий приехал, ты видал? — ах, да что же я спрашиваю — конечно, видал. Тебе понравилось, как я танцевала?

Алексей. Нет. Мне надо с вами поговорить. Зачем вы сегодня опять приезжали ко мне? — Я вас не велел пускать. Что это, Катерина Ивановна!

Екатерина Ивановна. Я тебя люблю.

Алексей. От вас пахнет вином! Какой ужас!

Екатерина Ивановна. Спаси меня. Я тебя люблю. Что они делают со мной, Алеша? Ты видел, как я танцевала, а Георгий кричит, вдруг говорит: браво. Ты думаешь, что я тебя люблю? — я тебя ненавижу, ненавижу. Я укушу тебя.

Алексей. Пусти мои руки.

Екатерина Ивановна. Ты боишься греха, что Георгий твой брат? Я хочу целовать тебя, дай мне твой рот. Ты мой пророк, ты моя совесть… Отчего у тебя так дрожат руки. Посмотри, какая у меня маленькая грудь как у девочки… Тебе приятно, что я положила твою руку на грудь?

Алексей (шепотом). Пусти.

Екатерина Ивановна. Поцелуй меня. Никто не увидит. Никто не узнает. Хочешь сегодня ночью?

Алексей (почти громко). Прочь!

Отталкивает Екатерину Ивановну с такой силой, что она падает на диван. Лежит, не шевелясь, и снизу вверх, со странной улыбкой на Алексея. Тот поднимает обе руки с таким видом, будто в них камень и он хочет обрушить его на женщину.

Ты!..

Екатерина Ивановна, не мигая, смотрит ему в лицо и улыбается все тою же странной улыбкой. Молчит. Не найдя слов, Алексей в отчаянии хватается за голову и быстро выходит. Не оглядываясь, так же быстро идет к двери. Спина его слегка согнута, как под тяжестью.

Уходит.

Коромыслов. Куда он?.. Алеша, ты домой?

Лиза. Алеша, погоди.

Коромыслов (удерживая ее за руку). Твоего Георгий, сегодня ядовитая муха укусила. Ты не знаешь что с ним?

Тепловский. Весьма нервный юноша!

После ухода Алексея Екатерина Ивановна еще мгновение остается в той же позе, затем встает, слегка оправляется и медленно выходит к другим. Неловкое молчание.

Екатерина Ивановна (не садясь, у стола). Дайте мне вина, Тепловский! Горя, Алеша просил передать, что он завтра приедет поговорить с тобой.

Георгий Дмитриевич. О чем?

Екатерина Ивановна. Не знаю. У него голова болит.

Тепловский (подавая бокал). За наш автомобиль, Екатерина Ивановна…

Eкатерина Ивановна (выпивая). И еще…

Тепловский (намекая). А еще за что?

Екатерина Ивановна (равнодушно). Вы сами знаете. Горя, ты разрешишь нам поехать покататься на автомобиле? — ты добренький, ты умный, ты позволишь.

Георгий Дмитриевич. Если тебе так хочется…

Тепловский. Ура!.. Разрешил, разрешил…

Екатерина Ивановна (небрежно гладит Георгия Дмитриевича по волосам). Вы видали, Торопец, какой у меня хороший муж? Вы бы его написали. Хорошенький, добрый, такой добренький…

Коромыслов. Ну, муж разрешил, а я пока не разрешаю: власть искусства сильнее власти закона… Ментиков, дарю вам этот афоризм, взамен двух этюдов. Да и на что, в самом деле: танцевала, танцевала, барынька, и вдруг весь заряд даром. Руку, дорогая… (Берет ее за руку и ведет к возвышению.)

Тепловский (пожимая плечами). В конце концов это невыносимо. У вас нет сигар, Ментиков?

Ментиков. Увы, шер метр… Нету. Яков Львович, вы серьезно хотите ехать на автомобиле? Тогда я могу позвонить по телефону — у меня есть знакомые…