Темная роза - Синтия Хэррод-Иглз

Что привело его сюда? Неужели, подстегиваемый ненавистью, в которую превратилась любовь, он вернулся, чтобы довершить начатое разрушение? И как бы он преуспел, не останови его Нанетта?

– Это твоя судьба, – произнесла Нанетта вслух. – Все это. Твоя, моя и его – они были связаны. Мы не могли преодолеть ее. Ты был его смертью, я – твоей. Прости меня, что я исполнила приговор судьбы, как я прощаю тебя.

И тут она подумала о девушке наверху – неужели ее судьба еще не свершилась? Какова ее роль в этом плане? Нанетта встала и пошла к выходу. Большая доза опиума и крепкое вино заставили Елизавету погрузиться в сон, а до этого она билась и рыдала в руках Нанетты, словно помешанная. Только время покажет, сумеют ли сон и покой излечить ее от потрясения, но если ей поможет молитва, то Нанетта постарается сделать это. Она устала до смерти, но отдыхать было не время. Она медленно поднялась по ступеням в спальню, где спала кузина.

Да, это было невеселое возвращение домой. Пол изучал юриспруденцию в лондонском Темпле, так как младшие сыновья должны делать карьеру, а юрист не только мог сколотить собственное состояние, но и был не лишним в семье в это мятежное и заполненное тяжбами время. В Морлэнде его не было шесть лет, и за это время он почти ни с кем из семьи не встречался. Он уже приготовился провести жизнь в Лондоне, занимаясь адвокатурой, пока не оказался в шестнадцать лет наследником всего состояния Морлэндов. Он вернулся со слугой, принесшим ему это известие.

Разрушения в часовне и доме, число погибших и состояние несчастной Елизаветы потрясли его. Теперь он был господином и ему предстояло взять бразды правления в свои руки, но потребовался целый день для того, чтобы он понял, что произошло, и оценил величину ущерба, и еще неделя на то, чтобы он отдал распоряжение, которое не было бы продиктовано Нанеттой.

К тому времени им стало известно о судьбе подавленного в зародыше мятежа: предводители были арестованы и препровождены на суд в Лондон. Никто не сомневался, что их признают виновными и казнят, и можно было благодарить судьбу хотя бы за то, что Эмиас и его сыновья избежали этой участи. Сэр Джон Невилл был отправлен назад и казнен в Йорке, в назидание северянам, и еще долгое время в Морлэнде не могли оправиться от страха в ожидании своей очереди. Но король не был мстителен по природе, и Пола не тронули, назначив ему как сыну и наследнику мятежника только большой штраф.

Но были и другие последствия – в мае Маргарет, леди Солсбери, правнучка Ричарда Йоркского и племянница короля Эдуарда IV, была обезглавлена в Тауэре как мать Рейнольда Поула, которого мятежники прочили в короли. Старая шестидесятивосьмилетняя леди была последней из Плантагенетов и умерла как настоящий Плантагенет, сражаясь до конца. Вею страну облетел рассказ о ее необычайном поведении во время казни: она объявила с эшафота, что ни в чем не виновата и не заслуживает смерти, а потому не ляжет на плаху. Если они хотят ее голову, то пусть сами возьмут ее. Затем последовала жуткая сцена, когда она бегала вокруг плахи, а палачи гонялись за ней, целясь топором, пока не изранили настолько, что смогли положить на плаху и отсечь ее седую голову.

В мае выяснилось, что Елизавета все-таки беременна. Она страшно мучилась, и некоторое время Нанетта и миссис Стоукс снова беспокоились за ее рассудок и как бы она ни наложила на себя руки. Они не спускали с нее глаз, не позволяя оставаться одной, пока не прошел первый шок и она, наконец, не покорилась судьбе. Нанетта сохранила в тайне личность отца, а больше его никто не видел. Пораженная ужасом Елизавета ничего не различала в дыму, застилавшем часовню, и хотя пара слуг опознала сына старого господина в изуродованном трупе, никто из них не подумал, что это именно он надругался над Елизаветой. Все полагали, что насильник бежал с прочими бандитами целым и невредимым, и Нанетта вовсе не стремилась разубедить их.

Летом король совершил путешествие на север вместе со своей новой женой, пухлой маленькой Кэтрин Ховард, кузиной Анны Болейн, и впервые за все время своего царствования заехал так далеко на север, что посетил Йорк. Это было великолепное путешествие, которое должно было убедить народ в его могуществе и славе. Было предусмотрено, что в Йорке состоится встреча с сыном его сестры Маргарет, королем Шотландии. Однако тот предпочел не рисковать и не приехал. Взамен была устроена церемония, во время которой все дворяне, замешанные в мятежах, должны были внести в казну короля большие денежные пожертвования и на коленях просить прощения. Полу тоже пришлось совершить эту процедуру. Общая сумма пожертвования и выплаченного ранее штрафа создала для семьи значительные финансовые трудности. Шерсть была в цене, ткани тоже, и залатать прореху в бюджете было только делом времени, но это не позволило, как диктовала еще и осторожность, восстановить часовню.

Хотя теперь у отца Фенелона больше не было часовни, где он мог бы служить мессы, он остался в семье в качестве наставника и исповедника, а морлэндцы стали посещать деревенскую церковь Св. Николая, но хористов пришлось отослать по домам. Нанетта тоже задумалась над своим будущим и как-то вечером, за ужином, завела об этом разговор с Полом:

– Леди Лэтимер давно приглашала меня погостить у нее, – начала она, – и неоднократно просила быть ее компаньонкой, так что я думаю, пришло время принять ее приглашение.

Пол был ошеломлен – с момента его возвращения тетушка была его главной поддержкой, и он всегда старался следовать ее совету:

– Но зачем, тетя? Неужели вам не хочется жить в Морлэнде?

– Тут я провела самое счастливое время в своей жизни, но испытала и много горя. Теперь у тебя достаточно своих трудностей, Пол, а я – довольно существенная статья расходов. Мне лучше избавить тебя от них.

– Даже не думайте об этом, тетя, в самом деле, – огорченно выдавил Пол. – Вы по праву могли бы стать госпожой – я знаю, что отец лишил вас вашей вдовьей доли. Так что вы станете жить не из милости.

– И все равно, дорогой мой, я должна ехать. У тебя рано или поздно появится жена – и чем раньше, тем лучше, – а в доме не может быть двух хозяек.

– Но... но, надеюсь, вы не уедете сразу? Пожалуйста, тетя, даже не думайте об этом. Вы нужны нам, и особенно моей кузине – не думаете же вы бросить Елизавету?

– Конечно, нет. Я оставлю Елизавету только после родов и прослежу за тем, как поступить с ребенком, если он выживет. Это лучшее из того, что я могу сделать. Но после этого я уеду – для блага той же Елизаветы. Для нее я буду источником слишком многих неприятных воспоминаний.

Пол начал спорить, но она была непреклонна и на следующий день написала Кэтрин Невилл, жившей в Снэйп-холле. Пришло новое приглашение, и Нанетта стала устраивать свои дела и готовиться к отъезду. Она видела, что отношения между Полом и Елизаветой становятся все теплее, и надеялась, что, когда разрешится неприятная ситуация с ребенком, они смогут пожениться, а если так, то ей не следует оставаться здесь как ужасное напоминание о том, что сделало возможным их союз.